Как обычный сельчанин полтора года доказывал, что в школе есть радоновое излучение

Поселок — не город — Аксу находится в 200 км от Астаны и в 18 от своего адмцентра — Степногорска. Здесь живут 3409 человек. Еще в 1930-х годах в поселке начали добывать золото. Было много депортированных, репрессированных. Давали огород и там человек сам копал, потом сдавал золото. Позже прямо на золотой жиле поставили шахты. Поэтому в поселке все смешалось: шахты, дома, золоотвалы, карьеры. Главное предприятие в поселке - «Алтыналмас», на нем работают 650 жителей Аксу, остальные трудятся на ТЭЦ, подшипниковом заводе и т.д.

Рядом — старая ТЭЦ, которая питает Степногорск, но не Аксу, урановые хвосты, тюрьма, бывший завод биологического оружия «Прогресс».

«Здесь зона на зоне была, в 80-х стояли военные части, многие потом здесь оставались. Была компенсация за то, что они дышали ураном и сокращали свою жизнь, было хорошее снабжение. Если где-то в совхозе люди ничего не видели, то здесь все было, но цена — здоровье», — рассказывает о поселке Вингертер.

В отличие от соседнего Заводского или Бестобе, в Аксу дома разбросаны по земле, стройным рядом они стоят только на Кварцитке — «центре» поселка. История Аксу мало чем отличается от других «золотых» поселков: расцвет, упадок в 90-е, когда исчезло центральное отопление, вода и деньги. Люди бросали многоэтажные дома, их пустые глазницы до сих пор наблюдают за поселком. Активист и местный житель Александр Сизов рассказывает, что сюда приезжают поиграть в пейнтбол из Астаны и даже из соседней России.

Григорий Вингертер родом из Бестобе, жил в поселке Заозерном, в 90-х из-за работы три года прожил в России — в Азовском немецком национальном районе, когда пришло время возвращаться в Казахстан, оказалось, что его поселок развалился и Григорий поехал в Аксу — здесь жила его тетя.

«В конце 90-х, когда я сюда приехал, население здесь было погуще, более общительное, более сплоченное. Спорт тут у нас был, в волейбол мы играли, а потом… кто-то спился, да я сам в это время спился».

Радоновое доказательство

Вингертер работал завхозом, все время уходило на работу, вникать в жизнь поселка было некогда, но все изменил коронавирус. Когда началась пандемия и все сели по домам, у Григория появилось много свободного времени и он стал изучать законы и отдельно экологию. Он знал о том, что под землей Аксу есть не только золото, но и радон — радиоактивный тяжелый газ без запаха и цвета. В 2020 году в школе №1, где учился его сын, сделали ремонт и вскоре Григорий заметил, что ребенок стал сонным, вялым. «Когда он приходил из школы, то был вареным-пареным. Многие соседи жаловались, что и у них дети вялые».

Сейчас в школе №1 занимаются 140 детей. Здесь же расположен детский миницентр, в нем 40 малышей, плюс 56 человек персонала.

В школе проходили выборы и Григорий был там наблюдателем и говорит, что целый день, проведенный в здании, только подтвердил его догадки: чувствовал себя он там не очень. Активист все изучил о радоне и решил, что, скорее всего, прежде, до ремонта, газ уходил через деревянные окна и высокие потолки, а теперь он «заточен» в здании школы:

«Когда стояли деревянные окна, была инсоляция, проветривание, а когда поставили пластиковые, ее не стало. Пластиковое окно все закупоривает. Потолки в школе были высокие, потом объем уменьшался и получалась газовая камера. Вентиляции, проветривания нет».

В общепоселковом чате Григорий стал осторожно поднимать эту тему, поговорил с акимом, но когда нет данных, то тяжело что-то доказать.

«Если бы СЭС сразу обратили внимание, а у нас как… неразбериха старого Казахстана, формализм: дайте мне то, носом меня ткните туда, предоставьте мне конкретный факт. Но откуда у меня, у колхозника, конкретный факт? У меня нет приборов, чтобы предоставить чиновникам необходимые данные, у меня ушло почти полтора года на то, чтобы доказать, что излучение есть».

