О дислексии в Казахстане мало знают и мало говорят, а пройти полноценную диагностику и коррекцию возможно только в столице. В других регионах родители детей с дислексией вынуждены обращаться к логопедам, которые не всегда владеют необходимыми знаниями. Vласть рассказывает, как дислексики в Казахстане узнают о своем диагнозе, проходят коррекцию и с какими проблемами они сталкиваются.
Дислексия - это нарушение речи, которое делится на дисграфию - трудности с письмом - и дискалькулию - трудности с математическими навыками. Дислексия связана с обработкой информации, поэтому часто у дислексиков возникают проблемы с запоминанием информации и организационными навыками. Во многих странах дислексию, дисграфию и дискалькулию обозначают в одну отдельную группу - трудности в обучении. Их нельзя вылечить, но можно скорректировать так, чтобы в будущем у ребенка не было проблем в социуме. По данным Британской ассоциации дислексии, одной из крупнейших ассоциаций людей с трудностями в обучении, десять процентов населения мира - дислексики.
В Казахстане за 30 лет независимости к изучению проблемы дислексии так и не приступили. В стране ни разу не проводились исследования по количеству дислексиков, более того, нет никаких рекомендаций по работе с детьми с такой особенностью развития. Дети с нарушением речи узнают о проблемах с чтением только в первом или втором классе, и в большинстве случаев не проходят коррекцию. Если же родители понимают, что их ребенок - дислексик, то грамотно скорректировать нарушение у них получится либо в Центре дислексии в столице Казахстана, либо в клиниках соседних стран.
Руководительница Центра дислексии в столице Елена Данилова отмечает, что дислексия - это особенность мышления человека, а не заболевание: «Люди с дислектическим складом мышления - это люди с образным складом мышления. Если вдруг они сталкиваются с какими-то словами, звуками, буквами, которые не имеют образа для них, то есть у них нет 3D модели - мозг не воспринимает эту информацию и начинает искать свои пути. Поэтому очень часто говорят, что у дислексиков как будто буквы разбегаются. Это происходит из-за того, что до мозга не доходит необходимая информация. Ребенок не может откорректировать дезориентацию и начинает говорить все, что ему попадается под глаза».
Истоки дислексии разные - это и генетика, и проблемы в перинатальном и натальном периоде, и проблемы с психологическим здоровьем. Дислексию также может вызвать билингвизм, когда ребенок думает, учится и работает на двух языках. По словам Даниловой, признаки трудностей в обучении можно заметить уже у трех или четырехлетнего ребенка - если он начал поздно говорить, или ходить начал раньше, чем ползать. При этом диагностика дислексии начинается только с шести-семи лет, когда возникают реальные проблемы с обучением. Но родители могут проводить профилактику дислексии, играя с детьми в игры на последовательность.
«Существует довольно много методик коррекции. Если мы говорим о логопедических методах коррекции, то это занимает от месяца, а то и больше. Это довольно длительный период, с учетом того, что при дислексии у ребенка понижено внимание. Это должны быть короткие и частые занятия. Есть также экспресс-методики, например, метод Рональда Д. Дейвиса - это быстрый и сразу же показывающий результат метод. Методика рассчитана на 30 часов - это шесть дней по пять часов, когда с ребенком один на один работает лицензированный методист и полностью готовит ребенка к коррекции своей собственной дислексии и ребенок сам дальше корректирует ее», - делится специалистка.
Калдан Карибоз скорректировал свою дислексию только в 29 лет, случайно наткнувшись на страницу столичного Центра дислексии в Инстаграм. О том, что его успеваемость отличается от успеваемости остальных детей он понял уже в первом классе, когда не смог переписать текст песни из учебника в тетрадь. Во втором классе Калдан получал двойки по литературе, потому что не мог читать на скорость. Чтобы улучшить оценки, мальчику приходилось подолгу заучивать тексты из учебников.
«Я стал последним, меня опережали ученики, которые не проявляли интереса к учебе. До этого момента я был отличником. Все диктанты, изложения, контрольные работы я проваливал. Очень радовался, если за них мне ставили четверки, потому что был шанс вытянуть четверть на пять. Все математические задачи я решал в голове, а понимания формул у меня не было вообще. Мне очень хотелось быть отличником, я думал, что их любят больше, поэтому в течение учебного года я вел себя так, как должен вести себя отличник. У меня хорошо получались устные задания, пересказы, например, и я активно участвовал в школьной жизни», - вспоминает Калдан.
