Жанай Аканов, эндокринолог: «Появились данные о том, что коронавирус может вызывать повреждение клеток щитовидной железы»

— Недавно появилась информация о том, что ковид-19 может влиять на работу щитовидной железы. Что сейчас об этом известно?

— Да, это действительно так. В последнее время все больше данных о том, что коронавирус действительно повреждает очень многие органы. Щитовидная железа не оказалась исключением. По последним данным именно коронавирус может вызывать аутоиммунный тиреоидит, то есть повреждение клеток щитовидной железы, которое, в свою очередь, приведет к низкой выработке щитовидных гормонов. Вот это действительно проблема. Наши английские и индийские коллеги вплотную подошли к изучению этого вопроса. Думаю, что впереди будет еще много открытий.

— Чем опасно это повреждение?

— Это чревато развитием аутоиммунного тиреоидита, когда собственные клетки иммунитета начнут уничтожать клетки щитовидной железы. В результате разовьется гипотиреоз, нарушение функций щитовидной железы, которое в свою очередь повлечет большое влияние на обмен веществ. Аутоиммунный тиреоидит очень часто является причиной бесплодия у женщин.

— То есть людям, которые перенесли коронавирусную инфекцию, имеет смысл идти к эндокринологу и проверить щитовидную железу?

— Я бы порекомендовал через 5-6 недель после болезни проверить функцию щитовидной железы.

— Речь идет об УЗИ щитовидной железы?

— Нет, УЗИ не нужно проводить. Нужно провести иммуноферментный анализ Т3, Т4 свободный, тиреотропный гормон (ТТГ) и антитела к тиреопероксидазе: это стандартный набор. Те люди, у которых аутоиммунные заболевания, находятся в группе риска. Аутоиммунный тиреоидит, аутоиммунные заболевания крови, кожи, соединительной ткани, - это все группа риска.

— Может ли коронавирус вызывать диабет? Почему многие медики начинают подозревать это?

— Над этим вопросом сейчас бьются очень многие. Опять же, это из разряда, что появилось раньше: яйцо или курица. Нужно понять, что первично: вирус вызывает диабет или наоборот, диабет провоцирует тяжелое течение вируса. Исследования сейчас ведутся практически во всех странах. Проблема заключается в том, что коронавирус повреждает микрососуды, вызывает микротромбозы практически во всех органах. Поэтому микротромбоз, скажем, в той же поджелудочной железе приведет к склерозу бета-клеток, их уничтожению, и, соответственно, к снижению выработки инсулина. Поэтому мы должны для себя понять, что первично в данном случае.

Что касается осложнений, то мы сейчас испытываем очень-очень осторожный оптимизм, потому что ковидные больные, у которых не было раньше сахарного диабета, при грамотно подобранной терапии хорошо восстанавливаются, сахар приходит в норму.

— Но возможен и вариант, что у человека был диабет, но он мог не знать об этом? Скрытый диабет, о котором вы много говорили.

— Вполне возможно. Вирус мог просто спровоцировать эти вещи, но тут сложно сказать что-то точно.

— Как протекает коронавирус у людей с сахарным диабетом? Выявлены какие-то общие проблемы?

— Буквально вчера американские исследователи сделали доклад о том, что наличие сопутствующего сахарного диабета при коронавирусе в 12 раз ухудшает прогноз. Мягко говоря, риск развития каких-то тяжелых осложнений, приводящих к смерти, в 12 раз выше. Мы пока таких данных не имеем. Для этого нужны большие исследования. Если бы у нас был, скажем, какой-то институт или научный центр эндокринологии, нам было бы легче. Но у нас только разрозненные группы исследователей, вот в чем проблема.

— Ваша клиника начала принимать пациентов с сахарным диабетом, которые уже переболели коронавирусной инфекцией еще в мае-июне. Что можно сказать о том, как вирус повлиял на их состояние, многим ли нужна реабилитация?

