Адвокатконцерт

«Вам никто слова не давал»

Очень возмущенная женщина, напряженно повернув голову к проходу, обращается к журналисту Vласти Ольге Логиновой:

- А вы наш фотограф?

- Нет, не ваш, - отвечаю я.

- Я не хочу, чтобы меня фотографировали.

- Мы вас не фотографируем.

- А получается, что я попадаю! Я не хочу, чтобы меня фотографировали.

- Мы тоже не хотим вас фотографировать.

Наш диалог провоцирует перешептывание, перерастающее в гул. К залу со сцены обращается Набира Неясова, член рабочего президиума конференции:

- Уважаемые коллеги, я хотела обратиться к вам. Делегаты конференции, адвокаты АГКА, присутствующие в зале! Как я слышала, в зале есть специалисты средств массовой информации…

В этот самый момент очень возмущенная женщина, заметив, как специалист средства массовой информации Ольга Логинова выходит в коридор, негодует: «А куда девушка пошла?» — и идет за ней.

Слово вновь берет Неясова:

- Просим работать позитивно и плодотворно, не вскакивать и не кричать. Где СМИ? Секретариат, выходите для аккредитации.

Секретариат делает, что велено. Мы идем получать аккредитацию. Пока члены секретариата изучают наши служебные удостоверения и письменный запрос, который я, имея в виду специфику работы героев этого репортажа, тоже взял с собой, один из делегатов, не представившись, обратился ко мне с претензией:

- А ты чё пришел?

- Адвокатура – важный общественный институт. Выборы в президиум носят общественно-значимый характер. Вы же наши защитники.

- Мы в Союз журналистов не ходим!

- Я тоже туда не хожу, потому что не состою в нем.

- Тогда ты не журналист!

Члены секретариата, тем временем, так не считают или, по крайней мере, закрывают глаза на этот фактор – и мы получаем аккредитацию. Из зала доносятся возмущенные выкрики, сливающиеся один с другим: «А журналисты откуда? Из каких изданий?». «Мы против съемок всяких!». «Мы против!». «Да пусть снимают! Что, жалко?». «Жалко!». «Никто не знает, где и как это будет использовано». «Это наше личное дело!».

Набира Неясова призывает коллег к порядку:

- Уважаемые коллеги! Вы должны понимать, что ведется протокол. Каждое выступление ваше должно быть зафиксировано. У меня огромная просьба – представляйтесь.

Микрофон берет адвокат Галина Немировская, сидящая в ряду, где возмущение присутствием журналистов Vласти наиболее заметно. Женщина говорит:

- Никто из нас не знает, кем и как будет использована аудио или видеозапись, которая тайно, не тайно будет производиться в зале. И как она в дальнейшем будет использована – в пользу, во вред. Полностью, частично, с какими-то выдернутыми фразами? Я думаю, что данная конференция касается только членов коллегии адвокатов.

Одобрительный гул в зале. Чувство тревоги во мне.

Но тут слово берет Данияр Канафин, также избранный в президиум конференции:

- Уважаемые коллеги! Мы сами настаиваем в наших отношениях с государственными органами на открытости и транспарентности. Я думаю, что запрещать запись не стоит. Чтобы записи не говорили о вас плохо, давайте вести себя достойно.

Некоторое время спустя, после голосования по поводу аудио и видеозаписи, к нам со сцены обращается та же Неясова:

- Уважаемые представители средств массовой информации! Я к вам обращаюсь. Думаю, если будут желающие лично, во время работы конференции, если будут желающие дать вам интервью или сфотографироваться, можете воспользоваться фойе. Во время конференции мы просим вас не отвлекать наше внимание.

- Мы просто стоим.

- Просто вас хотела предупредить, хорошо?

- Мы абсолютно спокойно стоим и все.

- Я не говорю, что вы неспокойно стоите.

Кто-то кричит из зала, обращаясь ко мне:

- Вам никто слова не давал.

«Согласитесь, что все сделано достаточно демократично и красиво?»

За последний год в АГКА произошел конфликт, который вышел далеко за пределы коллегии, став достоянием общественности. С одной стороны выступил Джохар Утебеков, известный адвокат, бравшийся за многие сложные и резонансные дела, с другой – президиум АГКА, который Утебеков упрекал в чрезмерной властности, застое и даже алчности. Члены президиума, тем временем, тоже не молчали и критиковали Утебекова; главным ответчиком в спорах с фрондирующим адвокатом выступал Александр Розенцвайг – другая звезда алматинской адвокатуры.