Произошло это благодаря… урановому хвостохранилищу, находящемуся рядом с Аксу. Григорий узнал, что одна организация хотела туда привезти отходы из Усть-Каменогорска. Он нашел контакты этой организации и спросил про процедуру ОВОС и предложил провести в поселке обследование на радоновую опасность. Компания пошла навстречу и установила 10 датчиков в школе и по всему поселку.

Счетчики показали превышение ПДК возле домов, но самое большое оказалось в школе №1. Григорий воспоминает, что пришел сын со словами: «Папа, что там творится, все прибежали, все окна, форточки открывают».

21 февраля главный санитарный врач Степногорска приостановил эксплуатацию школы и мини-центра «Балауса», до 4 апреля дети ушли на онлайн-обучение.

«Медицинский университет Астана» и японский университет Цукуба исследовали учебные кабинеты: на всех этажах среднее значение объемной активности радона составляло 6965 Бк/м3 и более при норме 200 Бк/м3, обнаружилось превышение в 34,8 раз. После этого замеры провела санитарная служба, получилось еще больше — 7391 Бк/м3, почти в 37 раз выше нормы.

Стали делать еженедельные замеры, сделали вентиляцию, установили датчики на каждом этаже и четыре — на крыше. Сейчас их данные раз в неделю, по понедельникам, снимает СЭС Степногорска под контролем областного СЭС. Показатели в норме.

Саят Муканов уже четыре года на должности директора школы, которую он сам когда-то окончил. Он вспоминает, что когда еще был учеником, в 2005-2006 годах был «всплеск радона» в подвале, который потом полностью забетонировали и об опасности забыли. Муканов говорит, что ни до ремонта, ни после не ощущал на себе воздействие радона. С февраля в школе начали работать над устранением радоновой опасности.

«Мы пробовали разные методы, 27 шахт прочистили. После этого показатели понизились, но нормы еще не было. Потом установили искусственную вентиляцию, и при ней все пришло в норму, с марта все хорошо. Моя теория такая: до капитального ремонта такого не было, потому что сейчас здание утеплено, окна новые, идет полная герметизация школы, т.е. если прежде в старой школе был радон, он находил места выхода», — Муканов согласен с теорией Вингертера.

Работу над вентиляцией и шахтами оплачивал департамент образования. Ремонт подвала оплатила компания «Алтыналмас», которая добывает в поселке золото. Подвал покрыли специальной изоляцией. Школа находится на расстоянии 1 км 560 метров от карьера «Алтыналмас», где происходят взрывные работы и это соответствует существующим в Казахстане нормам.

«Взрывы, конечно, нас беспокоят, но что нам делать? Мы продолжаем работать. В 10 метрах от школы они ставят датчики, при взрывах они снимают показания», — говорит Муканов.

По его словам, после обнаружения радоновой опасности, провели экспертизу заболеваний в школе за последние 10 лет, онкологию ни у кого не нашли. Был общий скрининг, не связанный с радоном, проверили и детей и учителей.

Нынешний аким поселка Марат Смагулов когда-то тоже учился в этой школе и вспоминает, что тогда, в нулевых, больше боялись, что школу закроют, а не радона: «Все знаем, что мы живем в неблагополучном регионе».

Сейчас во всех трех школах Аксу установлены датчики. В школе соседнего поселка Заводской датчики установить не смогли, но один есть рядом с кафе «Росинка» и он показывает небольшое превышение.

В департаменте санитарно-эпидемиологического контроля Акмолинской области сообщили, что при проведении замеров 31 октября этого года в школе обнаружено превышение содержания радона от 1,03 до 3,82 раз. Произошло это из-за того, что своевременно не проветривали помещения. 21 ноября снова зарегистрировали превышение — от 1,08 до 1,9 раз. При замерах спустя три дня было все нормально.

Аркадий Токарев живет в Аксу с рождения. У него пять детей: старший сын уже служит в армии, средний ходит в колледж, две дочки учатся в школе №1, там же в миницентре самая младшая. Аркадий говорит, что замечал, что дети стали подолгу болеть. «Не как мы в детстве, когда пять дней проболел и выздоровел, а затяжное всё, постоянный кашель, недомогание. Стал замечать, что они быстро устают, говорят: «Мне надо полежать, отдохнуть». Раньше такого не было».

