Что вызвало вспышку насилия в Кыргызстане 18 мая?

Эуджения Пеши, докторантка Университета Хельсинки, специально для Власти

Порядка 1000 молодых людей вышли на улицы Бишкека поздно вечером 17 мая и с беспрецедентной жестокостью напали на группы иностранных студентов. Это свидетельствует о растущей расовой напряженности и недовольстве населения в Кыргызстане.

Согласно хронологии, предоставленной министерством внутренних дел, несколькими днями ранее группа «неизвестных мужчин азиатской внешности» приставала к иностранным студентам возле ресторана. Спустя некоторое время студентам удалось убежать в общежитие, где на их защиту встали другие студенты, вступив в драку с местной молодежью.

Видеозапись этой драки распространилась в социальных сетях в последующие дни, вызвав возмущение общественности. Оно вылилось в массовые драки и грабежи в общежитиях нескольких университетов по всему Бишкеку.

22 мая стало известно, что еще одно нападение на иностранцев было совершено в ночь на 18 мая. Тогда около 70 беспорядки произошли возле швейной мастерской в селе Аламудун на окраине Бишкека. В результате пострадали 14 иностранных граждан из Индии, Пакистана и Бангладеш, работавших в мастерской. 64 швейные мастерские в Бишкеке были вынуждены временно закрыться, поскольку из-за беспорядков иностранные рабочие поспешили покинуть страну.

По официальным данным, в результате ночных беспорядков пострадали не менее 40 человек, 15 из которых были госпитализированы. Большинство из них — иностранцы из Южной Азии и Северной Африки. К нынешнему моменту обвинения предъявлены 6 гражданам Кыргызстана и 4 иностранным гражданам.

Вспышка насилия 18 мая выявила проблемы миграционной политики Кыргызстана и отсутствие в стране эффективной политики реагирования на новые вызовы в глобальных миграционных потоках. Как Кыргызстан, известный своей массовой трудовой миграцией в Россию, нехваткой рабочей силы и отсутствием перспектив карьерного роста для студентов, стал привлекательным местом для молодежи и трудовых мигрантов из Южной Азии?

Центральная Азия как «образовательный хаб» для студентов из Южной Азии

Согласно официальным данным Комитета по статистике Кыргызстана, в 2023 году в высших учебных заведениях страны обучалось 25 774 студента из стран, не входящих в СНГ. Подавляющее большинство из них приехали из Индии (14 424) и Пакистана (9 589). С 2010 года их присутствие увеличилось почти в девять раз.

Для сравнения, соседний Казахстан также привлекает все большее количество студентов из Южной Азии, особенно из Индии. По данным министерства науки и высшего образования, в настоящее время в казахстанских вузах обучается более 26 000 иностранных студентов, что на 3% больше, чем в предыдущем учебном году. Почти половина из них (12 000) — из Индии и Пакистана, сообщил министр Саясат Нурбек.

Большинство студентов из Индии и Пакистана в Центральной Азии обучаются медицинским специальностям. В 2022 году министерство образования Кыргызстана сообщало, что 77% студентов-медиков — иностранцы. Большинство из них — индийцы (14 456 человек), пакистанцы (9 725 человек) и узбеки (5 174 человека). В Индии медицина считается престижной профессией, но не все граждане могут позволить отправить детей в медицинскую школу из-за ограниченного количества мест в вузах, высокой платы за обучение и коррупции.

Кыргызстан предлагает медицинское образование на английском языке и за относительно доступную плату. Несмотря на сомнения в качестве медицинского образования и случаи мошенничества со стороны частных университетов, число приезжающих в Кыргызстан иностранцев неуклонно растет. Это привело к удвоению количества медицинских университетов за последние несколько лет. Сегодня в стране насчитывается 23 высших учебных заведения с медицинским уклоном, из которых 17 — частные.

Плата за обучение в медицинских школах Кыргызстана — как частных, так и государственных — варьируется в пределах $1500-4000 в год. Частные медицинские школы оказались в центре внимания в 2022 году, когда министерство здравоохранения обнаружило, что 17 университетов (6 из которых государственные и 11 — частные), «не соответствуют требованиям законодательства». Другая проверка, проведенная Советом по борьбе с коррупцией, признала уровень профессиональной подготовки в большинстве медицинских вузов «достаточно серьезной проблемой».

