«Ни дня не думаешь ни о чём, кроме своих подопечных»

Елена, расскажите, как обычно проходят тренировки ваших спортсменов в течение года

Начинаем мы, конечно, с Риддера (город в Восточно-Казахстанской области - V). В конце мая мы поднимаемся на снежники в Риддере - это горы, там снег остаётся. И высота, и климатические условия позволяют, чтобы дети у нас в палатках жили в лесу, в тайге. Там небольшая полоса снега есть, на ней стоит старая канатная дорога - ей уже лет, наверное, 30, она ещё меня катала - и мы вот там тренируемся. Это лагерь. Там же тренируются наши профессионалы - Юлия Галышева, Дмитрий Рейхард (29-летний казахстанский фристайлист - V). В основном мы там тренируем общефизическую подготовку, теорию. Практики мало, потому что там больше опасно, чем безопасно.

Затем в июле мы едем в Чехию на водный трамплин, где готовим прыжки, придумываем и отрабатываем новые, начинаем их обкручивать в воду. Я надеюсь, что после Юлиной медали нам построят такую конструкцию в Казахстане. А пока мы ездим в Чехию и тратим там тысячи долларов. Об этой проблеме знают все, и мы - федерация, НОК (Национальный олимпийский комитет - V) и Восточно-Казахстанская область - сейчас ее будем решать.

Потом мы уезжаем в Киев, где занимаемся методикой пилатеса у учеников второго поколения Джозефа Пилатеса. В Киеве есть такая девочка, она сейчас развивает пилатес в той части Европы, в России, Украине. Она очень хороший тренер, она с нами была на чемпионате мира в Сьерра-Неваде в 2017 году. Мы 15 дней тренируемся у неё, потом приезжаем сюда, заходим в зал ЦСКА, немножко тренируемся, потом ребята хотят тренироваться дома. Мы возвращаемся на восток, в Усть-Каменогорск и там тренируемся в неприспособленном зале.

Кроме Риддера в условиях гор в Казахстане где-то тренируетесь? В Алматы?

Нет. Перед Олимпиадой 4 дня нам Чимбулак создал условия на той трассе, где проходила Универсиада. Совместно с федерацией и НОКом нам построили трассу. Мы 4 дня на ней оттренировались - супер! Если бы мы всегда так делали, у нас бы еще толпа детей была. Это была разовая такая акция. Ну перед Олимпиадой же! Но это очень хорошо, потому что незнакомое место. В этот раз нам нужно было обкатать наши новые костюмы, потому что они более скоростные, и мы получили их по контракту: Columbia выдавала их только перед Олимпийскими играми, и в этой форме только на Олимпийских играх ты должен ехать. Так у всех команд. И если здесь жёсткие условия, то Корея нам фигня! Чимбулак - уникальное место, и нам, наверное, это помогло. Все звезды сложились.

А на других европейских трассах вы тренируетесь?

В октябре - Швейцария, в ноябре - Австрия. За все платит государство.

Вы не считали, не эффективнее ли государству будет тратить те же деньги на ваши тренировки внутри страны?

Домашние базы должны работать для детей, а профессионалы должны ездить. Потому что это как турниры! Ты выезжаешь за границу, ты видишь своих соперников, как они тренируются, что они делают, к чему они готовятся. То есть у нас в этом плане легче - мы не гимнасты, не фигуристы, которые закрылись в своём зале и готовят олимпийскую программу. Мы постоянно в контакте все, потому что это горы, и чем чаще ты меняешь склоны, тем ты становишься профессиональнее. Это нужно делать, когда ты профессионал, а дети и юниоры должны здесь тренироваться, они должны учиться в школе, они должны получать воспитание родителей.

Когда читаешь про развитие зимнего спорта в Казахстане, первое, что попадается на глаза - это нехватка баз и тренеров...

Тренера - да. У нас очень маленький тренерский штаб: то есть нам, тренерам, приходится и маленькими детьми заниматься, и основными спортсменами. У нас всего в республике четыре нормальных тренера. Но это же произошло с провалом в 90-е. Мы же не виноваты, что у нас нет тренеров. Это время такое. Но сейчас, я надеюсь, мы начинаем делать действительно свою школу - казахстанскую школу. Вообще во всём спорте. Мы сейчас готовим проект по увеличению заработных плат для тренеров, которые имеют начальные категории. Это детские тренеры.