— Я не хочу быть паникером, но ситуация заключается в том, что с плановой госпитализацией пациентов с сахарным диабетом было всё плохо во время карантина. Даже у тех людей, которые не перенесли коронавирусную инфекцию, сахар за это время вырос, и они тоже нуждаются в коррекции. Пациентов, которые перенесли коронавирусную инфекцию, мы разделили на две группы. Первая: та, что знала, что у них был ковид-19, они лечились, и где-то фигурируют в официальных сводках. И вторая группа: так называемые бессимптомные, среди диабетиков они тоже есть. То есть, они не знали, что они перенесли коронавирусную инфекцию. Но в этих двух группах общей чертой будет являться то, что сахар очень высокий. А длительно существующий высокий сахар — фактор риска развития очень многих сосудистых осложнений. Нужно думать глобально обо всех наших диабетиках, которые перенесли/перенесут ковид или сейчас находятся в стадии лечения коронавирусной инфекции. Им нужно пристальное внимание, поэтому мы их должны выделить в отдельные группы.

— Кто этим может заниматься? Минздрав должен собрать эндокринологов и выработать какие-то рекомендации, стратегию?

— Понятно, что минздраву сейчас не до этого, он боится второй вспышки, ему нужно приготовить для этого силы и средства. Когда у них дойдут руки до этого, сложно сказать.

— Есть ли сейчас проблемы с инсулином?

— Острых проблем с ним сейчас нет, но такие риски могут возникнуть, потому что мы назначаем всем больным инсулин в острой фазе, то есть, потребность в инсулине в стране выросла резко. Чтобы сказать насколько, для этого должна быть система оказания медицинской помощи больным сахарным диабетом, но её пока нет. Поэтому мы точно посчитать не можем.

— У вас в комментариях в Facebook один из врачей Талгарского района писал о том, что на последний квартал года уже нет препаратов, потому что они потрачены. Инсулина уходит больше, чем было запланировано.

— Да, к сожалению. Это подтверждается не только в Талгарском районе, это везде по Алматинской области. Насчет Алматы — ведется тщательный анализ.

— Что делать человеку, у которого сахарный диабет, но он еще не болел коронавирусной инфекцией?

— Необходим режим улитки. Ему надо просто спрятаться, всеми силами попытаться не заболеть. Вот кому нужно окончательно самоизолироваться. Перед ним стоит жесткая задача: не заболеть, не получить коронавирусную пневмонию, никаких осложнений и желательно, чтобы его уровень углеводного обмена, то есть его сахара были компенсированы в течение достаточного долгого времени. Вот такие простые советы. Грубо говоря, принимать все препараты, не нарушать диету и самоизолироваться.

— Обязательно ли быть на связи с врачом?

— Да, слава Богу, технологии позволяют. Я сейчас консультирую онлайн около 200 человек. Сейчас многие коллеги перешли на онлайн.

— Что в основном люди спрашивают?

— Все зависит от того, на каком уровне находится пациент. Если человек перенес КВИ, то его интересуют прогнозы и что делать дальше. Если человек не заболел, то спрашивает, как не заразиться. Те, кто находятся сейчас в больничных палатах, просят пересчитать инсулин. От тех, кто находятся в реанимации, звонят врачи. При КВИ сахар резко подскакивает вверх и нужно пересматривать всю тактику и стратегию лечения больных сахарным диабетом, от этого не в последнюю очередь будет зависеть прогноз.

— Понятно, что в Казахстане нет такой статистики, но, может быть, в других странах есть статистика по смертности людей с сахарным диабетом от ковида-19?

— Я не думаю, что такая конкретная статистика сейчас есть, потому что парализована практически вся мировая система здравоохранения. Я нахожусь в контакте со специалистами из разных стран. Есть только информация у китайцев о том, что КВИ встречалась в 2,5 раза чаще у диабетиков, нежели у здоровой популяции. Но опять же это сложно утверждать: весь мир только пять месяцев воюет с этой инфекцией. Всего лишь пять месяцев, а столько событий, что разбегаются глаза.

— Кстати, я помню, что еще в марте у нас разрабатывали протокол лечения коронавирусной инфекции при сахарном диабете, и потом он постоянно менялся.