Причинами расширения рынка медицинского образования в Кыргызстане могут служить чистая экономическая выгода и коррупция. Для государственных учреждений деньги, которые платят иностранные студенты, составляют значительную часть их бюджетов.

Опасаясь массового оттока студентов после терактов 18 мая, государственные чиновники стали публиковать заявления, в которых подчеркивалась экономическая выгода от того, что в стране учится много иностранцев.

Ректор Кыргызской государственной медакадемии заявил в интервью 20 мая, что иностранные студенты — «главные инвесторы академии, поскольку плата за обучение составляет 80% ее бюджета, а государство финансирует только 20%».

Несмотря на якобы «экономическую ценность» для экономики Кыргызстана, иностранные студенты из Индии и Пакистана часто становятся объектами вербальных и физических нападений, грабежей и вымогательств.

Нелегальные схемы, преследования и насилие

В последние годы значительную часть людей, задержанных в Кыргызстане по обвинению в нелегальной миграции, составляли иностранные студенты и рабочие из Бангладеш, Индии и Пакистана.

С начала 2024 года число таких случаев увеличилось: правоохранительные органы выявили 59 случаев организованной нелегальной миграции и более 6 000 нарушений миграционных правил.

14 мая, на следующий день после драки между иностранными студентами и местными мужчинами, 400 студентов, работавших курьерами, были уволены из-за наличия у них студенческой визы. На следующий день ГКНБ задержал 28 граждан Пакистана, работающих в швейных цехах в Бишкеке, за нарушение миграционного законодательства.

Растущее внимание СМИ к антимигрантским рейдам могло способствовать эскалации событий и подогреть недовольство мигрантами в стране.

18 мая Камчыбек Ташиев, глава ГКНБ Кыргызстана, заявил, что рост числа трудовых мигрантов напрямую повлиял на события, произошедшие накануне вечером.

«Это связано с наплывом трудовых мигрантов», — сказал Ташиев. «Каждый день обнаруживаются десятки нелегальных мигрантов, и мы прилагаем все усилия для их депортации».

Говоря о толпе, напавшей на иностранных студентов, Ташиев, похоже, попытался оправдать насилие.

«Я считаю, что требования ребят, которые собрались вчера, в какой-то степени правильные. Мы начали принимать меры в связи с увеличением числа мигрантов», — сказал Ташиев.

Масштабы нелегальной миграции в Кыргызстан оценить сложно. За последние годы министерство труда, социального обеспечения и миграции увеличило количество разрешений на работу для иностранцев с 16 000 до 25 000. Если раньше больше всего квот получали китайские специалисты, то теперь большинство заявителей — граждане Пакистана, Бангладеш и Индии.

Швейная промышленность: Голод по иностранной рабочей силе

Квоты на иностранную рабочую силу в основном приходятся на сферы промышленности, строительства и транспорта. Это связано с растущим спросом на дешевую рабочую силу в быстро развивающейся швейной промышленности Кыргызстана.

В правительственной программе по развитию экспорта страны на 2019-2022 годы швейная промышленность указана в качестве первой приоритетной отрасли. В Кыргызстане насчитывается около 3 000 швейных предприятий, где занято от 200 до 300 тыс. человек, 90% из которых — женщины.

В 2023 году министерство экономики Кыргызстана сообщило, что производство одежды составляет 90% легкой промышленности страны. Она включает в себя текстильное, швейное, кожевенное, кожгалантерейное и обувное производство. В 2022 году доля легкой промышленности в ВВП составляла 10%, а текстильная и швейная промышленность — 3% от общего объема производства. Экспорт текстиля и одежды составил 22% от общего объема экспорта в 2022 году.

Швейное производство является экспортоориентированным и трудоемким. Большинство кыргызских компаний в этой отрасли работают как производители по принципу «кроить-делать-обрезать». Они не разрабатывают дизайн и не производят текстиль, обычно последний закупается в Китае или Турции.

Примечательно, что швейная промышленность Кыргызстана носит сезонный характер. Весной швейные цеха обычно работают вполсилы, что напрямую влияет на количество необходимых работников и размер их заработной платы.

Кроме того, учитывая зависимость от импортного сырья, на кыргызскую швейную промышленность влияют колебания спроса на дешевые товары на мировом рынке. Это также негативно сказывается на объемах производства и условиях труда.

Мелкие и средние швейные цехи Кыргызстана в основном принадлежат индивидуальным предпринимателям, работающим по патентной системе. 50-70% швейной промышленности работает неформально. Но поскольку это экспортоориентированный сектор, правительство пытается привлечь иностранных инвесторов.