«Я терплю все это с весны от коллег, которые гораздо старше меня. Я заболел от такого ножа в спину, лечусь от последствий стресса. Почему меня преследуют и огульно ругают старшие коллеги и приближенные к ним молодые? Конфликт поколений назрел давно. Но окончательно я достал президиум своей коллегии на материальной почве. Я говорю о деле Василия Ни, которого суд признал виновным во взятке в 1 миллион долларов и... освободил. Помогали Ни в этом члены президиума. После первого же критического поста о деле Ни Розенцвайг позвонил мне и потребовал удалить его. Я такое не люблю и выдал еще несколько постов. Простить этого мне так и не смогли. Это так по-нашему! Я хожу по лезвию ножа. А песец все равно подкрался от самых близких людей! От своих же коллег, за чьи права я столько боролся», - писал чуть больше года назад на своей странице в Facebook Утебеков.

В конце концов дело дошло до суда. «Коллегия адвокатов обратилась в суд с иском о защите деловой репутации и признании ряда распространенных господином Утебековым сведений несоответствующими действительности. Это обусловлено тем, что господин Утебеков на протяжении длительного времени, позиционируя себя как "правдоруба", "правдолюба", критика, борца за права, в действительности распространял различные популистские сведения, которые воспринимались неискушенной аудиторией настолько бурно, что комментарии, которые сохраняет господин Утебеков на своей странице в Facebook, носят откровенно уже нецензурный характер, и он этому начал потворствовать», - цитировал в сентябре этого года Розенцвайга Sputnik Казахстан.

Вопрос комментирования, общения с прессой и с общественностью Розенцвайг поднимает и на конференции. Незадолго до этого, во время перерыва, я обратился к нему за комментарием – хотел узнать о планах президиума, в который Розенцвайг входит много лет, на новый год, – но адвокат отказался говорить под запись. Уже в зале, когда конференция возобновляет работу, он выносит на голосование предложение, согласно которому, адвокатам следует запретить комментировать чужие дела.

Слово берет Утебеков. Когда он выходит к микрофону, в зале слышится неодобрительный гул – противников у Утебекова в АГКА явно немало. Несмотря на это Гульнар Байгазина, член президиума конференции, вместе с Неясововой выступившая в качестве модератора, призвала коллег дать Утебекову высказаться:

- Он член коллегии, имеет право принимать участие в работе конференции!

Взяв слово, Утебеков предложил снять предложение Розенцвайга с повестки.

- Уважаемые коллеги! Длительное время, около полутора лет, у меня идет конфликт с Александром Владимировичем Розенцвайгом, о чем многим из вас известно. Думаю, это не должно влиять на нашу работу. Такие поправки (о запрете комментировать чужие дела – V) порочат нашу адвокатуру. Мы, адвокаты, первые, кто обязан уважать свободу слова. Я предлагаю этот вопрос снять, - сказал Утебеков.

Вслед за ним слово вновь берет Розенцвайг:

- Утебеков, который нас называет коллегами, он на протяжении полутора лет нас обгаживает в СМИ. Он называет членов президиума нелюдями. Он говорит, что коллегия заинтересована в коррупции. Вы должны иметь представление, с кем приходится полемизировать. Я его не считаю своим коллегой! И, согласитесь, что все сделано достаточно демократично и красиво?

На том, что АГКА организовала все «красиво», настаивает не только Розенцвайг. Ближе к концу конференции – и этот случай также демонстрирует отношение части адвокатов к СМИ – один из делегатов подходит в упор к Ольге Логиновой, едва не хватая ее за руку и называя «девочкой», и тоже решает обратить ее внимание на демократичность конференции. Однако, в силу его хамского поведения, этот адвокат, некто в сером свитере и с самоуверенным выражением на лице, получает соответствующий его поведению ответ – и ретируется.

Выборы, выборы…

Главный вопрос повестки конференции разрешается довольно ожидаемо: в президиум избирают по большей части тех же людей, которые составляют его костяк многие годы – Набира Неясова, Алексадр Розенцвайг, Салимжан Мусин, Гульнар Есеркепова, Игорь Пан, Бахытгуль Кадырбекова, Олен Исхаков, Лилия Алимова, Гульнар Байгазина, Таир Назханов, Людмила Колыванова, Алия Жукенова и другие.