— Тактика постоянно меняется. Вот, например, за эти четыре месяца в мире появилось 7 версий этого протокола, у нас в Казахстане почти 11. Ситуация заключается в том, что весь мир лихорадочно ищет препараты, которые реально помогут сократить сроки нахождения на госпитализации, ищут препараты, которые могут помочь при КВИ быстрее и при этом не обладают большими побочными эффектами. Вот, например, история с дексаметазоном. Если начать её анализировать, то в конце февраля многие научные деятели говорили, что применение глюкокортикостероидов при коронавирусной инфекции вообще противопоказано, сейчас дексаметазон является одним из основных препаратов схемы лечения при средней степени тяжести. Научная мысль все время шарахается из стороны в сторону.

— Зимой в нашем подкасте «Койко-место» вы говорили, что к концу этого года диагноз сахарный диабет поставят 80 тысячам казахстанцев. В связи с этой пандемией ощущение, что все остальные болезни отошли на второй план. Насколько вероятно, что многие люди могут стать инвалидами в будущем из-за того, что сейчас им не смогли поставить своевременно диагноз «сахарный диабет» и начать лечение?

— Это кошмарные вопросы. Сложно сказать, что будет дальше, нам нужно разобраться с этой острой фазой коронавируса. С того момента, когда мы в сутки будем регистрировать не больше 200-300 больных, начнется критическая точка отсчета, нужно будет сидеть и думать как двигаться дальше в системе здравоохранения. Сейчас, когда мы фиксируем около 1500 новых больных, системе здравоохранения не до этого.

Создать центр, создать системы оказания помощи, буквально всё, только так. Нам нужно будет глобально решать все эти проблемы.

— Сколько у вас в больнице человек, переболевших коронавирусной инфекцией?

— Пока немного — 16. С 1 августа у нас вернут плановую госпитализацию. Мы в своей клинике по собственной инициативе покупаем эти ИФА экспресс-тесты на кронавирусную инфекцию и пытаемся определить, у какого количества больных уже есть антитела. В принципе, как только мы наберем 100 случаев, можно будет говорить о какой-то статистике. Это вопрос одного месяца.

— По мессенджерам гуляют всякие схемы лечения, и для многих людей они выглядят убедительными. Насколько самолечение опасно при диабете?

— Скажу так: самолечение при любом заболевании достаточно опасная вещь. Нужно верить только той официальной информации, которая у нас есть, не нужно заниматься самолечением.

— Вы уже сталкивались с осложнениями после такого лечения?

— Я лично не сталкивался, но у меня есть коллеги, которые уже сообщали о многих случаях кровотечений после самодеятельного использования антикоагулянтов. О последствиях бесконтрольного приема антибиотиков мы узнаем только осенью, когда пойдут тяжелые инфекции. И если они будут антибиотико-резистентными, мы поймем, откуда эта антибиотико-резистентность появилась в нашей стране. До коронавирусной инфекции она уже формировалась, и большая плеяда ученых говорила: пожалуйста, прекратите принимать антибиотики без назначения врача. Паника длилась три недели, были скуплены все запасы антибиотиков, и осенью, когда начнутся антибактериальные инфекции, мы поймем весь ужас ситуации.

— Последствий коронавируса становится так много, что может быть, уже нужен отдельный врач, который сможет заниматься именно лечением последствий? Возможно ли быстро подготовить специалистов, которые отдельно будут заниматься лечением осложнений? Получается, что надо лечить и легкие, и щитовидку, и диабет.

— На данном этапе развития это очень дорого. Есть понятия «фармэкономика», «экономика любого вирусного заболевания» - скажем так. Я заранее приношу соболезнования родственникам тех, кто скончались от коронавирусной инфекции, но во всем мире умерло от этой болезни чуть свыше 650 тысяч человек. Заболело им под 17 миллионов человек, выздоровело под 10 млн. Есть положительная динамика, потери по разным данным составили 5-6%. Создавать специалистов по ковид-19 будет очень дорого. Если бы не дай Бог, заболела бы половина земного шара, то эти специалисты появились бы.

— Да, ведь коронавирус может исчезнуть так же быстро как SARS в нулевых.

— Да, именно. Вот почему, например, некоторые китайские исследователи смеются и говорят, что можете уже не мучиться со своей вакциной – вируса уже в январе не будет. Есть и такие мнения, но насколько они легитимны, очень сложно сказать. Думаю, что к концу года, когда будут подводить какие-то итоги, номинации, многие отметят, что этот коронавирус очень умный.