«Я не знаю, за что мне оправдываться и перед кем извиняться»

Государственное обвинение

На скамье подсудимых 11 человек. Семеро обвиняются по статьям о нападении на здания и в участии в массовых беспорядках, один - также в призывах к ним. Троих судят по статье о посягательстве на жизнь сотрудника полиции и военнослужащего.

Акжол Жандарбеков — единственный из обвиняемых находится в следственном изоляторе, его также обвиняют в «захвате заложника». Косай Маханбаев — под домашним арестом. Остальные 9 человек — под подпиской о невыезде.

После многомесячного судебного разбирательства прокурор просил судью Ерлана Болатова признать всех 11 подсудимых виновными и лишить их свободы на срок от 10 до 12 лет.

Согласно обвинительному акту, они действовали в преступном сговоре с «[другими ] участниками массовых беспорядков», в результате чего, в период с 4 по 7 января [2022 года], 1216 сотрудников полиции и военных получили разного рода ранения, а ущерб государству составил 22 млрд. тенге.

Прокурор обвиняет подсудимых в том, что они, видя «нападения на колонны полицейских и военных», «поджоги» и «уничтожение имущества», продолжили участвовать в «массовых беспорядках».

Серик Кекильбаев и Турсынбай Алпысбаев обвиняются в том, что в ночь с 4 на 5 января применили силу к полицейским, а после «напали на акимат» вместе с другими участниками массовых беспорядков. В обвинительном акте указываются имена сотрудников полиции, которые подверглись «физическому насилию» со стороны подсудимых.

Нурсултана Байгисиева, помимо прочего, обвиняют в том, что он провоцировал насилие по отношению к сотрудникам правоохранительных органов, распространяя ложную информацию о том, что «власти расстреливают народ».

Более серьезные обвинения касаются Акжола Жандарбекова. По версии следствия, во время столкновений с полицией, он использовал резиновую дубинку и оружие, стреляющее газовыми гранатами. В ходе захвата акимата, он взял в заложники нескольких военных курсантов, а после угрожал их убить и избивал, требуя, чтобы военные в резиденции президента сдали им здание.

Даурена Бакиева и Серикбола Орынгазы обвиняют в нападении на департамент полиции Алмалинского района, - первый выбивал двери, а второй кидал камни в сторону здания. Остальных же подозревают в нападении на резиденцию президента.

Несмотря на то, что их эпизоды касаются разных мест в Алматы, а подсудимые не знали друг друга до попадания в больницу или судебного процесса, их дело было объединено.

Кем являются подсудимые?

Большая часть обвиняемых получила ранения во время Январских событий. Они были госпитализированы, а после, прямо в больнице их задержали силовики. Все дела по их заявлениям о пытках были закрыты.

Подсудимые 43-летний Нуртас Каранеев и 41-летний Косай Маханбаев одними из первых написали заявления о пытках, а также поддерживали других людей.

Каранеев же заявил, что когда закрыли их дело по пыткам, то им сообщили, что «у них нет точных доказательств».

«Так же и с обвинениями против нас, но они при этом дело доводят до суда», — добавил он.

Маханбаев, получивший несколько огнестрельных ранений, все еще испытывает проблемы со здоровьем. «У меня в голове три кисты, из-за чего я вынужден два раза в год проходить лечение, иначе у меня головные боли. Также у меня три пулевых ранения», — рассказывает он.

Он был признан пострадавшим, после чего из фонда «Қазақстан Халқына» ему выделили три миллиона тенге. Однако все эти деньги ушли на выплату алиментов супруге, которая подала на развод после того, как стало известно о том, что ему инкриминируется статья о «нападении на здания».

Похожая ситуация и с другими обвиняемыми. 53-летний Орынгазы Серикбол, отец-одиночка трех несовершеннолетних детей, получил ранение в голову во время Январских событий. Он также подвергся пыткам и еще не восстановился.

«Материальную компенсацию выплатили в три миллиона, все ушло на кредиты», — говорит он.