Впрочем, к удивлению многих, здесь происходят и заметные изменения – самоотвод берут Кенжегали Карчегенов (был председателем президиума АГКА на протяжении двадцати семи лет) и Данияр Канафин.

Новым председателем президиума, получив огромную поддержку делегатов, становится Набира Неясова.

Джохар Утебеков, также выставивший свою кандидатуру на выборы в президиум АГКА, набирает 39 голосов «за» и 244 «против». Когда он 10 декабря объявил о своем желании участвовать в выборах в президиум, то написал на свой странице в Facebook:

«Устал от застоя. Не хочу видеть в руководстве одних и тех же людей с СОВЕТСКОГО времени! Я против председателя, который у руля 28-й год.

Я за поднятие престижа адвокатуры среди лучших выпускников и ее омоложение, за новую кровь.

Я хочу, чтобы:

- коллегия перестала трясти с адвокатов огромные взносы (на конференции путем голосования все-таки было принято решение о снижении членских взносов – теперь адвокаты будут платить не 9,5 МРП, а 6,5 МРП – V) ;

- мы видели, куда уходят членские взносы, и чтобы эти взносы шли на развитие адвокатуры;

- адвокаты получали от государства достойные деньги за защиту малоимущих, а те получали качественную защиту;

- адвокат открывал любую дверь в полиции, а не стоял у ее порога, и мог занести с собой смартфон;

- у нас появился суд присяжных и оправдательные приговоры».

Зная предложения и цели кандидата, я решаю обратиться и к победителю, к новому председателю президиума АГКА Набире Неясовой. Меня интересуют планы президиума на новый год и инициатива Розенцвайга запретить адвокатам комментировать чужие дела, которая, на мой взгляд, касается не только адвокатов, но и журналистов. Поговорить с Неясовой мне удается у выхода из зала. Говоря о целях на ближайшие двенадцать месяцев, она подчеркивает, что в 2018-м был принят «Закон об адвокатской деятельности и юридической помощи», который заметно осложнит адвокатам жизнь. Как работать в новых непростых условиях – вот, по словам Неясовой, главный для них вопрос на сегодня.

Что же касается прав адвокатов говорить о чужих делах, то на этот счет у нас состоялся такой разговор.

- Набира Мырзахметовна, а если я, например, захочу обратиться к адвокату как эксперту-криминалисту? Допустим, он раньше был криминалистом – теперь адвокат, а мне нужен комментарий того, кто разбирается в общих вопросах криминалистики. Можно ему будет давать мне комментарии или нет?

- Когда речь идет об общих категориях – здесь, пожалуйста (можно брать комментарии у адвокатов – V), - говорит Неясова. - Не вдаваясь в оценку доказательств, виновности или невиновности, доказанности или недоказанности. Потому что в последнее время идет тенденция: адвокат не знает обстоятельств дела. Начинает раскручивать ситуацию, в том числе в социальных сетях. Адвокаты, которые участвуют в деле, исходя из интересов своего подзащитного, не раскрывают или не обнародуют каких-то конкретных обстоятельств дела. А лицо, которое начинает эту ситуацию раскручивать – оно так или иначе втягивает общественность в обсуждение данного вопроса…

- Скажите, пожалуйста, а такое лицо одно? Или их много? Ну, которое втягивает общественность…

- Конечно, конечно! Я почему говорю – участились случаи. Я не веду разговор про какое-то конкретное лицо. Случаи участились и это настораживает. Зачастую это такое привлечение и попытка дать оценку доказательствам. Был случай, резонансное дело, когда адвокату говорили, почему он те или иные доказательства не предъявил? А ведь это могла быть тактика. Мы наверняка не знаем. Может какой-то аргумент был не совсем в их пользу? А когда говорят, что обязательно надо выставить, такой-то вопрос надо обязательно поднять, доказательство предъявить. В общем, привлекается к этому внимание, и положение подзащитного может ухудшаться. Вот исходя только из этого. Все что касается общих вопросов, консультации по теме – это пожалуйста. А внутрь, совсем глубоко просьба не лезть.