Почему дефицит воды угрожает национальной безопасности Казахстана?

Чем не богаты

Институт географии и водной безопасности Министерства науки и высшего образования РК оценивает общие ресурсы годового речного стока Казахстана в 102,3 куб. км*.

Заметим, что именно речной сток (количество воды, которое образуется в русле реки за год), в первую очередь составляет показатель объема запасов пресной воды.

Эта оценка - не что иное, как среднее значение за период с 1974 по 2015 год.

Дело в том, что данные о речном стоке за любой отдельно взятый год сами по себе малоинформативны. А все из-за того, что показатель сильно колеблется во времени: бывают маловодные, средние по водности и многоводные годы.

В сравнении со многими странами Казахстан хуже обеспечен ресурсами речного стока. По оценке из World Factbook Центрального разведуправления США, сделанной в 2020 году, республика занимала 66 место из 185 по этому показателю. Ограниченность водных ресурсов связана с резко континентальным климатом, характерные черты которого – малое количество осадков и жаркое лето.

Речной сток формируется и используется в пределах водохозяйственных бассейнов (ВХБ). Всего в Казахстане насчитывается восемь ВХБ, названных по входящим в их состав крупным рекам и водоемам. Проблема заключается в том, что общие ресурсы речного стока распределены между бассейнами крайне неравномерно.

61% суммарных объемов сосредоточен преимущественно на востоке и юго-востоке страны, в Ертисском и Балхаш-Алакольском бассейнах. На юге ситуация выглядит так: Арало-Сырдарьинский бассейн обеспечивает 18% всего стока, тогда как Шу-Таласский – 4%. На западе, в Жайык-Каспийском бассейне, формируется лишь 11%.

Хуже всего обстоят дела на севере и центре. На Есильский, Тобыл-Торгайский и Нура-Сарысуский бассейны, расположенные в этих частях Казахстана, приходится всего 6% совокупных запасов, показывают расчеты Института географии и водной безопасности РК.

Неравномерное распределение общего стока – только полбеды. Другая часть проблемы заключается в том, что половина возобновляемых ресурсов пресных вод Казахстана образуется за счет притока, поступающего из соседних стран. Все крупные реки страны берут истоки за рубежом: Иртыш (Ертис) и Или – в Китае, Сырдарья – в Узбекистане, Урал (Жайык) – в России, Шу и Талас – в Кыргызстане.

Сырдарья – единственная крупная трансграничная река, которая протекает по нескольким странам и затем «заходит» в Казахстан. Хотя она и берет истоки в Узбекистане, примерно 50% воды ей дают реки Нарын и Карадарья, находящиеся в Кыргызстане. К тому же по пути в Казахстан Сырдарья пересекает Таджикистан.

В конкретных случаях доля трансграничного стока серьезно превышает средний уровень по стране. Например, в Арало-Сырдарьинский ВХБ извне приходит 90% (!) воды. А он, между прочим, третий по величине. Сильно зависят от притока со стороны сопредельных стран менее крупные Жайык-Каспийский (80%) и Шу-Таласский (75%) ВХБ. Между тем, показатели самых полноводных бассейнов заметно отличаются. В Балхаш-Алакольском бассейне на внешние поступления приходится 47%, тогда как в Ертисском – 25%.

Пока хватает

Да, Казахстан не богат речными ресурсами, вдобавок ко всему эти ресурсы распределены крайне неравномерно и лишь наполовину формируются внутри страны, причем отдельные бассейны едва ли не целиком зависят от соседей.

Тем не менее пока пресной воды хватает. Институт мировых ресурсов (WRI) оценивает базовый уровень водного стресса в Казахстане как средневысокий (от 20% до 40%). В 2019 году по этому показателю страна занимала 58 место из 164. Антилидерами же мирового рейтинга являлись Бахрейн, Кипр и Кувейт (более 80%).

Что такое водный стресс? Под этим термином понимают забор пресной воды из всех источников в процентном отношении к годовому речному стоку. Разумеется, пресную воду можно брать не только из рек, но и морей, озер, водохранилищ, подземных горизонтов, шахт, рудников. Однако реки — это ее основной источник. Конкретно в Казахстане 85% всей пресной воды забирают именно из рек.

