Сможет ли Казахстан вернуть нелегально выведенные за рубеж капиталы?

Десятилетия бегства незаконных капиталов

Проблема вывода капиталов за рубеж − давняя для Казахстана. По словам политолога Досыма Сатпаева, возможность открывать счета в других юрисдикциях все 30 лет независимости была одной из форм подстраховки для казахстанской элиты. Ее представители понимали, что находятся в постоянной борьбе друг с другом за ресурсы и всегда могут оказаться на проигравшей стороне. Поэтому они стремились обеспечить себе финансовую подушку, пока конъюнктура для них складывалась благополучно.

По мнению Сатпаева, активы за рубежом имеют почти все члены политической и бизнес элиты. Однако точных оценок масштаба этой проблемы до сих пор нет. В исследовании организации Global Financial Integrity говорится о $167,4 млрд, выведенных только за период 2004-2013 годов. В своих расчетах эксперты GFI выявляют фальсификации торговых документов, из-за которых становится возможным вывод и отмывание денег, уклонение от уплаты налогов и пошлин, сокрытие прибылей на счетах в офшорах и т.д. Другое исследование Global Financial Integrity показывает ежегодный разрыв в стоимости товарных потоков, циркулирующих между Казахстаном и его торговыми партнерами в $8,5 млрд., или более $85 млрд за период 2009-2018 годов.

Организация Tax Justice Network в свою очередь фиксирует ежегодный отток капитала из Казахстана на уровне $212 млн. А в 2021 году она оценивала объем размещенных казахстанцами богатств в офшорах в $45,7 млрд. Вместе с тем данные Национального банка показывают, что с 2010 по 2021 годы валовый отток прямых инвестиций из Казахстана (преимущественно на Кипр, Нидерланды, Каймановы и Сейшельские острова) составлял порядка $4,5 млрд в год, или $53,4 млрд за весь период.

Все эти расчеты пересекаются друг с другом, поэтому простого суммирования для определения общего показателя будет недостаточно. Более того, охват каждого из исследований остается ограниченным из-за недоступности многих данных.

«В основном международные эксперты оценивают капиталы, размещенные в офшорных зонах, учитывая только деньги на [корпоративных или личных] банковских счетах. В их расчеты не входят средства, спрятанные в недвижимости, предметах роскоши, яхтах и т.д. В эту цифру также не входят капиталы, которые находятся в других юрисдикциях. Великобританию, к примеру, мы не можем считать офшорной зоной, как и Дубаи, Гонконг или Сингапур. Поэтому оценки Tax Justice Network и других организаций довольно приблизительны. Вполне допускаю, что реальным может быть другой порядок цифр», − подчеркнул руководитель фракции «Ак Жол» в мажилисе Азат Перуашев, регулярно поднимающий проблему выведенного капитала в парламенте.

Нурсултан Назарбаев ставил проблему нелегального оттока капитала с начала 2000-х годов, пытаясь решить ее как точечными усилиями, так и трижды проведенной амнистией капитала. Несмотря на то, что государству за все время удалось легализовать средств и собственности примерно на 7-9 трлн тенге, в страну из-за рубежа, по словам Перуашева, удалось вернуть только $90 млн.

В начале февраля 2022 года правительству было дано два месяца для разработки механизмов возврата средств и купленных на них активов из-за рубежа. К этой работе привлекли более 10 различных ведомств, но основные функции были возложены на Генеральную прокуратуру, Антикоррупционную службу, Агентство по финансовому мониторингу, а также министерства финансов, юстиции и иностранных дел. Они разделились на пять рабочих групп, каждая из которых занялась своим направлением.

На основании первых результатов их работы Генеральная прокуратура разрабатывает более 20 уголовных дел, установив незаконный вывод свыше $1 млрд. Более свежие данные ведомство предоставлять отказалось. Национальный банк с министерством финансов ведут параллельную работу и уже передали в Агентство по финансовому мониторингу материалы по 8 делам о выводе капитала на общую сумму примерно в $1 млрд.