В 2018 году ОсОО «Кыргыз текстиль ЛТД» начало строительство швейной фабрики в Оше, втором по величине городе Кыргызстана. В 2021 году компания подписала кредитный договор с Российско-Кыргызским фондом развития на сумму $4,3 млн. для финансирования расширения производства. В целом инвестиции в размере $153 млн. приведут к созданию текстильного кластера, который в будущем сможет обеспечить работой 7 000 человек.

Международные доноры также способствуют открытию швейных фабрик по всей стране. В 2020 году проект USAID «Конкурентоспособность предприятий» поддержал строительство новой швейной фабрики в районе южного города Баткен, которая стала одним из крупнейших работодателей в регионе, известном высоким уровнем безработицы и миграции за границу.

Правительство долгое время рассматривало швейную промышленность как решение проблем местного рынка труда, не вкладывая должных средств в образование и обучение и не решая проблему трудовой эксплуатации и нарушений Трудового кодекса.

Безработица и нехватка рабочей силы

Большое количество людей в Кыргызстане заняты в неформальной экономике, и этот фактор не учитывается официальной статистикой. Это объясняет, почему в последнее десятилетие наблюдалось одновременное снижение уровня занятости (с 64% до 57%) и уровня безработицы (с 8,4% до 5,3%).

Согласно недавнему исследованию, в 2022 году только 45% женщин были трудоустроены по сравнению с 89% мужчин. А молодежь в возрасте 15-29 лет составит почти половину безработных. Таким образом безработица остается скрытым явлением, более распространенным среди уязвимых групп населения, которые зачастую не пользуются государственными программами содействия занятости.

В прошлом году президент Садыр Жапаров оправдал наем 800 рабочих из Дубая для строительства нового Дома правительства якобы «ленью» местных жителей.

«Такова лень наших кыргызов. Говорят, что рабочих мест нет. Есть – никто не идет работать, если идут – быстро бросают, говорят, что сложно».

В интервью 19 мая министр труда Кыргызстана Гульнара Баатырова сообщила, что в настоящее время в Кыргызстане зарегистрировано более 6 000 вакансий, но «к сожалению, [кыргызские] граждане часто не желают устраиваться на тяжелую работу»

«Наши граждане часто не работают стабильно. Например, они, поработав в швейных мастерских и обучившись, уходят, открывая своё собственное производство. Никто не против этого, но многие не приходят на работу вовремя, исчезают на 2-3 дня после получения зарплаты, отпрашиваются на торжества и дни рождения. А владельцам бизнеса важно стабильное производство. Сколько предприятий становятся банкротами из-за тех, кто не работает стабильно и уходит после получения денег».

Правительство использует ту же риторику в решении проблемы нехватки рабочей силы в швейной промышленности. Во время посещения новой швейной фабрики в Оше в 2023 году тогдашний министр труда Кудайберген Базарбаев заявлял, что в Кыргызстане наблюдается нехватка работников, а не рабочих мест. По его словам, для того чтобы новые предприятия могли работать на полную мощность, необходим план по подбору персонала.

Работодатели также обвиняют местных работников в лени и непрофессионализме. Напротив, иностранных рабочих из Индии, Пакистана и Бангладеш часто хвалят за трудовую дисциплину и трудолюбие.

«Иностранцы работают с 08:00 до 20:00, овертайм могут работать, так как они сюда именно для этого приезжают. В основном у нас сейчас по конвейерной системе все шьется, и наши, местные, так работать не хотят», — рассказал основатель швейной фабрики в интервью кыргызским СМИ в марте.

В нарративе об изобилии рабочих мест и нежелании местного населения работать избегаются проблемы недостойных условий труда, низких зарплат и наличия многочисленных барьеров при трудоустройстве, особенно для женщин.

Учитывая, что женщины в Кыргызстане несут большую часть обязанностей по уходу за детьми и престарелыми, многие считают, что работа на фабрике несовместима с их семейными обязанностями.

Недавнее исследование показало, что условия труда в швейной промышленности страны являются тяжелыми и эксплуататорскими. Швеи работают в стрессовых условиях и в нездоровой обстановке.

Большинство опрошенных женщин в исследовании 2019 года заявили, что при устройстве на работу они обычно соглашаются на 11-часовой рабочий день шесть дней в неделю. Однако почти 30% респондентам на самом деле приходится работать 7 дней в неделю или 10 дней подряд с одним выходным. Более того, швеи сообщали, что работают от двух до четырех часов в день сверхурочно.