Страна сталкивается с высоким водным стрессом, когда использует более 40% доступных запасов. При такой интенсивности водозабора ресурсы не успевают восстанавливаться естественным образом, в результате чего истощаются. Кроме того, указанное значение показывает, что спрос на воду превышает предложение. Если же в оборот вовлекается более 80% ресурсов, то идет речь уже об экстремальном водном дефиците, или водном кризисе.

Под спросом обычно понимают забор воды, под предложением - доступные ресурсы пресных вод. В привычном понимании, дефицит - это когда спрос больше предложения. Есть, например, 100 тонн сахара, а нужно 120 тонн. Тогда разница в 20 тонн и будет считаться объемом дефицита. С водой же все работает несколько иначе. Всю воду из рек, которые формируют основную часть предложения, забрать нельзя, ведь они сразу высохнут. Забирать в идеале можно не более 40%. При таком заборе речные ресурсы успевают восстанавливаться естественным путем, а экосистемам не грозит исчезновение. Соответственно, о дефиците воды говорят, когда забор превышает 40% от ресурсов пресной воды.

Исходя из данных института географии и водной безопасности, водный стресс в Казахстане составляет 24% – из 102,3 куб. км используется 25 куб. км, что совпадает с оценкой WRI. Но опять же не везде картина одинаковая. Чрезмерная нагрузка на речной сток присутствует в Арало-Сырдарьинском и Шу-Таласском бассейнах, где изымают 57% запасов пресных вод. Тем временем в Нура-Сарысуском бассейне водный стресс и вовсе достигает 88%.

Что имеем на деле

Сложная ситуация в трех водохозяйственных бассейнах не означает, что их население, а это приблизительно 7 млн человек, страдает от отсутствия воды. 7 млн – это население шести регионов, большая часть или вся территория которых относится к Арало-Сырдарьинскому, Шу-Таласскому и Нура-Сарысусскому бассейнам. В расчеты включены Туркестанская, Кызылординская, Жамбылская, Карагандинская, Улытауская области, а также город Шымкент.

Страдают от дефицита воды, прежде всего, отрасли экономики, потребляющие воду в больших количествах.

«С явным дефицитом воды в Казахстане сталкиваются фермеры, выращивающие влагоемкие культуры, и то сезонно. Они ощущают кратковременную нехватку влаги (от 10 до 20 дней) в июле и августе, когда проходит пик полива», – комментирует ведущий эксперт Научно-информационного центра Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии Центральной Азии Куралай Яхияева.

По данным министерства водных ресурсов и ирригации РК, в 2020-2022 годах сельское хозяйство формировало 60% общего водозабора. А как раз в Туркестанской, Кызылординской и Жамбылской областях (Арало-Сырдарьинский, Шу-Таласский бассейны) сосредоточена половина используемых площадей регулярного орошения. На нужды сельского хозяйства в этих бассейнах уходит свыше 95% запасов воды.

В свою очередь промышленность в Казахстане «‎оттягивает на себя» 24% водозабора. И именно промышленную специфику имеют Карагандинская и Улытауская области, входящие в Нура-Сарысуский бассейн.

Нура-Сарысуский бассейн сам по себе тоже довольно специфичен. Он единственный не имеет трансграничного притока и в то же время хуже всех обеспечен собственными ресурсами. Почти 45% воды (0,7 куб. км из 1,6 куб. км) сюда поступает по каналу имени Каныша Сатпаева, соединяющего Караганду с Иртышом. При этом ресурсы Нура-Сарысуского бассейна практически в полном объеме эксплуатирует промышленность.

Что касается коммунально-бытового сектора, то на него приходится лишь 4% изымаемых водных запасов.

Доля водоснабжения населения сравнительно невелика. Но несмотря на это происходят перебои с водоснабжением, что подчас приводит к стихийным протестам. Один из последних таких случаев произошел в Актау (Мангистауская область) в июне 2024 года. Жители 19-го микрорайона заблокировали дорожное движение из-за того, что в домах несколько дней отсутствовала питьевая вода.

«Ограниченное распространение прогнозных ресурсов и наличие разведанных запасов, пригодных для питьевого водоснабжения, позволяют отнести к плохо и частично обеспеченным территории Атырауской, Северо-Казахстанской, Западно-Казахстанской и Мангистауской областей, а также отдельные районы Акмолинской, Павлодарской, Актюбинской, Кызылординской и Карагандинской областей», – отмечает в ответе на запрос CABAR.asia вице-министр водных ресурсов и ирригации РК Нурлан Алдамжаров.