Чтобы форсировать решение проблемы, в начале июня Токаев создал специальную межведомственную комиссию, которая ​​будет активно сотрудничать с международными правоохранительными органами по вопросам возврата средств. Руководить ею поручено генеральному прокурору Берику Асылову, однако президент заявил о намерении лично контролировать работу всех участвующих сторон.

Что известно о механизме возврата капиталов?

В Агентстве по финансовому мониторингу сообщили, что первостепенным для создания механизма возврата выведенных капиталов является разделение на противозаконные и легальные внешние финансовые операции.

Ведомство делает вклад в эту работу, изучая переданные Национальным банком материалы о невыполнении требований репатриации национальной и иностранной валюты, по которым истекли сроки исполнения. Как правило, денежные средства по таким материалам переводились за рубеж от 2 до 7 лет назад. Если же сроки были продлены, то это исключает состав правонарушения.

«[Поэтому] факт незаконного вывода может быть подтвержден только после расследования уголовных дел и вынесения решения суда», − говорится в ответе агентства на запрос Власти. Возбуждением уголовных дел в свою очередь занимается Генеральная прокуратура. В ведомстве отказались объяснять какими методологией и критериями руководствуются уполномоченные сотрудники, чтобы признать ту или иную операцию вывода средств незаконной.

С помощью других источников Власти также не удалось выяснить существует ли уже такая методология и как она устроена. Участие заинтересованных сторон в межведомственных группах оказалось закрытым. «Несмотря на то, что «Ак Жол» много лет поднимает проблему незаконного вывода капитала из Казахстана в парламенте, нас не пригласили в рабочую группу, которая занимается стимулированием возврата капиталов из-за рубежа. Мы выдвигаем много инициатив в этом направлении, но детально их каждый раз обсуждают другие», − подтвердил Перуашев.

О межведомственных группах, по словам одного из собеседников Власти, известно лишь то, что важная часть их работы заключается в сравнении налоговых отчетов из Казахстана и других стран, а также в анализе контрактов на закупку импортных товаров. В первом случае участники групп требуют от некоторых владельцев капитала объяснить природу происхождения денег, а во втором выявляют расхождения в ценах через их сопоставление в торговой документации нескольких стран.

Сатпаев считает наличие четкой методологии залогом успешного проведения работы по возврату капиталов: «Нужно четко определиться по поводу легальности и нелегальности денег, потому как не все офшорные капиталы нелегальные. Кроме того, нелегальные деньги есть еще и в оншорах − более облегченном формате офшоров». На том же настаивает и Перуашев, отмечая, что Казахстану необходимо максимально расширить географию поисков, поскольку в европейских юрисдикциях сосредоточены не меньшие состояния, чем в офшорах.

Но параллельно с разработкой механизма возврата капиталов государству, по словам Сатпаева, важно провести масштабную аналитическую работу, чтобы составить подробный список людей, имеющих банковские счета, собственность и бизнес за рубежом. Прежде всего в него необходимо включить политические фигуры и государственных служащих, а также членов их семей. А затем − бизнесменов, аффилированных с государством.

Говоря о способах формирования списков с зарубежными активами, Сатпаев привел в пример три модели. В США был создан список юрисдикций (куда входят все офшорные зоны), в которых могут храниться теневые капиталы. Если у человека оказываются там средства, банковские счета или собственность, он автоматически становится подозреваемым в уходе от налогов или выводе капитала. Чтобы избежать уголовного преследования, он должен доказать факты уплаты налогов и отсутствия нарушений американского законодательства.

Германия практикует другой способ. Несколько лет назад правительство страны заплатило 1 млн. евро сотруднику одного из швейцарских банков, передавшему пакет данных со счетами ее граждан. Затем уполномоченные органы взялись выявлять тех, кто уклонялся от налогов. После обнаружения им было дано время, чтобы устранить нарушения, а те, кто отказывался следовать закону, попадал в фокус правоохранительных органов Германии.