Впервые о своем диагнозе мужчина узнал уже в осознанном возрасте, когда в книжном магазине увидел книгу Ричарда Брэнсона «К черту все! Берись и делай!», в которой бизнесмен упоминает и о своей дислексии. Описание Брэнсона своих проблем с чтением в детстве помогло Калдану понять, что он тоже дислексик. Это немного успокоило его, однако ощущение дискомфорта так и не покидало: «Мне будто не хватало одного пазла. У меня было много идей, которые я боялся или просто не мог реализовать. Я смотрел интервью с известными дислексиками и понимал, что я тоже не обделен интеллектом, но почему - не понимал. Я проучился в пяти школах, с одной стороны я был примерным отличником, а с другой - я выливал агрессию на сверстников. Я строил из себя отличника - такого, которым хотели бы видеть меня учителя, а самим собой я не был».
Когда Калдан случайно наткнулся на страницу Центра дислексии - он начал узнавать о программе коррекции и встал в очередь на занятия. Спустя несколько месяцев мужчине все-таки диагностировали дислексию и начали с ней работать. На коррекции Калдану помогли выучить алфавит и сложные для него слова без образов, при помощи пластилина - мужчина слепил буквы, чтобы мозг запомнил образы.
Помимо занятий со специалистами по коррекции трудностей обучения, Калдан работал в терапевтических группах и проходил сеансы у психологов: «Никто не знал и не понимал, что у меня внутри, поэтому, когда после коррекции я поговорил с друзьями, они были в шоке, потому что я настолько хорошо играл уверенного в себе и амбициозного человека. Сейчас мне нужно работать над самооценкой, потому что она у меня очень низкая из-за всего, что было до коррекции. Я пришел в школу отзывчивым, открытым и позитивным, а вышел забитым, закомплексованным и неуверенным невротиком. Я не знаю, какая система образования сейчас, но не думаю, что в этой области произошли фундаментальные реформы. Но сейчас дети хотя бы могут прослушать аудио или посмотреть видео».
Мужчина отмечает, что после прохождения коррекции его внутреннее состояние кардинально изменилось - теперь он понимает, почему он делает ту или иную грамматическую ошибку и как ее исправить. «Я уверенно чувствую себя в разговорах, хотя раньше я не отстаивал свое мнение, у меня будто не было на это права. Я помню, мы в чате спорили с одной девушкой, и когда у нее закончились аргументы, она сказала: «Ты даже писать правильно не умеешь, о чем ты вообще можешь рассуждать?». Мне было обидно и я пытался объяснить ей, что я не могу на это влиять, но я не допускаю ошибок, когда я мыслю или рассуждаю. Раньше я боялся крупных проектов - теперь я принимаю активное участие везде. Я настроен на социализацию и открыто говорю о своих мыслях и планах», - делится Калдан.
К логопеду-дефектологу Софие Галеевой на занятия приводят детей младшего школьного возраста, потому что только в это время выявляются проблемы с письмом и чтением. Женщина считает, что если ребенку не нанесли глубокой психологической травмы сверстники и родители, то коррекцию можно провести и на простых занятиях с логопедами-дефектологами. Она также отмечает, что во время коррекционных занятий важно устранять причины дислексии, а не лечить их последствия.
«Многое в коррекции зависит от первопричин и типа дислексии. Нам важно знать, почему у ребенка наступила дислексия - это связано с умственной отсталостью, с неправильным формированием речевого аппарата, с ДЦП или другими нарушениями. Если коррекция происходит в школе, то логопеды обязательно прорабатывают ситуацию и с классным руководителем, и с родителями, чтобы они старались помочь ребенку и не фокусировали его внимание на неудачах. Но если у ребенка уже есть комплексы, то конечно нужно обращаться к психологу. Хочется, чтобы в нашем обществе было более лояльное отношение к психологам, чтобы к ним не боялись и не стеснялись обращаться», - говорит Галеева.