Токарев окончил ту же самую школу, где учатся его дети, говорит, что тогда ничего такого не замечал, «но тогда и окна были деревянные и экология другая».

Семья Токарева живет примерно в трехстах метрах от школы, два месяца назад у него дома тоже поставили датчики и уже забрали их, о результатах пока не сообщили. Жителям советуют чаще проветривать свои дома, чтобы радон улетучивался. Это единственная полученная рекомендация.

«А как проветривать, если у нас центрального отопления нет? Печку затопил, форточку открыл и все тепло выветрится. Это по нашему карману ударяет, это расход угля, дров, люди не от хорошей жизни в Аксу живут. Если бы было нормальное состояние, можно было бы отсюда уехать. Они не смотрят на наше финансовое положение, проветривайте и больше у нас нет никаких вариантов».

Аркадий говорит, что сейчас в школьном чате родители жалуются, что школу проветривают из-за радоновой опасности и дети все время простывают.

Областной департамент санитарного-эпидемиологического контроля на запрос Власти ответил, что нужно провести исследование с привлечением компетентных органов и научно-исследовательских институтов для того, чтобы понять, почему в Аксу повышено содержание радона.

Казахстану нужно следить за радоном

Владислав Бенсман проблемами воздействия радона занимается более 20 лет. Он эксперт МАГАТЭ от Казахстана по радоновым проектам.

По его словам вся территория Казахстана характеризуется повышенной радоноопасностью: «Радон и продукты его распада есть везде. Концентрации в воздухе помещений зависят от многих факторов: наличия разломов, вида строительных материалов, качества строительства, проницаемости почв, конструкции полов и стен, наличия противорадоновых мер, погодных условий и т.д. Но обнаружить высокие концентрации можно только с помощью специальных приборов». Следить за этим в населённых пунктах должны органы санэпиднадзора. До 2015 года представители СЭС входили в состав комиссий по выделению участков под строительство, приемке вводимых жилых и общественных зданий.

При этом Бенсман отмечает недостаточное методическое и техническое обеспечение СЭС: «Органы санэпиднадзора, назову их по-старому, конечно знают о радоне и его опасности, но не всегда могут его обнаружить из-за низкой квалификации сотрудников, недостаточного методического и аппаратурного обеспечения. Мне не раз приходилось объяснять работникам санэпиднадзора об их ошибках в работе. Хочу отметить недостаточную информированность об опасности радона для здоровья населения работников органов управления всех уровней».

Тут стоит отметить, что Минэкологии в своем ответе на запрос Власти ответило, что государственный контроль и надзор в области обеспечения радиационной безопасности осуществляет уполномоченный орган в области использования атомной энергии.

По словам Бенсмана, официально установлено, что радон является второй после курения причиной смертности от рака легких: «Если человек живет в зоне с высокими уровнями радона, то вероятность того, что он умрет от рака легких гораздо выше, чем, если бы он жил в условиях с низкими концентрациями. Но прямой зависимости между концентрациями радона в воздухе помещений и продолжительностью жизни не существует. Исследования показали, что не существует прямой зависимости: доза – эффект, воздействие радиации носит избирательный и вероятностный характер. Есть отдельное направление исследований, изучающее воздействие на детские организмы, одно установлено точно, что они более подвержены воздействию, чем взрослые».

Бенсман считает, что нужно принять план действий по снижению воздействия радона на здоровье населения (Радоновая программа), в рамках которой должны быть приняты меры для всего Казахстана. Он отмечает, что при проведении радиационного мониторинга сельских территорий были обнаружены детские дошкольные и школьные учреждения с повышенным содержанием радона во всех регионах Казахстана: «Печально известна школа в поселке Акшатау, нынешней Абайской области, где дети вынуждены учиться на втором этаже, т.к. на первом, даже после проведения противорадоновых мероприятий, оставался высокий уровень радона в воздухе учебных классов. Или в Усть-Каменогорских учреждениях дошкольного образования, была выявлена потенциальная радоноопасность, но городской отдел народного образования запретил проводить углубленные исследования».