У нас тренер, который занимается с ребёнком, зарабатывает 30 тыс тенге. И вот пока он до высшей категории дойдет, ему уже на пенсию идти, чтобы он получал 60 тысяч, к примеру. Очень мало таких молодых тренеров, которые пришли и залетели, как я... Я - самый молодой заслуженный тренер Республики Казахстан.

А вы когда пришли в спорт?

Да я с детства! До 18 лет я делала карьеру в спорте, а потом 90-е... Спорт умер. Мы еще учились, подрабатывали, как-то двигались. Спорта не было тогда.

Когда спорта не было, вы и решили стать тренером?

Изначально я не была тренером, где-то в 19 лет я была инструктором по горным лыжам на Чимбулаке. Моя первая команда тоже была «Спортивный клуб «Шымбулак» по сноуборду. Детей мы набрали и начали их тренировать. Примерно через два сезона мне сказали: «Платить тебе нечем, вот $100. Нет денег секцию вести». Я говорю: «Ну ладно, я пойду тогда в офис зарабатывать себе на жизнь». И работала в компании Scot Holland до 2009 года. А затем мы с Аскаром Валиевым (сейчас генеральный секретарь Ассоциации по лыжным видам спорта Казахстана - V) решили создать федерацию сноуборда и фристайла в Казахстане. Я поехала на Чимбулак покататься - не была там лет 5, наверное. Приехали мы с Аскаром, я покаталась и поняла, что я без этого жить не могу. Ну не могу! Я сижу в офисе, меня подкидывает. То есть ощущаю свое предназначение.

И всё. И я сорвалась, взяла двух мальчишек-сноубордистов, мы три года тренировались и дошли до кубка Европы по сноуборд-кроссу. В Сочи они не попали. Мы очень хотели заработать лицензию в Сочи, но они были маленькие. И я поехала в Сочи просто работать на трассе как линейный судья параллельного сноуборда. Приезжает туда наша команда по могулу, а я вице-президент, и я вижу, что у нас суперкоманда, и мы можем иметь медали на Олимпийских играх, но чего-то нам не хватает, какого-то опыта. И главный тренер - тогда Виктор Лемешко - мне говорит: «Лена, я не могу подняться на старт (ну старенький уже), ты не можешь на старте поработать с Галышевой?». Я говорю: «Да, Виктор Павлович (это еще мой тренер), конечно, я с ней побуду на старте». И вот так мы с Юлей познакомились уже в тренерском, в рабочем процессе.

На той самой Олимпиаде, где, как говорят, Галышеву засудили?

Ей на финише тренеры сказали, что ее засудили. На самом деле, это не так. Тогда Галышева не готова была к медали, я увидела это на старте. Когда она уезжала, я поняла с первого прыжка, что медали не будет. И я ей предложила: «Юля, ты хочешь стать олимпийской чемпионкой в Казахстане (потому что ей сразу стали предлагать россияне и канадцы)? Не надо никуда уезжать, мы сделаем это дома. Я попрошу, нам поверят, я расскажу вице-министру, нас поддержат». Мы приехали в Астану, рассказали свои планы, вице-министр сказал: «Хорошо, я вам верю, вперёд».

Через два года Павел Колмаков поговорил со мной и решил со мной работать за два года до Олимпиады. И так наша команда как-то пошла. Потом к нам присоединился в прошлом году перед самой Олимпиадой наш тренер по акробатике Борисов Владимир Иванович - я его уговорила, он уже переехал в Новосибирск после Сочи, после вот этого краха их. Я его уговорила вернуться, в министерстве ему дали контракт как тренеру-консультанту, и мы погнали. Вот он результат.

Вы, получается, стали главным тренером сборной?

Нет, фактически мы получили индивидуальную программу - индивидуальный план подготовки. Когда у спортсменов индивидуально свои тренеры. Как у Дениса Тена, Элизабет Турсунбаевой (фигуристы - V), Алексея Полторанина (лыжник - V). Но только у них иностранцы, а мы решили своими домашними силами все сделать.

Вы решили тренировать Галышеву отдельно от сборной. Почему?

Во-первых, там был главный тренер. Его мнение и моё мнение не сходились, как нужно работать, какая должна быть специфика. То есть фактически Галышева меня наняла, будем говорить так. А потом ещё разрешили Колмакову тренироваться с нами, потому что они увидели первый наш результат с Юлей. Это была бронзовая медаль на Чемпионате мира в 2015 году. На следующем Чемпионате мира - уже серебро.