49-летний Арман Алимбеков, отец трех несовершеннолетних детей, приехавший накануне Январских событий на заработки в Алматы, также получил ранение, а после подвергся пыткам. В результате он стал инвалидом третьей группы, передвигается с тростью.

«Мне нужна еще одна операция на ногу, но я не могу ее сделать. Я под подпиской о невыезде, не могу выехать в Тараз за документами. Вся моя семья, которая осталась там, живет на мою пенсию в 50 тысяч», — рассказывает Алимбеков.

Большинство подсудимых родом из разных регионов Казахстана, как правило, они приезжали в Алматы на заработки. Часть из них временно безработные, остальные самых разных профессий: барбер, врач, предприниматель, руководитель мебельного цеха, охранник колледжа и рабочий в теплоэлектроцентрали. Самому старшему - 53 года, а самому младшему - 23.

«Я вышел на митинг, потому что каждый человек имеет право на свое мнение. Если я вышел, то только ради своего народа», — говорит 49-летний Рысбек Мамыров, получивший огнестрельное ранение около резиденции президента, когда пытался помочь одному из раненых, что зафиксировано на камерах видеонаблюдения.

Доводы защиты

С самого начала процесса сторона защиты 11 подсудимых настаивала на том, чтобы дело было отправлено на повторное расследование, так как по их мнению, в действиях подсудимых нет признаков нападения на здания, а также «преступной группы». Однако судья им отказал.

По итогам судебного процесса 8 человек частично признали вину, в основном по статье об участии в массовых беспорядках, а трое - Рысбек Мамыров, Нуртас Каранеев и Серик Кекильбаев полностью отрицали обвинения.

В качестве доказательства вины подсудимых обвинение приводит видеозаписи и показания свидетелей. Так, по отношению к Маханбаеву, прокурор приводит показания свидетелей и четыре видеозаписи.

На одной из них Маханбаев находится в больнице, остальные три видео сняты в разных местах Алматы, но его лицо там не видно - это человек с «курткой и шапкой похожего цвета».

Первая супруга Маханбаева опознала его среди протестующих по «походке», но по словам Маханбаева, судебная экспертиза пришла к выводу, что опознать человека на этих видео невозможно.

«В отношении меня не было приведено ни одного 100% доказательства. Несмотря на все это, прокуратура настаивает на своем и запросила 10 лет», - сказал он в разговоре с журналистами «Власти».

О том же говорит и Каранеев, добавляя, что в аудиозаписях, которые были представлены в качестве доказательств, он уговаривал людей не подходить к забору резиденции.

«В этих аудиозаписях эксперт написал, что никакого призыва к массовым беспорядкам нет», — поясняет он.

Каранеев не признает никаких обвинений, отмечая, что он решил вернуться домой, когда понял, что «мирного митинга нет». Но на обратном пути получил ранение у сквера журналистов напротив резиденции президента.

«Я вообще считаю, что я здесь как свидетель, — говорит Нуртас Каранеев во время допроса. — Я визуально знаю только тех, кого 8 января забрали в СИЗО. До января я их не знал».

Кекильбаев же, которого обвиняют в нападении на акимат Алматы и применении насилия по отношению к полицейскому, говорит, что около городской администрации наоборот защищал полицейских.

«В акимат же я зашел, потому что надеялся высказать свои запросы властям, думал что будут представители власти. Через десять минут я вышел обратно, поняв, что эта акция не будет мирной, и вернулся на работу», — рассказывает он.

Что касается дубинки, он признает, что взял ее в руки, но для собственной защиты от провокаторов, которые ему угрожали, когда он пытался спасать полицейских.

Позднее его слова подтвердились кадрами на камерах видеонаблюдения, где видно, как он пытается удержать протестующих от столкновений и скрывает одного полицейского в своей куртке.

По словам Кекильбаева, спасая одного из полицейских, он подтолкнул его, чтобы тот выбежал из толпы. При этом его обвиняют в «посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительных органов». Полицейский, пришедший на судебный процесс, заявил, что Кекильбаев его не бил и претензий к нему у него нет.