Из его ответа также следует, что причина перебоев заключается не в общем недостатке водных ресурсов, а в их отсутствии вблизи населенных пунктов, преимущественно сельских. Всего таких населенных пунктов насчитывается 785. Их население составляет 1,8 млн человек. Питьевую воду им доставляют по 80 групповым водопроводам.

Вся беда в том, что групповые водопроводы разрушаются от старости. Яркий пример – Нуринский групповой водопровод, безальтернативный источник водоснабжения для 24 населенных пунктов Акмолинской области. К настоящему моменту срок эксплуатации магистральной сети превышен вдвое, а уровень изношенности достиг 90%.

Отдельного внимания заслуживает Астана, столица Казахстана. Здесь проблема, как и в остальных населенных пунктах, связана с плохой обеспеченностью ресурсами речного стока. Кроме того, перебои с подачей воды вызваны ветхостью и нехваткой инженерных мощностей.

1,4 млн местных жителей снабжает водохранилище, рассчитанное всего на 500 тыс. человек. В 2023 году в столице начались массовые отключения. Для подпитки водохранилища из канала имени Сатпаева пришлось перебросить 0,1 куб. км воды в реки Есиль и Нура. Между тем 2024-й выдался многоводным - водохранилище наполнили до краев паводковые воды, поэтому отключения не повторились.

Похожий случай представляет собой Мангистау. Регион находится в полупустынной зоне и не имеет прямого доступа к запасам пресных вод. Водоснабжение 66% его населения (город Актау и три сельских района) зависит от опреснения вод Каспийского моря. Из-за нехватки опреснительных мощностей летом вода населению подается строго по графику.

Где тонко, там и рвется

Так есть ли в Казахстане дефицит воды? Все зависит от того, с какой стороны посмотреть. В масштабах всей страны дефицита нет – результат деления всей изъятой пресной воды на общий речной сток не выглядит удручающим. Однако в отдельных водохозяйственных бассейнах, где спрос на воду заметно превышает предложение, дефицит все же присутствует.

Речь идет об Арало-Сырдарьинском, Шу-Таласском и Нура-Сарысуском ВХБ, охватывающих шесть регионов страны. Высокий уровень водного стресса здесь связан со сверхинтенсивным забором воды, ничтожно малыми собственными запасами, а также сильнейшей зависимостью от поступлений извне.

Ситуация будет ухудшаться, поскольку под влиянием изменения климата и высокой антропогенной нагрузки количество воды в реках сокращается. Институт географии и водных ресурсов ожидает, что с учетом обоих факторов к 2030 году среднемноголетний сток упадет на 2,9 куб. км, до 99,4 куб км. Причем динамика окажется отрицательной за счет уменьшения притока со стороны соседних стран. С другой стороны, потребление воды, согласно прогнозам, вырастет до 29,7 куб. км. Соответственно, водный стресс может достичь 30% против нынешних 24%.

Таким образом, в дефицитных Арало-Сырдарьинском и Шу-Таласском водохозяйственных бассейнах нехватка воды, похоже, будет ощущаться сильнее. Ничего хорошего сокращение трансграничного притока не сулит и Нура-Сарысускому бассейну: развитие Карагандинской и Улытауской областей, входящих в его границы, в значительной степени зависит от бесперебойной работы канала имени Каныша Сатпаева.

Очевидно, что более острый дефицит негативно скажется на основных потребителях воды – сельском хозяйстве и промышленности. Ученые предупреждают: высокий водный стресс может привести к срыву программ социально-экономического развития. А это в свою очередь чревато экономическим спадом и социальными волнениями.

Водный дефицит несет в себе и другие угрозы национальной безопасности, в частности появление новых очагов экологической нестабильности и так называемые водные войны. Причем последний риск является вполне реальным. По данным Тихоокеанского института по изучению вопросов развития, окружающей среды и безопасности, с 1990 по 2022 год в регионе произошло по меньшей мере 15 межгосударственных конфликтов, включая вооруженные. Интересы Казахстана были затронуты в пяти из них.

Национальная безопасность – состояние защищенности национальных интересов Казахстана от реальных и потенциальных угроз, обеспечивающее динамическое развитие человека и гражданина, общества и государства.