Что вы в ней такого исправили, что она начала завоевать медали?

Ой, да много чего! Потому что Юля сложившимся спортсменом была, она со своим характером, уже со своим каким-то видением, как это должно происходить. Но мы начали с ней с элементарного - мы начали изучать правила. Вообще всё делается для судей же? Так же как в фигурном катании, правильно? Я стала больше общаться с судейским корпусом, потому что у меня есть немножко английского языка - мы понимаем друг друга, начала общаться с тренерами Кубка Мира, вошла в тренерский advisory-group в 2015 году.

После того как мы изучили правила с Галышевой, мы начали готовить общефизическую подготовку, искать методики, как это сделать - более современные, лучшие, что в мире вообще происходит. Мы стали заниматься пилатесом, мы исправили Юлину осанку, чтобы она была Галышевой, а не девочкой из Казахстана. Мы начали подбирать экипировку. Мы пробовали даже эксклюзивную экипировку, в Европе делали Юле лыжи только для неё, и только она на них ездила, только на этом бренде. Мы поставили задачу не просто попадать на подиумы Кубка Мира, а бороться за общий зачет Кубка Мира, за общий рейтинг.

Мы стали анализировать ее выступление в Сочи, почти каждый день к этому возвращались: почему она проиграла, где она проиграла, на основании каких правил. И когда Галышева поняла, что ее не засудили, а действительно она не была готова, она стала работать. Мы даже расписки с ней писали, что она на тренировке будет беспрекословно слушаться тренеров. А тренеров двое. Я работала с горными лыжами, нужно было ее технику исправить по правилам. Тренер-акробат занимался ее акробатикой, ее прыжками. И поставили мы ей новый прыжок в 2015 году уже - за лето, за 3 месяца. Обычно это делается несколько лет. Мне повезло, я познакомилась здесь в Алмате с Трегубенко Геннадием Анатольевичем - это тот тренер, который знаменитому Валерию Люкину (советский гимнаст, двукратный олимпийский чемпион -V) поставил тройной прыжок. Он уже не работает в спорте, у него свой бизнес, я шла на все его условия, чтобы он приходил на тренировки. И он за три месяца поставил прыжок. А потом мы поехали. У него проблемы с сердцем, ему нельзя летать, поэтому он не мог с нами долго работать. А потом тренерская работа - это большие нервы. Он инфаркт у нас перенес за три месяца, клянусь тебе!

А вы?

Я теперь тоже. Они же меня учили, я заразилась. То есть ты ни дня не думаешь ни о чём, кроме своих подопечных и того, что им нужно.

Правильно я понимаю, когда Галышева наняла вас, она ушла из сборной, и ее поездки стали финансировать спонсоры?

Да, это было в декабре 2014 года по март 2015 года. Мы ездили за счет спонсоров. А дальше с нами заключило контракт министерство культуры и спорта. В принципе Галышева и не уходила из сборной. Не обязательно же, чтобы тебя государство обеспечивало. На одну поездку нам деньги дала Ассоциация лыжных видов спорта, Смирнов Вадим Михайлович, потому что у спонсора деньги закончились - там не думали, что это так дорого. Она из сборной не уходила, у неё просто был такой переходный период.

Где-то я читала, что Галышева не видит себя в будущем тренером...

Вообще у неё сейчас меняется мнение, мы же все растем. В 22 года очень сложно принимать какие-либо решения. В 25 лет человек меняется - тем более такой заслуженный. В этом году она хотела с нами на юниорский чемпионат мира поехать четвертым тренером, постоять наверху на трамплине, подсказывать ребятам. То есть и Рейхард, и Галышева - они готовы работать, они хотят, это их жизнь, они профессионалы. Что ты еще умеешь делать, Юлия Галышева? Ты же всей душой там - в спорте.

Насколько длинную спортивную карьеру вы пророчите Галышевой?

Еще одни Олимпийские игры. Это 29 лет. И потом тоже ездят.. У нас в этом году спортсменка из Швейцарии карьеру в 33 года закончила. Юлины ровесницы-соперницы не собираются никуда уходить. Всё зависит от спортсмена, от его желания, от его возможностей физиологических. Если ей будет позволять ее тело, почему нет? Она не собирается никуда уходить, она хочет еще золотую олимпийскую медаль. Я тоже хочу.