Что касается Аксу, то, по мнению ученого, необходимо исследовать территорию всего населенного пункта. Это значит: провести интегральные измерения в воздухе жилых и общественных зданий, рассчитать дозы, получаемые населением, и только тогда делать какие-то заключения. «Не исключено, что взрывы могут привести к образованию трещин в земной поверхности, что увеличит эсхаляцию почвенного радона».

«Нам нужен свой онколог»

Григорий Вингертер настаивает на том, что теперь, после того, как уровень радона в школе пришел в норму, под наблюдением должны быть школьники и учителя, на которых в 2020 и 2021 годах воздействовал газ: «От Минздрава нужны специалисты, чтобы медсестра в школе понимала, что такое радон. В нашей поликлинике должен сидеть вместе с педиатром человек, который должен знать, какие последствия могут произойти по лучевым болезням. Начальная стадия лучевой болезни сразу должна смотреться. У нас же если, например, у человека онкология, ему, чтобы получать лечение, нужно отсюда выписаться и уехать в Кокшетау или в Астану и тогда он будет получать полноценное лечение. И получается, что по статистике у нас никто не болеет. Я на собраниях говорил, что нам в поселке нужен онколог. У нас же кроме того, что дети в школе радон получают, они выходят на улицу, идут домой, параллельно происходят взрывы, радионуклиды летят. Мало того, что они там получают, они еще получают через атмосферный воздух. У нас тут урановое хвостохранилище. Радионуклиды должны оседать на территории санитарно-защитной зоны, а у нас получается, что на СЗЗ происходят взрывы. И все летит на поселок».

Управление здравоохранения Акмолинской области на письма Вингертеру отвечает, что в Аксу нет детей, состоящих на учете по онкологическому заболеванию, правда, ни в поселке, ни в Степногорске нет детского онколога, на прием к нему нужно ехать в Астану или в Кокшетау. Чиновники в своих письмах обещают провести школьникам лекции о профилактике радиоактивного излучения, в том числе радона.

Негосударственный бесплатный скрининг проводился в поселке Аксу, Бестобе и Жолымбете компанией «Алтыналмас», которая добывает здесь золото, но из-за проблем с транспортом и отсутствием доверия многие не прошли скрининг. В Аксу на скрининг пришло 62 человека.

Будущее Аксу

Марат Смагулов аким Аксу уже 8 лет. Он вырос здесь и в октябре этого года победил на выборах акима. Он отмечает, что в поселке отток населения: три года назад было 4018 человек, в этом году — 3400, почти 700-800 человек уехало. Более 100 домов попали под переселение: они находились в санитарно-защитной зоне и «Алтыналмас» выкупал их.

«У нас людям внушили, что за 10 лет будут всех переселять. У нас по Конституции каждый живет там, где хочет. Чтобы сделать переселение, это должна быть программа и люди должны быть согласны, — говорит Григорий Вингертер. — Вы живете вот здесь, и кто-то там решил, что вы должны переселиться, придут к вам и скажут: переселитесь, вы, когда знаете свои права, пошлете подальше. У нас людей подвели под те условия, как когда 30-40-е годы сюда репрессиями загоняли, теперь точно так же хотят отсюда убрать. Здесь раньше было много депортированных немцев и других национальностей. Кто-то за тебя решил и ты должен куда-то уехать — у людей это отложилось, и ни ремонтов никто не делает. Видите, в каком состоянии дома. Если тебя отсюда будут переселять, зачем вкладываться в какие-то ремонты и делать что-то хорошо, правильно?»

