«Это не та сфера, где нас ждут…»

Почему не хирургия?

Темирлан Кайназаров, 26 лет. Окончил Назарбаев университет. Химиотерапевт в Национальном научном центре онкологии

За рубежом гендерные границы в медицине постепенно стираются: там все больше женщин выбирают общую и экстренную хирургию, а мужчины - терапию. Такая тенденция намечается и в нашей стране, правда в меньшей степени. Пока превалирует традиционное разделение на «мужские» и «женские» медицинские специальности

Хирург-онколог, трансплантолог, кардиохирург, травматолог – это, независимо от гендера, непростая профессия, но для женщин вдвойне. Все равно присутствует предвзятость и настороженность.

У женщины в преимущественно мужском коллективе нет отдельного места для работы и перерывов. Они ходят в один туалет, переодеваются и вынуждены отдыхать во время дежурства или после операции в одной комнате, где чаще всего стоит один диван. Для многих это недопустимо и многих это отталкивает. Да, в продвинутых казахстанских клиниках уже начали говорить о том, что нужны отдельные раздевалки и комнаты для отдыха мужчин и женщин, но это вопрос будущего.

В нашей семье я представитель третьего поколения, пятнадцатый по счету врач. Это не могло не отразиться на выборе профессии. Возможно, многие ждали, что я пойду по стопам отца (он был известным в моем родном городе хирургом) и тоже буду оперировать. Но я решил стать онкологом-химиотерапевтом.

В Казахстане эту специализацию выбирают преимущественно женщины. Удивляет ли знакомых мой выбор? Нет, не удивляет. Кто-то недоумевает: «Почему терапия, а не хирургия?» Другие, наоборот, поддерживают: «Спокойный график, больше перспектив, меньше конкуренции». Я сознательно шел в медицинскую онкологию: это очень интересная сфера, в которой можно развиваться всю жизнь. Хотя и хирургия меня привлекает: если бы в сутках было не 24 часа, а 48, я бы еще и оперировал.

Для меня медицина – увлечение, дело жизни и можно сказать, дорогое хобби. Во времена студенчества я открыл свой бизнес, делаю стартап. Это приносит мне стабильный доход, поэтому мог позволить себе выбрать терапевтический профиль, хотя в эту сферу молодые мужчины идут реже именно из-за доходов.

Встанет выбор – возьмут мужчину

Асель САДВАКАСОВА, 29 лет. Окончила Карагандинский медицинский университет. Хирург-онкомаммолог на стажировке в Национальном научном центре онкологии

«Ты сама для себя выбираешь самый долгий путь. Тебе придется усерднее учиться и больше работать, чтобы с тобой, наконец, начали считаться. Тебе это надо? Ты хорошо подумала?», - Так нам, девушкам, которые решили учиться в интернатуре на хирургов, а не на врачей общей практики или гинекологов, говорили в университете. Сразу советовали готовить запасной аэродром: получать навыки преподавателей, выбирать лор или офтальмологические направления в хирургии. Мол, они легче и больше подходят женщинам.

В Казахстане в приоритете хирурги-мужчины. Парень не уйдет в декрет, он сильнее и, как считается, устойчивее психологически. Поэтому девочек в хирургию берут по остаточному принципу (хотя чаще они учатся лучше) и зачисляют только самых настойчивых, тех, кто не боится трудностей. Если при одинаковых исходных данных встанет выбор между мужчиной и женщиной, возьмут мужчину. Казалось бы, в медицине большой процент женщин, множество известных специалистов, ученых, но именно когда речь идет о хирургии, включаются необоснованные стереотипы.

В Канаде и США проводили большое исследование, в котором оценивали различные компетенции женщин-хирургов. Оказалось, что операции они, может быть, делают чуть дольше, но пациентов выхаживают лучше. У них меньше осложнений, женщины более внимательны к деталям. Да, не склонны рисковать, и не всегда берутся за сложные операции, но в целом ничуть не уступают мужчинам, а в чем-то и превосходят их. Думаю, многие руководители больниц-мужчины знают про это исследование, и все они точно слышали выражение: врач - существо бесполое, но на практике мы все равно видим гендерную несправедливость.

