«То, что не убивает»: разговор, который мы заслужили

Документальный фильм бельгийской режиссерки Алекс Пукин начинается с текста. Текст написан Адой Лейри — это имя вряд ли кому-то что-то скажет, даже гугл не может помочь, но это и не важно. Ада рассказывает о пережитом ею в юном студенческом возрасте сексуальном насилии. И когда фильм начинается со среднего плана красивой женщины бальзаковского возраста (слегка за тридцать, а может, и старше), которая рассказывает историю, зритель может подумать, что это сама Ада. Или Алекс. Но прямо посреди повествования рассказчица вдруг сменится – теперь это юная девушка, почти школьница. Потом еще и еще. Историю Ады будут рассказывать взрослая чернокожая женщина с сильным акцентом, юный гомосексуал с туннелями в ушах, еще одна женщина, пожилая, с заметной сединой в волосах, еще одна женщина, еще, еще одна, молодой мужчина в очках, чернокожая девушка, еще и еще одна. Учитывая, что смену рассказывающего лица не сопровождают никакие субтитры или пояснения, зритель может запутаться – и наверняка запутается. Хаотичным становится и нарратив – первоначальный текст рассказывает про студентку из провинциального Лилля, которая как-то пошла поужинать с бывшим парнем своей подруги, а потом поднялась в его квартиру, где он сорвал с нее белье и грубо изнасиловал девушку. Что произошло дальше – прозвучит в исполнении почти дюжины голосов, но чем больше появляется рассказчиков, тем больше к оригинальной истории будет добавляться деталей из личного опыта говорящих. Они будут комментировать свое отношение к тексту Ады и поведению его героини, и будут говорить о том, что когда-то случилось с ними самими. Возникает какофония голосов, историй, ужаса, травмы.

И в этом, очевидно, состоит замысел режиссерки. В фильме нет ничего, кроме разных людей в разных интерьерах. Ни особой динамики, ни явного темпоритма. Просто неспешная мозаика историй и лиц. Операторская работа тоже скупа – камера статична и пристально смотрит в лица. Никаких лишних ухищрений. Но оторваться от просмотра сложно – и чем дальше, тем сложнее.

Изнасилование — и в первую очередь, сексуальное насилие, учиняемое мужчиной над женщиной, — всегда было популярным сюжетом в массовой культуре. Фильмы, книги, песни, живопись — в любом виде искусства это один из самых расхожих сюжетов. От древних мифов до самого злободневного contemporary art, истории про изнасилование рассказывались и рассказываются бесконечное количество раз. Что можно сказать еще? Что можно сказать нового?

Госпожа Пукин и не претендует. Текст, лежащий в основе фильма, довольно бесхитростен. Каждый и каждая, кто хоть сколько-нибудь интересовался этой темой, кто не сидел под камнем все то время, когда хэштеги #metoo, #янебоюсьсказать и #немолчи давали голос неисчислимым жертвам насилия, каждая, кто сталкивалась с этим в своей жизни лично или через своих близких – подруг, сестер, матерей, дочерей, - отметят универсальность этого опыта и этой травмы. Пукин делает ставку не на оригинальность идеи и не на драматизацию событий. Она доносит мысль простотой изложения и откровенностью повествования – изнасилование героини основного текста рассказано ею с пугающей прямотой. С деталями обыденными и страшными в своей физиологичности. А какофония голосов повествующих создает совершенно жуткую, — аморфную, колеблющуюся, нависающую как туча, — картину огромной общей травмы.

Общей для всех. Многие говорящие в кадре — бог весть, актеры ли это, или просто бельгийки и бельгийцы, посаженные режиссеркой перед камерой, - добавляют свой опыт к нарративу, и иногда речь идет о женщине, изнасилованной женщиной, или мужчина рассказывает о том, как его изнасиловал другой мужчина. Один мужчина пытается понять, было ли то, что он делал со своей бывшей девушкой, сексуальным насилием — и все не может найти ответа на свой вопрос. «То, что нас не убивает» делает именно эту полезную вещь – показывает сексуальное насилие как универсальную болезнь, поражающую все общество в целом.

Следует еще раз указать, что это тяжелый фильм. Его сложно рекомендовать к просмотру. С одной стороны, он может оказывать терапевтический эффект, — травму важно проговаривать, и здесь только этим и занимаются. И если какая-то зрительница (или зритель) неспособен этого сделать сам, то, возможно, им поможет зрелище того, как это делают другие. С другой стороны, он опасен именно тем, что может вызвать ретравматизацию жертв насилия. Я сам с сексуальным насилием не сталкивался, но смотрел со все нарастающим ужасом.

Может, именно здесь и есть ответ на вопрос — кто должен быть зрителем этого фильма? Я бы показывал его мужчинам. Особенно молодым мужчинам – вплоть до старшеклассников. И особенно в нашей стране. Очень многие мужчины должны посмотреть этот фильм, чтобы понять, для чего важно получать согласие на секс. Чтобы понять, что «нет» означает не «продолжай уговаривать и это будет да», не «поднажми, красавчик, и я сдамся», не «я тоже хочу, но строю из себя недотрогу», - нет означает нет. Секс никто никому не должен. Свои фантазии о сексе, почерпнутые в порно, нельзя применять в реальной жизни не обсудив это со своей партнершей (или партнером). Тот герой фильма, который все не мог сам для себя уяснить, был ли он насильником или просто проявил мужественную настойчивость - я таких встречал вокруг себя.

А еще этот фильм хорош тем, что он показывает весь ужас не только самого акта насилия – но и его долгоиграющие последствия. Тот чудовищный эффект, который изнасилование оказывает на дальнейшую жизнь той или того, кто пережил этот опыт. Физиологический ущерб, психосоматические проявления, нарушенное доверие к миру и другим людям, панические атаки, депрессии, расстройства сна и пищевого поведения, саморазрушительное поведение и опасные практики, - и так далее, и тому подобное. «То, что нас не убивает…» — очень тяжелый разговор, но, очевидно, мы его заслужили.

Билеты на фестиваль можно приобрести здесь