Другие подсудимые, такие как Рысбек Мамыров, Турсунбай Алпысбаев, Абидолла Таубай и Арман Алимбеков, попали на камеры видеонаблюденияу акимата и резиденции президента, однако они не совершали ничего агрессивного. К примеру, на видео видно , как Мамыров зашел за забор резиденции, чтобы поднять раненого, но сам получил ранение.

«В январе жену моего брата застрелили в машине, много молодых погибло. Я не знаю, были ли те, кто в них стрелял, осуждены или нет. Но у нас не было оружия и мы не бросались камнями. Мы пошли посмотреть на мирную акцию. Когда я получил ранения, я был среди каких-то деревьев, даже не зная, что рядом есть резиденция», — говорил на последнем слове Арман Алимбеков.

Адвокат Шынкуат Байжанов, защищающий Акжола Жандарбекова, заявил, что подсудимые оказались обвиняемыми по статье о нападении на здания из-за провокаторов.

«Необходимо посмотреть, эти подсудимые - это штурмующие и провокаторы, или люди, которые оказались спровоцированы и пошли за ними», — говорит он.

Сам же Жандарбеков, признает, что оказывал сопротивление властям, что задержал двух курсантов и применял силу против них. Но он не соглашается с обвинением в «захвате заложников» и нападении на здания.

«Если это справедливо, то я соглашусь на расстрел, но если несправедливо — я не признаю этого», — говорит он.

Приговор

Спустя 9 месяцев судебного разбирательства, судья назначил приговор, который должен был состояться в 10 июня в 10 утра. Но весь день его откладывали.

На улице стояла июньская жара, и группы поддержки, адвокаты, общественные наблюдатели вместе с подсудимым бегали от беседки к беседке у здания Наурызбайского районного суда.

На суд, благодаря задержке, успели и активисты, недавно приехавшие с закрытого судебного процесса над журналистом Думаном Мухаммедкаримом. Они были в голубых футболках с надписью «Бас кеспек болса да, тіл кеспек жоқ» (“Можно отрезать голову, но не язык” - В.)

Ближе к вечеру активисты раздумывали о том, как выразить своё недовольство, но их останавливали подсудимые, напоминая, что сейчас решается их судьба и они готовы подождать. Некоторые активисты отвечали им, что «все уже давно решено». Вечером суд перенесли на завтрашний день.

На следующий день все прошло быстрее. В зале суда, где должны огласить приговор, убраны стулья, а конвой не пропускает никого близко к судье.

Подсудимые вместе с пришедшими поддержать их людьми, адресуют свои вопросы военным из конвоя:

«После 10 лет тюрьмы мы какими выйдем? Вы же все, в форме, видели, как во время Января все было. Какой приказ вам дали тогда. Вам же стрелять дали приказ!», — говорит Каранеев.

«Может мы и виновны, что мы вышли за свой народ, но я не занимался мародерством, но то, что мы пережили, мы держали ответ за всех мародеров, за вс`, что тогда творилось. Мы были в пыточных камерах, увидели такую жестокость. Теперь нам хотят дать сроки, это справедливо?», — задается вопросом Жандарбеков, выглядывая из-за решетки - он единственный слушает приговор в стеклянной клетке.

Судья, придя в зал суда, быстро стал зачитывать приговор. Части подсудимых, передвигающихся с тростью, было тяжело стоять и они попросили судью разрешить им сесть.

Первым приговор огласили самому молодому участнику процесса - 23-летнему Турсунбаю Алпысбаеву. Его признали виновным по всем трем статьям. Однако статья о «нападении на здания» (269) была заменена на «незаконное проникновение на охраняемый объект» (269-1). Услышав это, он стал нервно двигаться. Когда суд озвучил срок: 7 лет лишения свободы, он громко застонал, и казалось, что он упадет в обморок.