Третья модель используется в постсоветских странах. От двух других она отличается избирательностью. С владельцами иностранных счетов борются точечно, исходя из внутриэлитного баланса сил. При таком подходе антикоррупционная кампания против вывода капиталов либо приобретает формальный и демонстративный характер, либо маскирует под собой межэлитные столкновения.

Если же власти Казахстана нацелены на максимальную эффективность, они могут сосредоточиться на списках крупнейших журналистских расследований, в частности Панамского и Райского досье, рекомендует Сатпаев. «На основе них нужно провести поперсональный мониторинг, чтобы понять как у высокопоставленных чиновников или их родственников могли появиться счета или собственность в офшорах. Их необходимо заставить доказать, что эти деньги были выведены законно, что они не являются частью коррупционных схем. Это британская система, и это отработанная методика, которая используется в любом государстве, где борются с коррупцией не на словах, а на деле», − пояснил политолог.

Как может быть устроена процедура возврата активов?

После формирования списков владельцев нелегально выведенных капиталов за рубежом правоохранительные органы начнут возбуждать уголовные дела. Сатпаев полагает, что в основном они будут базироваться на статьях о мошенничестве и хищении.

Юрист, партнер юридической фирмы Tukulov & Kassilgov Litigation Бахыт Тукулов предположил, что сложность могут представлять дела, в которых не нарушен закон, но есть нарекания другого характера: «Если никакой закон не нарушен, к человеку не может быть претензий. Формально мы можем работать только с теми, кто вывел средства нелегально в результате коррупции, воровства, мошенничества, недекларирования средств и т.д. Но законность или незаконность выведения средств будет устанавливать следствие».

Тукулов добавил, что из-за различных неточностей в законодательстве, особенностей работы казахстанских судей и стандартов доказывания виновности процесс формулирования обвинений будет достаточно трудным.

После проведения расследований по каждому делу суды будут выносить акты о конфискации преступных активов за рубежом. Затем Генеральная прокуратура начнет добиваться их возврата, следуя алгоритмам уголовно-процессуального законодательства и международных соглашений.

«Правовой основой для направления запросов являются двусторонние и многосторонние договоры, заключенные Генеральной прокуратурой в уголовно-правовой сфере. На регулярной основе прорабатываются сопровождение и ускорение исполнения запросов об оказании правовой помощи, в том числе по каналам «КАРИН» и «АРИН» − сети по возврату активов прокуратур Европы, Азии и других стран», − рассказали Власти в Генпрокуратуре.

По словам Тукулова, процесс возврата капиталов из зарубежных юрисдикций должен обеспечивать работающие в них юристы и сыщики. У них есть полное понимание того, как в каждой конкретной стране нужно подать иск, чтобы добраться до искомого имущества.

В Великобритании, где аналитический центр Chatham House выявил факты владения политическими элитами Казахстана недвижимостью на 511 млн. фунтов стерлингов, процедура устроена иначе. По словам Тукулова, в этой юрисдикции необходимо нанять сыскную организацию, которая соберет информацию о владельцах искомой недвижимости в Лондоне, в том числе о том, как и откуда появились деньги на ее приобретение. Далее у Республики Казахстан есть две опции, чтобы добиться перехода активов в свою собственность.

Первая опция состоит в том, чтобы получить приговор в отношении правонарушителя в Казахстане. Однако его вынесение может быть затруднено тем, что человек находится за пределами Казахстана. В этом случае потребуется возбудить уголовное дело и подать запрос об экстрадиции, чтобы этого человека выдали, к примеру, из Англии. И если его выдадут в Казахстан, то будет проведен суд. Полученный приговор затем может быть исполнен в Англии, поскольку у местных уполномоченных органов будет подтверждение, что человек осужден казахстанским судом, а его имущество должно быть конфисковано и возвращено.

Вторая опция состоит в том, чтобы направить иск о возмещении ущерба от мошенничества сразу или хищения в Англию. После этого необходимо получить решение английского суда, в котором будет говориться, что этот человек − мошенник, и что свое имущество он получил незаконным путем. После этого его имущество будет арестовано и возвращено Республике Казахстан.