Что изменилось после того, как вы создали федерацию?

Да мы повзрослели сразу за год! Правда. Не всё так просто, как кажется. Это годы работы, годы. Ты не пришел и тебе все дали, у тебя спортсмены появились, везде канатные дороги, все дети катаются, тренируются. Нет! Это годы тренировок. Это общественная же работа. Для страны. Или для себя. Я уже не понимаю, параллели стерлись.

Почему вы отговаривали Галышеву от российского или канадского гражданства?

Ну зачем? В России или в Канаде их очень много же - олимпийских чемпионов. А в Казахстане их мало. Почему Лена Хрусталёва (биатлонистка - V) приехала в Казахстан и стала серебряным призером Олимпийских игр для Казахстана? Лена мне лично сказала: «Мне здесь понравилось, мне понравился климат, мне понравились горы, мне понравились люди, отношение». Так же и Галышева. Ее на руках носят, ее узнают люди, фотографируются с ней.

Так перед Сочи еще же не носили...

Да почему? Уже носили. Она была уже абсолютным чемпионом мира среди юниоров, двукратной чемпионкой Азиатских игр. У неё были подиумы на Кубке мира. Ее уже носили на руках. Она и поняла, что зачем ей куда-то ехать, если и дома дают те же самые условия, что дали бы канадцы. У нее есть хороший тренер, есть хорошее финансирование. У нее бабушка и мама с собачками рядом. Зачем уезжать? Она потом ещё тогда была замужем, у мужа родители здесь. Конечно, если бы здесь ей не дали ничего, она бы взяла и уехала, но казахи же просто так не отпускают. Я тоже себя казашкой считаю. Просто мы ее не отпустили. Зачем, если это глобальный толчок в развитии вообще казахстанского спорта? Здесь я, конечно, и свои какие-то меркантильные интересы преследую.

А как же все эти печальные вещи в Риддере?

Ну и что? Сейчас же нам построят! Ольге Рыпаковой (легкоатлетка, чемпионка Олимпиады-2012 - V) же построили (в Усть-Каменогорске её именем назван легкоатлетический центр - V)!

Так почему нельзя было сделать это раньше?

Но это же тоже деньги! Это так же во всём мире происходило - у них же не сразу всё появилось. У них всё появилось, когда появились олимпийские чемпионы. А мы же отстаём на 30 лет. У моих правнуков, может быть, уже будет всё, и париться не надо будет. Это же нужно пройти. У нас страна только-только с колен поднялась, и я ей просто сказала: «Юля, ничего страшного. Мы же патриоты своей страны. У тебя есть хорошая зарплата, на которую ты можешь позволить своей бабушке оплатить хорошую клинику, маме купить автомобиль, зарабатывая своим трудом».

Если бы она уехала в Канаду, не факт, что она бы там сошлась характером с тренером, к примеру, потому что там у этого тренера еще несколько таких же. Ну и что? У них есть инфраструктура, но у них нет вот этой душевности нашей. Дома лучше, правда. Если нам здесь создадут нужные условия, мы вообще выезжать не будем. Мы будем выезжать только с декабря по март на этапы Кубка Мира, тренироваться мы будем дома, и детям показывать, и тренерам молодым, как тренировать нужно.

А вы обучаете тренеров?

У меня на это времени пока не хватает. Я стараюсь брать тренеров с собой, чтобы они уже начинали потихонечку, когда есть совместные сборы и дома.

Правда, что вы предлагали Галышевой другого иностранного тренера?

Да, когда злилась на неё. Она - очень тяжёлый человек. Мы с ней ругались несколько раз, я говорила: «Всё, хорошо, если ты не веришь мне, если как-то мы не можем существовать вместе, страна готова тебе взять иностранного тренера». Ну конечно, это подстегивает. Она решила: «Зачем мне иностранный тренер? У всех иностранные тренеры, а у меня будет казахстанский».

А у всех ее соперниц действительно только иностранные тренеры?

Конечно. У канадцев работают американцы, у американцев работают французы, у французов работают австралийцы. Собирается команда. А нам зачем, если у нас есть советская школа? А советская школа - непобедимая. У нас тренеру по акробатике 63 года. Он, знаешь, какой живой у нас!

А кто станет представлять непобедимую школу через несколько десятков лет?