Григорий по просьбам жителей написал три обращения, одно даже отправил в администрацию президента. В нем он пишет о том, что аким области не хочет ехать в Аксу, не хочет разъяснять людям ситуацию, в которой они оказались из-за бездействия областного акимата. «Нашему акиму все прилетает как нижестоящему. А вообще все у нас решается на областном уровне. По населению сейчас идет отток. Для группы компаний люди здесь не нужны. У нас 7 месторождений и пока единственная компания, которая я замечу, только НАЧАЛА вкладываться, это «Алтыналмас». Я не знаю каким словом представить наш поселок. У нас тут должна быть инфраструктура, у нас не одна поликлиника должна быть, мы здесь несем такие риски для здоровья и не имеем ничего. Здесь, скорее всего, искусственно созданный стимул для того, чтобы был большой отток. Оттуда, где хорошо, никто не уедет, туда будут стремиться. Ну вот возьмём совхоз Родина. Одно аграрное предприятие держит так поселок! А тут 7 месторождений! Тут по закону должна быть социально-экономическая поддержка, это статья 25 Кодекса о недропользовании. Плюс еще инициатива прозрачности добывающих отраслей и здесь люди живут так... Давайте переведем поселок в село, когда мы станем селом, какой-нибудь аграрий нас возьмет и мы разовьемся и все будет прекрасно. Если добывающие отрасли не хотят этим заниматься. Нам говорят, что продлили жизнь площадки на 15 лет, а что через 15 лет вы людям предоставите, что вы им дадите? Вы ничего не оставите после себя, кроме карьеров, хвостохранилищ и отвалов».

Компания «Алтыналмас» на запрос Власти ответила, что проекты предусматривают добычу до 2028 года включительно. В данный момент ведется пересчет запасов, после чего будут пересмотрены конкретные сроки того, когда компания будет завершать свою работу в Аксу.

В этом году бюджет поселка — 110 млн тенге, это в два раза больше, чем в прошлом — тогда было 56 млн (плюс тогда 63,5 млн тенге инвестировала компания «Алтыналмас»). Аким объясняет, что в 2022 году из республиканского бюджета выделили 50 млн тенге на средний ремонт дорог. В поселке 26 км дорог, на 50 млн можно отремонтировать только 1,5 км. Сейчас в ремонте нуждаются около 70% дорог. Поэтому на этот год просили 200 млн, но дали лишь половину.

Аким Аксу отмечает, что поселок не получает даже части от тех эмиссий, что платят компании, работающие здесь, все уходит в республиканский бюджет: «Поэтому, когда мы раньше обращались, они (компании – прим. В) говорили: «Мы налоги платим». Ребята, вы здесь работаете, вы платите туда, но не сюда. Поэтому у нас с ними план мероприятий по развитию поселка и туда все эти проблемные вопросы мы включаем, чтобы решить. В этом году порядка 78 млн тенге было выделено от предприятия на развитие поселка. Я как экономист, думаю, что должно быть 50 на 50. Если в этом году бюджет поселка 100 млн, то, ребята, давайте 100 млн, тогда будет развитие Аксу».

Смагулов перечисляет, что нужно от предприятий: «Озеленение. Поменьше выбросов, поменьше пыления дорог, сейчас летом эта тенденция повышается — пылит технологическая дорога, важно, чтобы ее постоянно поливали. Потом санитарную зону озеленять надо, Нархоз к нам приезжал, изучали хвостохранилище и в этом году предприятие «Алтыналмаз» порядка 10 тысяч саженцев высадило. Я надеюсь, что в и следующем году мы это продолжим именно в санитарно-защитных зонах все-таки побольше зелени нам надо. Сейчас общественность наша поднимает вопрос, чтобы подключиться к ТЭЦ. Если мы сейчас ПСД сделаем, то потом можем подать бюджетную заявку».

Пока же зимой аксусцы бросают в печки твердые бытовые отходы, что не улучшает экологию поселка.

Активизм и госорганы

Григорий замечает, что в поселке нет такого активизма, как в Бестобе, «мы вдвоем с Сашей Сизовым в основном занимаемся». Но замечает, что история в Бестобе говорит о том, что активизм опасен, а люди надеются, что бороться за них будет кто-то другой, а не они сами: «Люди в основном говорят так: ты напиши, мы подпишем. Это везде так. Они не хотят учиться. А для того, чтобы что-то понять, надо научиться».