Позднее судья уточнил, что подсудимый подпадает под амнистию и его окончательный срок составит один год и девять месяцев. Такие же сроки были назначены остальным подсудимым, за исключением Акжола Жандарбекова, которому 16-летний тюремный срок сократили до четырех лет. Из-за того, что два года он провел в СИЗО, большую часть наказания он уже отбыл - день в изоляторе засчитывается за два дня в колонии.

Подсудимые на приговор реагируют по-разному. Маханбаев старался поддерживать остальных, успокаивать пришедших словами «нормально». Глаза Кекильбаева налились кровью, когда он повернулся к собравшимся и долго, разочарованно смотрел на них. В зале суда были слышны всхлипы родственников.

Судья Ерлан Болатов пояснил, что опирался на местный и международный судебный опыт, а также дал оценку всем доказательствам и ходатайствам обеих сторон. В результате он решил переквалифицировать некоторые статьи, чтобы снизить степень тяжести преступлений.

«Кто-то может возмутиться, почему не дали условный срок? Я не мог на это пойти, потому что вы знаете, преступление вы совершили и был огромный ущерб. Вы можете сказать, что вы его не наносили. Если бы вы его нанесли, были бы другие статьи. Но вы участвовали, вы поддерживали людей, которые это делали. Сам факт того, что вы участвовали — это привело к такому ущербу. (...) Были провокаторы и вы пошли за ними. И за это вы виновны», — заявил он.

Судья сообщил, что у осужденных есть право на апелляцию и попросил освободить зал суда, чтобы взять подсудимых под стражу, но перед этим разрешил им попрощаться с родными.

В процессе прощания Кекильбаев сообщил журналистам, что «никакой справедливости нет». Он полностью отрицал все обвинения. Каранеев заявил, что не согласен с приговором, но пока не уверен насчет подачи апелляции.

«Я благодарен, что степень тяжести переквалифицировали. Но доказательств никаких не было, — говорит Маханбаев. — Нужно было смотреть, кто виновен, кто нет. Есть ли доказательства?».

Позднее некоторые подсудимые сообщили о том, что планируют подавать апелляцию. Об этом «Власти» рассказала адвокат Жалгас Сапарханова.

«Я сказала судье, что было бы правильно, если бы им дали условный срок. Судья ответил, что это можно решить на апелляции. В в течении 15 дней мы будем ее подавать, если ее не удовлетворят, мы будем подаваться на условно-досрочное освобождение», — поясняет она, добавляя, что у многих осужденных будут сокращены сроки из-за времени, проведенного в следственных изоляторах, домашних арестов, а также дней, которые будут засчитываться до решения апелляционной коллегии.

Наблюдатель от общественного фонда «Международная правовая инициатива» Ринат Исагалиев, присутствовавший на всем разбирательстве, считает, что на суде был нарушен принцип беспристрастности, а сам процесс прошел с обвинительным уклоном.

По его словам, не было разницы между обвинительным актом и заключением, которое высказал государственный обвинитель в ходе прений сторон.

«Тогда зачем мы провели эти судебные разбирательства и следствие? Только смотря на это, можно сказать о том, что суд шел с обвинительным уклоном. Если уточненные детали не берутся в расчет, зачем так тянули этот суд?», — говорит он.

Также Исагалиев говорит, что сторона обвинения показала только те куски видеоматериалов, которые посчитала выгодными для себя. На некоторых из них вовсе невозможно определить участников, как на видео с Каранеевым.

«На этих видео видны лица провокаторов, которые с дубинками шли на сотрудников правоохранительных органов и били их. Их не вызывали в суд и не допрашивали», — утверждает он.

По его мнению, подсудимым необходимо было дать условные сроки, ведь у них не было преступных мотивов, многие из них ранее не привлекались даже к административной ответственности.

Но одностороннее обвинение типично для многих дел по Январским событиям, говорит наблюдатель. Многие ходатайства адвокатов были отклонены или не были рассмотрены, а следователи не были допрошены в суде.

«Эти большие политические процессы проходят с таким обвинительным уклоном. Пока не будут выявлены настоящие провокаторы и организаторы, а вместо них будут судить мирных людей, мы ничего не достигнем», — считает он.