«Когда у вас возникает выбор судиться в Казахстане или за границей, бывает выгоднее судиться за границей, потому что там у вас появляется больше инструментов для воздействия на правонарушителя», − поясняет Тукулов.

Европейские страны, а также Великобритания и Швейцария, имеют обязательства в рамках конвенции против коррупции о возврате украденных активов пострадавшей стране. Однако механизм этого возврата особо не расписан, констатирует Алишер Ильхамов, директор аналитического центра Central Asia Due Dilligence. «Поэтому большую роль здесь играет работа министерств иностранных дел. Суд и прокуратура могут инициировать дело, добиться заморозки и конфискации активов, но механизмом возвращения денег они не управляют, это как раз компетенция внешнеполитических ведомств», − заметил он.

Чтобы дойти до конфискации денег, перед этим их необходимо будет заморозить. Это, как утверждает Ильхамов, не такая сложная задача. Гораздо сложнее добиться конфискации. Противоположная сторона обязательно наймет большую команду юристов, которые будут доказывать, что ваша страна не имеет права на что-либо претендовать. Кроме того, в некоторых юрисдикциях не очень хорошо разработан механизм возвращения активов. Например, в Великобритании конфискованные деньги часто не отправляются пострадавшей стороне, а уходят в ее государственную казну.

Насколько результативной будет работа по возврату капиталов?

Несмотря на закрытость и неопределенность процедур, Перуашев убежден, что Казахстан готов бороться за возврат незаконно выведенных активов как в части компетенций, так и в части финансовых ресурсов: «Все зависит от настойчивости и наличия политической воли. Сейчас мы видим, что такая воля, видимо, существует. Что касается экспертизы, у Казахстана уже есть опыт многолетних тяжб с Мухтаром Аблязовым, Виктором Храпуновым и Анатолием Стати. Их длительность объясняется действиями людей из истеблишмента, которые лоббировали интересы выводивших капиталы. Хотя то же руководство КНБ, напротив, должно было заниматься их возвратом. Но сейчас подходы пересматриваются, и многие процессы получат новый импульс».

Фракция «Ак Жол» в мажилисе, по словам ее главы, намерена продолжать обращаться в правительство и министерство иностранных дел Казахстана, чтобы форсировать решение проблемы. Наряду с этим Перуашев уже провел встречи с депутатами швейцарского, британского и европейского парламентов, а также коллегами из Китая и Сингапура. Совещаясь с делегациями Европарламента, он предлагал создать межпарламентскую рабочую группу для совместной работы по возврату активов, но европейские парламентарии продолжают над этим думать. «Все же мы участвуем и будет продолжать участвовать в этом процессе независимо от того, включат нас в рабочие группы в Казахстане или нет».

Тукулов, в свою очередь, заметил, что процессы по возврату капиталов обещают быть долгими и составлять существенную часть возвращаемых активов. «Я не думаю, что государство готово тратить бюджетные средства на них. Есть специальные фонды, которые возьмутся самостоятельно финансировать ведение этих дел. Но взамен они удержат процент, который может достигать и 25-40% взысканной у правонарушителя суммы».

Зарубежные суды в основном будут выполнять решения казахстанских инстанций, поскольку есть общие правила о взаимной вежливости. Однако проблему будет представлять правовая позиция правонарушителей: они могут утверждать, что подвергаются политическому преследованию, а их имущество пытаются конфисковать незаконно. Суды будут вынуждены разбираться в этих фактах, что увеличит срок возврата активов.

Поскольку бывший президент Нурсултан Назарбаев и его родственники уже не находятся у власти, Казахстану будет легче конфисковать выведенные активы, чем прежде, полагает Ильхамов. Но правительство страны должно начать играть активную роль в этом процессе. «И здесь встает вопрос о том, какой характер носят отношения между Токаевым и семьей Назарбаева − существуют ли между ними какие-то договоренности не трогать друг друга. Если имеются, Токаев будет уклоняться от активной позиции по вопросу возврата капиталов. Поэтому казахстанскому обществу важно выработать стратегию оказания давления на свое правительство», − говорит он.