Одним из видов нацбезопасности является экологическая безопасность. Это состояние защищенности жизненно важных интересов и прав человека и гражданина, общества и государства от угроз, возникающих в результате антропогенных и природных воздействий на окружающую среду.

«Значительная часть населения Центральной Азии проживает в сельской местности и занимается сельским хозяйством, поэтому вопрос его водообеспечения – жизненно важный. Растущий дефицит воды, который невозможно быстро компенсировать, в сочетании с неурегулированностью пограничных вопросов может привести к мощному взрыву и новым конфликтам в регионе», – комментирует политолог Досым Сатпаев.

Воду дают, но не вовремя

На уровень обеспеченности Казахстана водой серьезное влияние оказывают соседние страны. Дело в том, что в верховьях трансграничных рек находятся водохранилища и плотины, которые позволяют увеличивать или уменьшать по необходимости объем воды, спускаемый вниз по течению. Иными словами, сток зарегулирован.

Так, суммарная емкость четырех крупных водохранилищ в бассейне реки Сырдарья на территории Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана составляет 27,5 куб. км (Токтогульское, Бахри Точик, Чарвакское, Кемпир-Абадское). Два крупных водохранилища в китайской части бассейна реки Или – Капшагайское на и Жарынтайское – вкупе могут аккумулировать 4,5 куб. км. Ириклинское водохранилище, крупнейшее в бассейне реки Урал на территории России, вмещает 3,3 куб. км. Общий объем Орта-Токойского и Кировского водохранилищ в кыргызском секторе Шу-Таласского бассейна равняется 1 куб. км.

Не стоит забывать и о крупных каналах, эксплуатация которых также связана с регулированием речного стока. В Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, территория которого активно осваивается с 1990 года, работают сразу два таких сооружения – от реки Иртыш до городов Карамай и Урумчи. При максимальной загрузке они способны обеспечить переброску 6,3 куб. км в год.

Согласно данным министерства водных ресурсов и ирригации Казахстана, из всех стран, с которыми Казахстан имеет общие реки, на настоящий момент нормативно-правовая база по вододелению отсутствует только с Китаем, который к тому же не присоединился к Хельсинской конвенции по охране и использованию трансграничных водотоков. Обычно страны заключают соглашения о вододелении, чтобы избегать конфликтов и споров при распределении ограниченных ресурсов.

Договоренности гарантируют, что каждая из сторон получит справедливую долю воды. Например, ресурсы реки Чу распределяются в следующем соотношении – 58% остается в Кыргызстане, 42% поступает в Казахстан.

Условия имеющихся соглашений о вододелении соблюдаются – в целом Казахстан получает столько воды, сколько ему положено. И все бы хорошо, но вода приходит с большим опозданием.

«В годовом объеме другие страны дают нам воду, а во внутригодовом – нет. Нам зимой воду дают, когда она не нужна. А летом, когда нужна, не дают. Почему, например, в Шу-Таласском бассейне сброс воды идет зимой? У них там гидроэнергетика - переработали и спустили. То же самое с Узбекистаном. В Арало-Сырдарьинском бассейне по всем трем каналам лимиты соблюдаются в годовом выражении. А внутри года не соблюдаются», – комментирует Айсулу Турсунова, руководитель лаборатории водных ресурсов Института географии и водных ресурсов.

В последнее время страны стремятся к кооперации, потому что вместе легче противостоять общему вызову – изменению климата, под влиянием которого режимы рек трансформируются. В итоге периоды половодья наступают раньше и длятся дольше, что оборачивается наводнениями, которые наносят огромный ущерб народному хозяйству. Но наводнения – это только одна сторона медали, другая – засуха. Они подталкивают страны к пересмотру графиков подачи воды, ставя во главу угла собственные интересы. И это нормально.

«Нашим соседям тоже нужна вода. Она у них формируется. Могут из положенных пяти кубокилометров дать два, а могут и вообще ничего не дать. Чем мы можем заинтересовать другие страны, чтобы они давали воду? По большому счету ничем. К сожалению, даже угроза экологического бедствия, которое повлечет за собой пересыхание озера Балхаш, вряд ли может служить таким стимулом. Китай имеет свою программу развития, которая не ориентирована на нашу страну. Аральское море высушили, когда поднимали хлопковое производство. Мы же видели эту трагедию. Никого не остановило это тогда. Почему сейчас должно?» – задается риторическим вопросом Айсулу Турсунова.