Найти работу женщине-хирургу сложнее, и ее профессиональный рост будет ограничен. «Не замужем? А вдруг будущий муж окажется из традиционной семьи, и ты вообще не сможешь работать?». «Нет детей? Когда-нибудь родишь». «Надолго планируешь задержаться в декрете?». Такие вопросы обычно приходится слышать во время собеседований.

Когда я училась в резидентуре и уже могла начать кое-что самостоятельно оперировать, искала подработку, (потому что на мизерную стипендию не проживешь), несколько отказов были мотивированы именно тем, что я девушка. Хотя коллег-мужчин, моих ровесников спокойно принимали: мол, они кормильцы и отцы, у них дети маленькие. И у меня в то время рос маленький ребенок, но этот момент почему-то не учитывали. В итоге парням платили деньги за работу в отделении, которую мы выполняли наравне, а мне нет.

Постепенно ситуация меняется, в крупных городах и больших медцентрах все меньше акцента на гендер, а больше на профессионализм. И хирургия становится не такой уж привлекательной специальностью: тяжелый, долгий путь, работа нервная и ответственная и зарплата, которая не соответствует затраченным усилиям. И, тем не менее, общая и экстренная хирургия по-прежнему не та сфера, где нас, женщин, ждут. Женщине попросту не дадут расти так, как она могла бы. Та, у которой все получится, окажется исключением. В онкологии похожая история: в большой хирургии женщин практически нет, а если есть, то они преодолели огромное количество препятствий.

Зачем мне хирургия? Это мечта и цель. Родители отговаривали до последнего, пока не поняли, что это мой путь. Даже сейчас я вижу, что они предпочли бы, чтобы я стала менеджером в здравоохранении, а не практикующим врачом. Я же хочу лечить людей – 12 лет училась и параллельно набиралась опыта (молодой хирург – это тысячи часов бесплатной работы), чтобы оказаться в той точке, в которой нахожусь сейчас.

Когда узнают, что я получаю практику в центре онкологии, сразу спрашивают: «Занимаешься химиотерапией?». «Нет, хирургией». И чтобы избежать лишних вопросов, сразу обозначаю сферу - маммология. Я пробовала заниматься онкоурологией и абдоминальной хирургией, но поняла, что это не мое. Хочу работать в женском коллективе и помогать женщинам – это мой осознанный выбор. Сконцентрироваться на любимом деле, а не бороться с патриархально-покровительственным отношением и выслушивать сексистские шуточки. Никому не доказывать, что я на своем месте, а просто расти как профессионал.

Как мой выбор влияет на личную жизнь? Я в разводе и скорее всего выбор специальности, такой долгий и сложный путь тоже повлиял на отношения в семье. Но есть примеры, когда женщины смогли совмещать семью, карьеру и личную жизнь. В этом смысле непросто не только хирургам – всем врачам, независимо от пола. Любое направление медицины требует огромных затрат времени и сил, а в онкологии еще и психоэмоциональной нагрузки.

Если априори относиться к хирургии не как к «мужской профессии», а как к обычной работе, всегда можно распределить роли в семье, найти время на домашние дела и детей. Но тут важна поддержка и правильный выбор приоритетов. По своему окружению скажу: успешные женщины-хирурги, как правило, либо в разводе, либо у них есть очень хороший тыл - мужья, которые понимают, что за профессия у их жен и какого вовлечения она требует.

Придется многим жертвовать

Жанкуат КУБЕЕВ, 29 лет. Окончил «Медицинский университет Семей». Хирург-уролог в Национальном научном центре онкологии

В медицинских университетах девушек всегда больше, чем парней. И сначала они стремятся именно в хирургию. Скажем, в потоке 500 студентов, государство выделяет 50 грантов на эту специализацию, и получают их, в основном, девушки – они учатся лучше. Парни вынужденно идут в интернатуру на врача общей практики, а потом пытаются сменить специализацию. Даже ректоры вузов просят: «Девочки, сто раз подумайте, нужна ли вам хирургия? Вы забираете места у парней». Есть ли предвзятость в том, что даже в вузе девушек просят хорошенько взвесить все «за» и «против» прежде, чем идти учиться на хирурга? Конечно, но это наши будни.

