«Соло Айгуль» я проглотила за один вечер – и облизнулась. В начале пришлось немного раскачиваться, но удачно начать текст – редкий дар, поэтому стоит давать автору романа фору хотя бы в пару-тройку страниц. Если превозмочь первое предложение («Как же она его любила»), выхватить образ сухости между ног во время близости в юности и добраться до третьей сцены, где трусы становятся влажными от одного взгляда на учителя младшего сына – становится интересно. Текст довольно быстро разгоняется и интригует, ведь Айгуль живёт в Казахстане и годами успешно избегает уята: она состоявшаяся казахская женщина, которой позавидовало бы большинство келин.
Но что книга делает регулярно, так это наращивает обороты. С каждой страницей, главой и частью она становится лучше, глубже. И, что удивительно, как-то безопасно говорит об уязвимости. Погружая нас в неочевидно страшные темы, создавая тревожные ситуации, она избегает напрашивающихся сюжетных ходов, остросюжетности, сериальности. Тема запретной любви замужней женщины и матери троих детей к другому мужчине – ну разве не богатая почва для очередной «Санта-Барбары»? Тем не менее, в тексте не будет ни сладостной борьбы со своими желаниями, кончающейся поражением в объятиях нового возлюбленного, ни однозначно плохих персонажей, ни банального хэппи-энда.
Айгуль препарирует себя на глазах у читателя, но первый надрез совершает не она – чувство, которое постучалось из другого, «чужого» мира, который, когда присматриваешься, оказывается тоже щемяще своим, но забытым, уснувшим. Миром теней прошлого, в котором были музыка, страсть и жажда жизни. Миром индивидуальности, от которого пришлось отказаться, не пытаясь примирить с реальностью традиционной, семейственной. В тексте затрагивается важная тема: как казахской женщине быть собой, если некоторые её стороны не подходят идеально под представления ментальности, мнение рода, который она любит? Трудность Айгуль в том, что, хоть она и испытывает давление «уята», она знает и другую сторону принадлежности к большой общности – чувство единения, тепла, уюта.
Сцена, когда она с абысынками (жены братьев) готовит бешбармак для праздника, очень приятная и вызывает нежность и ностальгию. От неё так и веет вкусом и запахом бешбармака, теплом на щеках, родством. Встроенностью в нечто большее, где никто не одинок, и все заботятся друг о друге. И то, что из-за прорывающегося другого мира Айгуль ощущает, что начинает отделяться от этого всего, она страдает.
Меняясь, Айгуль не очерняет абысынок, которые сплетничают и говорят неприятные вещи о женщине, которая развелась с мужем и ушла к другому. Они становятся для неё дальше, но – не врагами, и это очень ценно в книге. Вместо того, чтобы представить персонажа, который осознал потребность в борьбе против системы, Ковязина знакомит нас с женщиной, которая не хочет ничего разрушать. Она хочет создавать новое и отчаянно ищет возможности для примирения между искрящимся и своенравным «я» и давящим, родным «мы», ищет способы для эволюции вместо революции. Но из-за противоречий между общностью и индивидуальностью теряется чувство безопасности. Начинается поиск источника страха, сковывавшего Айгуль большую часть сознательной жизни.
Это путь от сухости к влаге, от пустыни к плодородным землям, бег по линии кругов Эллера, в попытке найти область пересечения между собой и другими – вырваться из ада.
Картина, которую мы видим в начале – откровенно скучная, если не считать того, что начинает сквозь неё просачиваться. Если бы не влажная деталь про трусы, упорно поднимающаяся раз за разом, это бы напоминало обыденный сон – один из тех, которые ещё помнишь, едва проснувшись, но забываешь к обеду. Но Айгуль напряжённо рефлексирует, начинает приглядываться к своему телу, а затем – к запрятанным частям личности, и постепенно её мысли, оптика, образы становятся интересными.
Айгуль из тех людей, которые шлют в чат мотивирующие картинки. Работает в банке, запрещает дочери яркий макияж, в общем – делает то, что все делают, живёт не только в ограничениях общественных – но и в мысленных. Когда думает о любви, она делает это в рамках банальных образов: «Что, если они были рождены друг для друга или были теми самыми половинками целых людей, которых когда-то боги наказали за высокомерие и разделили?». Под конец книги происходит уже совсем другое: ««Жапырағым», — думала она про него ласково. Ее красивый осенний листочек. Да нет же, никогда теперь она не станет прежней Айгуль». Так нежно, точно и аутентично говорить о чувствах – дорогого стоит. И способность видеть и подмечать проклёвывается в главной героине, как почки после долгой зимы, как старая новая жизнь, затаившаяся в глубоком сне, чтобы пережить заморозки. Она вспоминает, что была когда-то жаждущей, бесшабашной, обожала книги Жюля Верна, играла в детектива.