Ну я представляю советскую школу. Я закончила тренироваться в 2000 году, когда уже Советского Союза не существовало, но я старалась учиться у этих тренеров старых. И я их школу могу передать другому тренеру. Я получала $500 в месяц все это время. Конечно, они мне там погоду шибко не делали, я же всё время нахожусь на обеспечении государственном, и я пришла с бизнесом, у меня были накопления и, слава Богу, я смогла их сохранить, потому что многие ребята, которые идут по моему пути, они становятся банкротами. Кёрлингист Виктор Ким сейчас теряет дом, потому что он заложил свой особняк по улице Ленина (нынешний проспект Достык - V) для того, чтобы построить кёрлинг-центр, понимаешь?

Мне кажется, это неприемлемый уровень зарплаты для такого уровня профессионализма как у вас...

А я просто хотела доказать результатом, хотела, чтобы страна поверила в нас. Когда ты реально болеешь этим, зачем думать про зарплату? Тебя государство обеспечивает, мы дома находимся. Я же и из семьи ушла, я сняла себе квартиру, взяла Галышеву, потом взяла Колмакова, Владимира Ивановича, и мы вот такой вот семьей 24 часа в сутки...

Советская школа - это реально существующие особенности или скорее умело сформированный имидж?

Это реальные особенности. Тренер - это не человек, который пришел в 9:00, а в 16:00 ушел. Советский тренер жил спортом от начала своей тренерской карьеры и до смерти. Это отдача, это творчество. Настоящий тренер - это творец. Больные на голову люди, понимаешь? Остался только один - Лемешко. Он главный тренер сейчас у нас, который Рейхарда тренирует.

Может ли что-то заставить вас уйти из спорта?

Думаю, да. Мы сейчас живем в такое время, когда если ты отдаешь, ты должен получать. Иначе будет очень плохо тебе. Можно всё бросить и на Гоа поехать. Сейчас моё поколение так и делает. Можно замуж выйти, родить ребёнка. Я, например, реально каждый год собираюсь забеременеть.

Предположим, какой-то алматинский подросток посмотрел Олимпиаду и тоже захотел заняться фристайлом. Он может прийти на Чимбулак...

... и начать заниматься сначала горными лыжами. Или он может пойти в акробатический зал и начать заниматься акробатикой. А еще лучше: и акробатикой, и горными лыжами. И так выращиваются могулисты. У нас есть тренеры по горным лыжам, у нас есть тренеры по акробатике. Лет в 14 я его увижу и скажу: «Пойдем в Центр олимпийской подготовки». Я же езжу на Чимбулак, смотрю на детей. А как нам еще массовость развивать? Если увижу потенциал, приглашу его на чемпионат Республики Казахстан в Усть-Каменогорск с родителями. Там мы ежегодно проводим чемпионат, в городе у нас есть база, где стоит вагончик, гора и маленькая канатка. Это будущее, мы так хотим сделать. Мы сейчас так еще не делаем. У нас хватает, у нас тренируется 150 детей в Усть-Каменогорске. 150 детей! Только с Усть-Каменогорска. В Алмате пусть занимается горными лыжами.

И что с этими детьми будет дальше?

Вот у нас сейчас Аяулым Амренова - участница Олимпийских игр, она 2001-го года рождения. За ней девочки 2003, 2004 годов. Они там тренируются, потом пойдут дальше в сборную. Также и мальчики. У нас много резервов, да, просто мы им не занимались три года. Мы не успевали. Мы приходим к тому, что если повысим зарплату детским тренерам, они будут приходить туда. Детские тренеры - это те спортсмены, которые закончили рано свою спортивную карьеру, отучились в институте, и могут работать детскими тренерами. Но они не идут, потому что зарплата маленькая.

Например, рано у нас закончила Ксения Тупик, достаточно рано в 21 год закончила Юлия Родионова, серебряный призер Азиатских игр и чемпионка Кубка Европы. Но она пошла работать в офис, а не пошла тренером - мало платят. И мне пришлось в 2017 году Юлю пригласить комментатором на телевидение, она комментировала чемпионат мира в Сьерра-Неваде, а в этот раз она уже комментировала Олимпийские игры. Мы потихоньку как-то стараемся всё равно людей возвращать в спорт. Или Диана Аблетифова. Она рано закончила, вышла замуж, сейчас уже двое детей у нее, она состоялась, мы ее попросили, и она у нас получает категорию международного судьи. Это для того, чтобы проводить международные соревнования на территории Республики Казахстан. Они у нас будут в следующем году в феврале-марте на Чимбулаке. Это будет этап Кубка мира по фристайлу и могулу.