Рассчитывать на себя

Логичный выход из сложившейся ситуации – рассчитывать на себя. Но как раз с этим большие проблемы. Если рассматривать отдельно нагрузку на местные ресурсы, можно ужаснуться. Так, в Арало-Сырдарьинском бассейне водный стресс составляет почти 500%. Это означает, что воды используется в пять раз больше воды, чем формируется внутри ВХБ. В случае с Шу-Таласским бассейном речь идет о 210%, Нура-Сарысуском – 156%. Высоким показатель является в Жайык-Каспийском ВХБ – 77%.

Нагрузка на местные ресурсы оказывается колоссальной по причине расточительного водопользования. Особенно остро проблема стоит в сельском хозяйстве, где более половины всего забираемого объема теряется при доставке воды до орошаемых полей из-за того, что инфраструктура орошаемого земледелия изношена.

При этом уровень внедрения водосберегающих технологий составляет лишь 3%. Стоит ли удивляться, что продуктивность воды в сельском хозяйстве является низкой. В целом экономике страны требуется в три раза больше воды на один доллар валового внутреннего продукта, чем России или США, и в шесть раз больше, чем Австралии.

«‎Должно быть стратегическое планирование всей водохозяйственной деятельности, которая должна ориентироваться на свой потенциал. У нас же идет сначала спрос, потом предложение. На самом деле это природа предлагает. Концептуально спрос и предложение должны работать вместе», – утверждает Айсулу Турсунова.

Очевидно, власти Казахстана видят проблему. В сентябре 2023 года было создано министерство водных ресурсов и ирригации РК. К настоящему моменту в Мажилис внесен проект нового Водного кодекса. Приоритет отдается эффективному использованию водных ресурсов, интенсивному внедрению водосберегающих технологий и систем повторного использования воды. Наряду с этим принята Концепция развития системы управления водными ресурсами РК на 2024-2030 годы. К 2028 году в рамках документа планируют реализовать 5,1 тыс. мероприятий общей стоимостью 3,34 трлн тенге. Один из главных ожидаемых результатов – аккумулирование дополнительных 2,5 куб. км воды за счет строительства водохранилищ. Кстати, благодаря этой мере зависимость от трансграничного стока хотят снизить на 25%.

Пока сложно судить о том, принесут ли перечисленные меры желаемый результат. С точки зрения эксперта по экополитике, климату и водным ресурсам Булата Есекина, строительство новых водохранилищ поможет решить проблему с дефицитом воды в лишь краткосрочной перспективе, тогда как в долгосрочной – усугубит ее.

«Причина дефицита воды – в нарушении локальных и глобальных водных циклов. Количество воды остается одинаковым, но мы своими действиями все больше вмешиваемся в естественные процессы, которые являются основой обеспечения водой экономики, населения, природы. Мы рассматриваем реки и озера не как целостные живые организмы, а как канавы с водой и производственные пруды», – раскрывает свою мысль собеседник.

Досым Сатпаев в свою очередь считает, что серьезным препятствием на пути к осуществлению амбициозных планов могут стать коррупция и халатность: и то, и другое традиционно мешает решению стратегических задач в Казахстане, в том числе касающихся воды.

Прогнозы по поводу того, как события будут развиваться после 2030 года, в самом Казахстане отсутствуют. Между тем Институт мировых ресурсов ожидает, что к 2050 году водный стресс в стране все еще будет оставаться на средневысоком уровне (от 20% до 40%), а к 2080 году окажется высоким (от 40% до 80%). Иначе говоря, в долгосрочной перспективе Казахстану грозит тотальный водный дефицит. Согласно же оценке ООН, страна может столкнуться с существенным дефицитом водных ресурсов в объеме 50% от потребности уже к 2040 году. Время покажет, насколько эффективными окажутся принимаемые шаги и удастся ли Казахстану избежать худшего сценария развития событий, к которому ведет усиление водного дефицита.

Примечания:

*Современная оценка среднемноголетнего речного стока Казахстана, а также прогноз по его изменению к 2030 году, приводится в соответствии с первоначальной редакцией постановления Правительства Республики Казахстан от 5 февраля 2024 года «Об утверждении Концепции развития системы управления водными ресурсами Республики Казахстан на 2024 – 2030 годы». На момент подготовки материала в документ еще не были внесены изменения.