В большинстве швейных мастерских оплата труда производится на сдельной основе. Несмотря на обещанную зарплату выше средней, 43% работников, опрошенных в ходе другого исследования, поделились, что зарабатывают менее 20 000 сомов в месяц ($227), а 47 % — от 20 000 до 40 000 сомов ($454).

Учитывая, что большинство швейных цехах расположены в Бишкеке, где стоимость жизни значительно выше, чем в остальной части Кыргызстана, эти зарплаты вряд ли можно назвать конкурентоспособными. Более высокие зарплаты отражают лишь более продолжительный рабочий день, а не лучшие условия.

Помимо эксплуатации, с которой сталкиваются и кыргызские работники, мигранты из Бангладеш, Индии и Пакистана чаще всего становятся жертвами мошенников и торговцев людьми. Обычно они находят работу в Кыргызстане через посредников в своих странах, но часто эти посредники обманом заставляют соискателей заплатить большие деньги за свои услуги. А приехав в Кыргызстан они остаются без визы и рабочего места.

Другие получают меньшую зарплату, чем им обещали. Но, опасаясь увольнения и высылки из страны, они соглашаются работать в условиях эксплуатации. Иностранцы часто жаловались на то, что не получают оговоренной зарплаты и вынуждены работать в частных домах своих работодателей, выполняя строительные работы бесплатно.

«Я приехал сюда шесть месяцев назад, чтобы работать в мастерской Ибрагима в Арча-Бешике. Они обещали хорошую зарплату, $600 в месяц. Мы договорились, что компания будет оплачивать медицинскую страховку и питание», — рассказал в интервью Радио Азаттык Асаду, трудовой мигрант из Бангладеш.

«Они сказали, что мы будем работать по десять часов в день. Мы пришли работать в швейную мастерскую, но нас заставили выполнять другую работу. Нам не дали ни обещанной еды, ни зарплаты в $600, ни медицинской страховки. У нас отобрали паспорта. Когда мы попросили вернуть паспорт, он потребовал деньги. Когда я решил вернуться в Бангладеш, он избил меня», — вспоминает Асаду.

Большинство трудовых мигрантов не говорят ни по-кыргызски, ни по-русски. Это делает их еще более уязвимыми.

Ксенофобия в отношении студентов и трудовых мигрантов из Южной Азии в Кыргызстане перекликается с обращением, с которым кыргызские и другие центральноазиатские мигранты регулярно сталкиваются в России.

Несмотря на членство в Евразийском экономическом союзе, мигранты из Кыргызстана испытывают на себе ряд барьеров и трудностей при легализации своего статуса в России. Из-за этого они чаще подвергаются эксплуатации и нарушению трудовых прав, а также преследованиям со стороны обычных людей.

После теракта в «Крокус Сити Холле» сотни мигрантов из Центральной Азии были уволены с работы и депортированы. Другим запретили въезд в Россию, а в нескольких регионах трудовых мигрантов лишили права работать на транспорте и в сфере услуг.

Они демонстрируют расовую конструкцию «Другого» как угрозы правам «обычных» граждан Кыргызстана, даже когда кыргызские граждане регулярно становятся объектом дискриминации и трудовой эксплуатации за рубежом.

Местная молодежь, которую обвиняют в лени и предпочтении работать в России, а не вносить вклад в экономическое развитие Кыргызстана, выплескивает свое негодование по поводу отсутствия достойной работы и социального обеспечения на тех, кто находится в более уязвимом положении из-за своего правового статуса и расовой «инаковости».

Официальная реакция на нападения также выявила оппортунистическое поведение властей Кыргызстана по отношению к иностранным студентам и рабочим: студенты из Южной Азии, обучающиеся в медицинских вузах, подпитывают спрос на частные университеты и «инвестируют» в систему образования страны, принося тем самым экономическую выгоду местной экономике; трудовых мигрантов в швейной промышленности государственные чиновники и местные работодатели хвалят за их трудолюбивую культуру и дисциплину, сводя их к простому товару.

Институциональное унижение, с которым сталкиваются как кыргызские мигранты в России, так и мигранты из Южной Азии в Кыргызстане, является результатом коммодификации (превращением труда в товар — .В) и эксплуатации труда в рамках глобальных капиталистических производственных систем.