Как этого удалось добиться?

Своими спортсменами, Универсиадой, Азиадой. Чтобы получить проведение этапа Кубка мира, мы должны были показать, что действительно мы готовы к этому, есть у нас свои ресурсы, свои ребята, которые будут на трассе лопатами работать. Свои судьи нужны для того, чтобы мы закрепили свой статус в этом спортивном мире как страна.

Так и когда у нас будет свой международный судья?

Допуск она получит на следующий год. Она прошла обучение, в этом году она уже работала на стартах международного уровня, но категории немножко ниже, чем выступают наши профессиональные спортсмены, наши олимпийцы. Она в прошлом спортсменка и, по-моему, призер Азиатских игр в 2011 году. Ее уговаривать не надо было, просто объясняешь, рассказываешь людям, что это интересно. Она ведь с детства занимается спортом.

А как получилось, что Галышева была вынуждена выходить на Олимпийских играх с травмой?

У нас же этапы Кубка Мира были каждые субботу-воскресенье с января и до Олимпийских игр. И в Америке на официальной тренировке, которая за час до самих соревнований проводится, Юля на приземлении из прыжка поставила лыжную палку, и рука нагрузилась, и она сломала в кисти косточку. Мы получили для нее допуск у официального врача американских организаторов, потому что нам нельзя было терять рейтинг общего зачета Кубка мира перед Олимпиадой. Она тогда была пятой. Она поднялась, проехала на 24-е место, заработала очки, и мы поехали в больницу ставить ей гипс. У профессиональных спортсменов, если травма позволяет, тебе нужно дальше выступать, нельзя останавливаться. У неё не двигался большой палец, и не двигалась кисть - не было ротации. С этим могулист может выступать. Он подключает другие ресурсы, плюс мы немножко изменили технику уколов и делали общефизическую подготовку другую, чтобы не загружать именно локтевой, кистевой отдел руки. То есть она всё делала, но только без одной руки.

А в целом у вас травматичный вид спорта?

По статистике Олимпийских игр, это самый нетравмоопасный вид спорта. И Международная федерация (лыжного спорта - V), и Международный олимпийский комитет, конечно, в первую очередь думают о безопасности, и поэтому трасса строится с такими параметрами, чтобы спортсмен как можно меньше травмировался. Травм то не было вообще.

Но ранние уходы из спорта случаются ведь из-за травм?

Да. Вот, представляешь, ты проснулась, сходила на тренировку, нагрузила свой организм. Приехала домой, покушала, немножко отдохнула и поехала на вторую тренировку - опять нагрузила свой организм. И так с пяти лет. Человек устает морально, даже не физически. Физические наши ресурсы не ограничены, больше устает мозг.

А что думаете о легионерах - иностранных спортсменах, которым дают наше гражданство?

Я думаю, что если бы у нас плохо было, они бы не пошли, правда? Легионеры - это неплохо. Мы живем в такое время, что самое главное - это то, что ты делаешь для страны.

Ваш резерв в Восточном Казахстане, наверняка, позволяет вам не рассматривать серьезно претендентов на казахстанское гражданство...

Почему? К нам сейчас просятся. Ребята уже интересуются.

А что у нас их привлекает?

Тренеры, федерация и отношение. Легионеры же уже профессионалы, они не дети, им зачем здесь тренироваться?

Как думаете, зимние виды спорта уже отвоевывают себе место в сердцах казахстанцев?

Я тебе расскажу один случай. У нас есть гостренер по шорт-треку София Тулейбаева. Когда я уезжала на Олимпийские игры, я пришла в дирекцию национальных команд в Астане, она говорит: «Я была у своих апашек в ауле, они по-русски не говорят, но они говорили, что у вот этой орыс кыз медаль будет». И я это в сердце хранила до последнего, клянусь тебе. Я вчера в Астану привезла ей подарок - магнитик на холодильник с фристайлистом - и говорю: «Апашке передай, пожалуйста».