Проблему для общества представляет также то, что европейские страны стараются не возвращать деньги режиму, при котором они выводились. Зачастую они опасаются, что после возвращения активы снова будут украдены. Кроме того, замечает Ильхамов, правительства европейских стран часто не хотят портить отношения с Казахстаном, поскольку покупают у него нефть. Это толкает их к тому, чтобы уклоняться от прямой конфронтации, которая может возникнуть из-за конфискации имущества тех или иных представителей элит.

Ильхамов подчеркивает, что граждане Казахстана также должны выбрать то, в какой форме будет произведен возврат выведенных активов, и что с ними делать после их получения. У Казахстана уже был относительно позитивный и негативный опыт получения средств из Швейцарии, которые фактически принадлежали или оказались связаны с Нурсултаном Назарбаевым и его семьей.

В первом случае около $115 млн. получил благотворительный фонд «Бота», созданный международными организациями Irex и Save The Children. Недостаток этой формы заключался, однако, в том, что порядка 30% возвращенных средств денег ушло на оплату необходимой экспертизы Всемирного банка и административные расходы.

Власти Казахстана были возмущены тем, что деньги достались не им. Они попытались компенсировать это во второй раз, отвергнув участие международных организаций в распределении возвращенных средств. Казахстанская сторона добилась того, чтобы эти деньги достались местным неправительственным организациям. А впоследствии выяснилось, что вовлеченные организации были подконтрольны Дариге Назарбаевой. Поэтому обществу важно не допустить повторения предыдущих сценариев и максимально контролировать возвращенные средства, подытожил Ильхамов.

Сатпаев обратил внимание на то, что проблему вывода капиталов нельзя рассматривать в отрыве от проблемы персоналистского политического режима в Казахстане. С вытеснением Назарбаева из публичной политики Токаеву необходимо поддерживать легитимность как среди элит, так и среди общества. И если в первом случае ему важно не допустить панических настроений, то во втором нужно показывать полноту антикоррупционной работы, поскольку капиталы из Казахстана выводили не только члены семьи Назарбаева и люди из списка Forbes.

«И все же я думаю, что удары будут наноситься точечно. Есть высокий риск того, что это может дестабилизировать внутриэлитную обстановку. Поэтому Токаев вряд ли пойдет на “массовый обстрел”. Первый удар будет наноситься по родственникам Назарбаева и его ближайшему окружению, чтобы лишить их силы и предотвратить потенциальные столкновения между элитами. С остальными людьми он попытается договориться, и они вернут деньги по-тихому или вовсе добровольно», − допускает Сатпаев.

И хотя Токаев может какое-то время балансировать между интересами элит и общества, получая пропорциональный и достаточный уровень легитимности с обеих сторон, он все же может утратить возможность заниматься политическими реформами, говорит политолог. В этом случае президент рискует столкнуться с очередным сговором элит против себя, который может проявиться даже через легальные политические инструменты − новые оппозиционные силы с большими ресурсами и намерениями вернуть себе абсолютную власть.

В силу этого Сатпаев считает необходимым заниматься социально-экономическим улучшением жизни людей. Если они будут видеть прогресс, на них будет гораздо сложнее воздействовать деструктивным политическим силам. В то же время Токаеву важно думать о том, как обеспечить продолжение работы по возврату капиталов после своего ухода, поскольку ее могут остановить уже следующие поколения руководителей Казахстана, лояльные прежнему режиму или элитам.

В этом, по словам политолога, могло бы помочь усиление институтов парламента и судебной власти, в частности, Конституционного суда. «Однако прошедший 5 июня референдум не заложил соответствующей основы. И это создает риск не только для кампании по возврату капиталов, но и для устойчивости страны в целом, поскольку институты для предотвращения масштабных внутриэлитных конфликтов по-прежнему не формируются», − заключил Сатпаев.