Из 50 хирургических грантов 40, или около того, получают девушки, но в профессии остаются пять-шесть человек. Остальные уходят в терапию (понимают, что операции - не их стезя, видят, что женщинам в этой сфере пробиваться сложнее) или в декрет. Мне тоже пришлось учиться в интернатуре на врача общей практики – так что я знаю, о чем говорю. После я поступил в резидентуру в Национальный научный онкологический центр Астаны, сейчас я оперирующий уролог. Считается, что это мужская специализация, хотя есть среди нас и женщины – классные профессионалы, которые ничуть не уступают коллегам сильного пола.

Моя жена врач-ревматолог, и это мне очень помогает. У нее стабильный график, она больше времени проводит дома и знает, что я могу задерживаться на работе допоздна, не отвечать на звонки во время операции. Профессия и общие интересы объединяют: вечером чай пьем - у нас консилиум, советуемся, опытом обмениваемся.

Мы с супругой поженились, когда были студентами. У нас двое детей. И практически все время, что мы учились, нас обеспечивали родители. Хотя я практически с самого начала подрабатывал, но денег все равно не хватало. Буквально пару лет, как мы стали полностью самостоятельными. Опять же не каждая жена будет ждать десять лет, пока ее муж сможет обеспечивать семью. От женщины в этом смысле не ждут так много.

Если бы моя супруга захотела стать хирургом? Знаю, что такого не произойдет – это сфера ей не интересна, поэтому я спокоен. Пофантазировать? Два хирурга в одной семье? Наверное, это тяжело. Знаю такие пары. Они признаются: наши дети росли без нас, и сами мы редко виделись. Это нагрузка, стресс, особенно в экстренной хирургии, хроническая усталость и вечная нехватка времени на себя и на семью. А у женщин еще и излишнее внимание со стороны мужчин – оно неизбежно. Поэтому часто они выбирают специализации спокойнее, чтобы оставалось время на детей и мужа. Я знаю хороших девушек-хирургов, но почти все они не замужем или в разводе. Возможно, их приоритет – карьера. Потому что совмещать эти две ипостаси очень трудно, мужчине в этом плане проще, их тыл жены.

«Любые стереотипы можно преодолеть»

Мейрам Мамлин, 42 года. Хирург-онколог Национального центра онкологии, куратор проекта IPSM

Разделение мужчины-женщины, стереотипы, предубеждения – всё, это, конечно, есть в казахстанской хирургии и онкологии. Думаю, женщинам до сих пор нелегко конкурировать в этих сферах с мужчинами. И это связано даже не с тем, что им мешают — это физически сложнее, требует большего времени, приходится жертвовать личной жизнью и воспитанием детей. Хотя ситуация меняется, сейчас у меня в резидентуре учатся женщины-хирурги, которые самостоятельно оперируют и прекрасно справляются со своими обязанностями. Все во многом зависит от цели и стремления. Ты добьешься всего, главное, захотеть и не сворачивать с намеченного пути.

Но проблемы неравенства, действительно, существуют. В крупных медицинских клиниках они проявляются в меньшей степени, в регионах – в большей. Мои коллеги, которые работают, в Национальном центре онкологии, проводили опрос среди хирургов-женщин, пытаясь понять, с какими трудностями они сталкиваются, что препятствует их карьере. Многие женщины отмечают, что руководство больниц при устройстве на работу практически всегда отдает предпочтение мужчинам. И даже пациенты, как оказалось, больше доверяют хирургам сильного пола. Думаю, это тоже влияние стереотипов, которое постепенно можно преодолеть.

Есть и обратные предубеждения: онкология требует больших эмоциональных затрат со стороны врача. Нужно быть искренним, эмпатичным, чтобы пациент чувствовал, что ты действительно хочешь ему помочь. И часто говорят, что это больше женские качества. Я полагаю, что умение сопереживать не зависит от гендера. Это свойства твоего характера, того, насколько эти качества в тебе развиты. И только с опытом приходит умение балансировать между личными и интересами пациента, абстрагироваться от излишних переживаний. Каждый, будь то мужчина или женщина, проходит свой путь, и только он может понять, правильный ли выбор он сделал. Задача окружающих – помочь ему или ей в этом, а не помешать.