Да, медаль - это, конечно же, Юлина заслуга, моя заслуга, нашей команды, ее первого тренера, нашего акробата. Это, может быть, даже Павла Колмакова медаль, потому что мы одна команда и ездили три года вместе. Конечно, Галышева шла к этой медали, ее била судьба и, конечно, ее засуживали (но не на Олимпиаде). Конечно, это ее медаль. Но это также и медаль тех, кто в нее верил - народа, обычных людей. Сейчас вот она приезжает в Усть-Каменогорск, она приезжает в школы, медаль всем дает потрогать. Юлька - не жадная. Кто-то верил, кто-то - нет. Кто-то говорил: «Ничего у них не будет, будет у Рейхарда». Создавали какую-то здоровую конкуренцию в нашей команде.

Время пришло, когда казахстанский спорт о себе заявил в мире. И не только летние виды спорта. Пришло время для зимних видов спорта. Потому что экономика страны чуть лучше стала, а зимние виды спорта всегда дороже чем летние. Намного дороже. Спасибо нашему правительству, нашим людям замечательным, которые приводят детей и которые покупают сами экипировку, и ездят на соревнования. У нас, знаешь, какой сильный родительский комитет в Усть-Каменогорске! Приезжают на соревнования, помогают тренерам. У нас папа Аяулым приехал на Олимпийские игры за свой счёт, потратил почти миллион тенге. Он нормальный работяга-мужик, который из рабочего класса, советский.

В преддверии Олимпиады никаких ультиматумов не было от наших спортивных чиновников?

Да нет, конечно. Мы же ставим план, это всё на бумагах очень много пишется. Тренеры хитро пишут, например, «с первого по шестое место». Я написала: «с первого по третье». До последнего была уверена, что у нас будет медаль. До последней минуты, когда канатка остановилась! Ну так четыре года моей жизни, ты можешь себе представить? Мне в этом году 39 будет, а тогда мне было 35. Мне можно было спокойно родить ребенка, пойти работать в офис или набрать группу детей здесь на Чимбулаке - поинтереснее бы жизнь протекала.

Всё-таки они хорошие, когда ты находишь коммуникацию какую-то, потому что ты не прыгнешь выше головы. У нас же страна хоть и большая, но численность населения - маленькая, экономика - маленькая. Сейчас я буду просить, чтобы мне каждый день давали по миллиону тенге, они же не смогут. Они же не Катар, не Арабские Эмираты.

А что с вашим вторым подопечным?

А что у него? У него всё хорошо, ему 21 год, он стал седьмым на Олимпиаде.

Про него как в плане было написано?

Я, по-моему, там обнаглела и написала «с третьего по десятое». Я так где-то в глубине души понимала, что должно произойти чудо. Чудеса случаются. Его соперник-японец - его же ровесник - стал третьим. Я надеялось, может быть, Павлику звезды сойдутся, но и так для него это хороший результат. Он в 16 лет в Сочи был 11-м. И сейчас нам нужно было шагнуть выше, и мы шагнули.

Чем олимпийские чемпионы отличаются от других спортсменов?

Только одним. В советское время это называлась «морально устойчивые». То есть ты должен быть морально устойчив, ты должен внутри себя быть готовым, уверенным. И тренеры тоже должны быть морально устойчивыми. Нужно ведь дать возможность спортсмену это ощутить. А еще у Галышевой огромное желание. Это, кстати, не у многих. Это не больное эго, нет. Это просто большое желание повысить свой статус в жизни, свою карму заработать.

Вы морально готовы еще четыре года выкинуть из жизни и отдать своим спортсменам?

У меня ещё один спортсмен сейчас появился - это Александр Геберт, с которым мы ездили на юниорский чемпионат мира. У меня ничего не меняется. Я, может быть, свой режим как-то более усовершенствую, чтобы это не сказалось на моём здоровье, чтобы шизофрении никакой не было. Я шучу, но, конечно, это же и тренерский опыт. Почему нет? Я смотрю и много читаю о великих тренерах. Советский тренер - для меня идеал. Советская школа - самая лучшая в мире, на самом деле. Советский тренер - это не тот, который идёт по советской методике, нет. Это такой прообраз. Они же всё это придумывали сами. Мне тоже нравится креативить, придумывать.

А еще вы какой тренер?

Очень строгий. Иногда Юля говорит: «Елена Анатольевна, не кричите, пожалуйста». Или Павел Колмаков говорит: «Елена Анатольевна, я больше не могу». Он может, но не хочет: мозг уставать начинает. Еще преодоление страха: тренер должен быть сильным настолько, чтобы спортсмена подвести к тому, чтобы он мог перебороть свой страх, поддержать его где-то, где-то наругать, где-то даже сматериться…