Коррекция у логопедов-дефектологов, по ее словам, облегчает жизнь не только ребенку, но и его родителям, потому что дислексики самостоятельно узнают о базовых навыках вроде чтения и письма. В крупных городах Казахстана дислексию корректируют большое количество логопедов-дефектологов, стоимость приема у которых варьируется от 2 000 до 7 000 тенге (от $5 до $17) за 30-40 минут занятия. В регионах ситуация сложнее - специалистов значительно меньше, поэтому часто трудности в обучении остаются без внимания.
Британская ассоциация дислексии (БАД) все же рекомендует подходить к коррекции дислексии комплексно, то есть прорабатывать трудности в обучении не только с логопедами, но и с методистами и нейропсихологами. Специалисты ассоциации также считают, что в выявлении и коррекции дислексии могут принимать участие родители, преподаватели и даже работодатели. Более того, в организации рекомендуют поддерживать учеников или работников с дислексией, например, меняя методы коммуникации в классе или на рабочем месте с печатного на аудио формат. БАД разработали большой список подобных рекомендаций как для самих дислексиков, так и для различных сообществ, в которых находятся люди с трудностями в обучении, однако в Казахстане, по словам Елены Даниловой, эти рекомендации не соблюдаются даже на законодательном уровне.
Данилова согласна с БАД и уверена, что дислексия должна корректироваться и на ментальном уровне, с помощью занятий с нейропсихологами. Она также считает, что логопедическо-дефектологический подход больше связан с «натаскиванием» ребенка, что не дает дислексикам понимания того или иного слова. Нейропсихологи также помогут детям избежать проблем с психологическим здоровьем в будущем: «Если мы говорим о социализации, то у дислексиков здесь постоянные проблемы, потому что они считают себя хуже остальных. Они не понимают, почему они не могут читать как все остальные, они начинают уходить в себя. Из-за этого возникает депрессия в более позднем возрасте. Причем буллинг происходит не только в школе, но и дома, потому что родители, особенно если они достаточно успешные, начинают угнетать ребенка. 8 из 10 дислексиков будут иметь проблемы с психологическим здоровьем».
Данилова признает, что в стране не самая лучшая ситуация с диагностикой и коррекцией дислексии - ей самой пришлось проводить диагностику своей дочери в Москве. При этом для комфортного обучения и необходимой социализации ребенка не нужны специальные школы для дислексиков - до прохождения коррекции к ним необходим лишь особый подход. В школах и университетах, например, могут давать ученикам и студентам с трудностями в обучении больше времени на написание контрольных работ, или же заменять письменные экзамены на устные. Дети, прошедшие через коррекцию дислексии, могут спокойно учиться в общеобразовательной школе.
Елена заметила, что в Казахстане крайне редко ставят диагноз «дислексия», чаще всего диагностируется задержка психического развития, синдром дефицита внимания и гиперактивность: «Если в зарубежных методиках дислексия ставится на первое место, то у нас на первое место ставятся эти трудности. Если у ребенка замечают признаки синдрома дефицита внимания, дислексия уже на втором уровне. Дислексия - это узконаправленная и четкая работа, а к ЗПР можно подключить и логопеда, и дефектолога, и всех остальных, но эффект будет маленьким».
Столичный центр дислексии оказывает бесплатные услуги диагностики и коррекции, обучения, консультационной и методической поддержки специалистов и педагогов в 19 пилотных учебных заведениях. В этих школах проводились опросы среди родителей и учителей, информированность о дислексии составила всего 0,9%. А при проведении диагностики детей 1-3 классов с подозрением на сопутствующую и чистую дислексию, процент выявления детей с трудностями в обучении составил рекордные 75%.
«Нам нужны зарубежные специалисты. У нас в Казахстане два методиста Дейвиса - один в Алматы, второй в столице. Дети имеют возможность проходить коррекцию, но подолгу стоят в очередях. Сами зарубежные методики очень дорогостоящие, средняя цена - около 2 500 долларов, что является неподъемным для многих родителей. У нас в законодательстве, так же, как и в соседних странах, нет отдельных статей и указаний для детей с дислексией. Нет даже рекомендательных писем. Мы подали несколько предложений по изменениям законодательных актов, чтобы были включены некоторые пункты, в том числе образование психологов и логопедов по нейропсихологической коррекции», - отмечает Данилова.
При поддержке Медиасети
Поддержите журналистику, которой доверяют.