Язык книги меняется вместе с героиней, удивляться можно до самого конца. Она начинается с откровенной сцены, и, казалось бы, рассказчик должен быть искренним. Но название романа – «Соло Айгуль», а о том, что она любит петь и мечтала делать это со сцены, мы узнаём не меньше, чем через 200 страниц, то есть две трети текста. Героиня открывается постепенно, и, кажется, не только читателю, но и самой себе. Одни и те же ситуации прошлого сначала подаются издалека, намекая на причины ограничений Айгуль, а затем появляются снова немного с другой перспективы, дополняя каждый раз новыми деталями – так испуганное, но любопытное животное нарезает круги вокруг человека, приближаясь медленно, останавливаясь, принюхиваясь. Желая прийти в чужие руки, но не зная, примут ли они, будут ли добры. Книга осторожно раскрывает оптику, доверяя её читателю, который прошёл вместе с Айгуль её путь, подпуская к ядру, к самому уязвимому.
Дальше – спойлеры, если вы их боитесь, самое время остановиться.
На фоне мирного и почти не предвещавшего беды повествования последняя часть поражает сохранением спокойной подачи при переходе на жуткие темы. Крючки, вытягивающие на сцену тьму, встречались и раньше, но ненавязчиво, теряясь в остальном потоке. В четвёртой же части нам сообщают: «Мама уже дважды пыталась убить себя, и поэтому Айгуль сразу поняла, что значит, я «пойду туда»». И от обыденности подачи забываешь, как дышать. Особенно, потому что в предыдущем абзаце мать сказала дочери: ««Тут есть залив, совсем недалеко. Я пойду туда, пойдешь со мной?». Это ключевая сцена, необходимая для понимая книги. В ней отражается то, каким Айгуль видит мир, состоявший на тот момент уже не только из матери и отца, но сформированный ими и только-только начинавший расширяться. В этом мире едва не происходит катастрофа, но не оттого, что мошенники обманули мать, не из-за того, что женщина с ребёнком в чужом городе осталась без денег – при других обстоятельствах это было бы всё так же неприятно, но – выносимо. Что для матери Айгуль невыносимо – так это признаться мужу, что оказалась в такой ситуации. Неизвестно, что именно он сказал, когда та позвонила ему и попросила выслать деньги, однако мы знаем, что ответ побудил женщину позвать дочку топиться в Финском заливе.
Айгуль научена на примере отца, что, если с ней случится беда, мужчина не спасёт, а обвинит (изнасилованную девушку тот назвал шлюхой, даже не вникая в обстоятельства). И она решает, что быть собой – опасно. Наряжаться, петь – проявлять себя искренне, а не в рамках не уятного поведения, чревато привлечением внимания, и не всегда оно желательно. Ценой безопасности для Айгуль становится её самость, связь с телом и желаниями. Много лет она платит, пока неожиданное чувство не обращает её внимание на «счета». Айгуль начинает понимать, что это для неё слишком дорого и разворачивает осторожное исследование.
Она учится принимать себя и других, а также – отталкивать тех, кто очерчивал и держал невидимые границы в голове. И отрадно, что при этом в книге нет абсолютного зла. Даже её отец оказывается отталкивающим мужчиной, но не монстром. Пройдя важную часть пути, Айгуль видит: «Это был не тот человек, который каждое 9 мая, да и чаще, бил маленькую Айгуль. Это был старик — слабый, немощный, который, может, даже казался кому-то добрым и мудрым. Может, даже и был таким. Ее дети аташку любили, по крайней мере». Героиня высказывает ему всё, что думает, не заботясь о том, что тот её не понимает, но делает это не ради мести или справедливости, а только для того, чтобы поставить точку и манифестировать свободу.
Также автор не демонизирует мужа Айгуль. Да, Бауржан плохо понимает её, иногда относится с высокомерным снисхождением, больше внимания уделяет работе, чем жене. Она с ним чувствовала себя, как будто мёртвая, поскольку выбирала не жить рядом с мужем, а существовать, как функция. И, тем не менее, Айгуль не спешит решительно отказываться от Бауржана, когда начинает меняться. Она не помнит точно, почему, но знает, что когда-то выбрала его, и даёт шанс, когда муж понимает, что Айгуль теперь «другая и такая красивая», и он не знает, как к ней подступиться. Она делает первый шаг, и Бауржан начинает понемногу показывать свою уязвимость, открываясь по-новому. И выясняется, что с ним тоже может быть влажно между ног.
При этом роман не даёт конкретных ответов, героиня не выбирает ни одного из мужчин. Главное, что находит Айгуль – это сам поиск. Ведь, если хочешь строить, но по-новому, это займёт гораздо больше времени, чем охватывает текст. Выбор состояния неопределённости требует смелости встретиться со страхами и ограничениями, жить с ними, прощупывать. Но иначе невозможно найти свой голос.
Айгуль не отказывается звучать в хоре, но хочет узнать, как она будет чувствовать себя соло. И троекратное «привет», которым завершается книга, может отозваться во многих казахстанках, которые когда-то знали, но забыли, что умеют петь.
Поддержите журналистику, которой доверяют.