Два года назад, когда мы приезжали в Аксу, компания Adelya Gold собиралась строить здесь завод. Он уже стоит, но еще не заработал. Должны пройти общественные слушания о строительстве руслоотводного канала реки Аксу. «Мы окружены со всех сторон: восток, юг, север — хвостохранилищами, отвалами, карьерами, и лишь с одной стороны у нас была степь. Мы радовались, когда с запада шел чистый ветер, хоть откуда-то был чистый воздух. Теперь с западной стороны планирует строительство компания Adelya Gold», — говорил Сизов два года назад.

В прошлом году у него произошел конфликт с сотрудниками Adelya Gold: Александр снимал на видео территорию компании. К нему подошли двое мужчин, началась потасовка. За медпомощью Сизов поехал в поселок Заводской — в самом Аксу нет службы скорой помощи, её сократили. В скорой обработали раны и повезли в город Степногорск к травматологу, там врач наложил два шва на лице. Поскольку в Степногорске не было судмедэксперта, то пришлось ехать в Кокшетау, там зафиксировали нанесенные побои и отправили в челюстно-лицевую областную клинику. Потом был суд, который завершился примирением сторон. Александр Сизов говорит, что устал от поездок в Степногорский суд, от экспертиз и т.д.

«Сейчас людей раскачиваем, чтобы они через электронное правительство задавали вопросы, комментарии под видео оставляли — ведь все читается. Мы просим соблюдения всех экологических норм, как бы им невыгодно это ни было. Больше вливаний в поселки. Вы переработали хвосты, деньги хорошие получили, в республиканский бюджет все пошло. А средняя школа в Кварцитке, наверное, 60-х годов постройки и она строилась из шлакоблоков. Тут детей больше, чем в первой школе и никакого ремонта. Нельзя же продолжать так жить и ничего не делать. Посмотрите, у многих детей зубов нет, у моего сына патология эмали, ему в три годика шесть зубов удалили. Вот в Бестобе люди подняли вопрос о модульных котельных. Они начали бастовать, бунтовать и на них стали обращать внимание, хоть и уголовные дела заводить. Если у нас мирно все, то на нас не нужно внимания обращать? У нас вахтовым методом сложно работать, потому что печку надо 2-3 раза в день топить. Газ в Астану тянут, почему по пути нас нельзя газифицировать?»

За пару лет активизма Александр Сизов полностью разочаровался в коммуникациях с госорганами: «Бьешься, бьешься, получаешь отписки от министерств. Им уже пора как-то по-новому повернуться к народу. Министерства только злят. Я убежден, что в министерстве сидят некомпетентные люди. Не их это вотчина. Жизненного опыта никакого, а человек подписывает документы, из-за которых людям калечат жизнь. Как у нас, так и в других поселках выдают разрешения, не выезжая на места. Посмотрели на карту, подписали, а что там с людьми, никого не интересует».

Найти новые доказательства

Сейчас Григория Вингертера волнует ситуация с карьером Маныбай: «У радона происходит полураспад и ему нужно выходить наружу. У нас радон скапливается под землей. Вот сейчас засыпается карьер Маныбай. Вода, которая там стоит, насыщена радоном. Радон легко растворяется в воде. Если сейчас засыпят этот карьер, радону некуда будет выходить. Он, естественно, пойдет по подземным выработкам и у нас радоновая опасность увеличится. Так бы, например, часть радона уходила в карьер, в шахты, через стволы и рассеивалась по воздуху вместо того, чтобы пойти в помещение. Это касается не только школы, но и в домов в поселках Заводском и Аксу».

Кроме того, недалеко от карьера проводит взрывы «Алтыналмас», добывающий золото. Григорий Вингертер писал письмо в Комитет санитарно-эпидемиологического контроля министерства здравоохранения, где указывал на то, что все правила прописывают, что в санитарно-защитной зоне Степногорского уранового хвостохранилища не должно находиться никаких других промышленных объектов. В своих письмах чиновникам он пишет о том, что результаты полевых и лабораторных аналитических исследований свидетельствуют о наличии негативного влияния хвостохранилища СГХК на окружающую среду прилегающих территорий, выражающегося в загрязнении почвы, воды и растительности радионуклидами. В ответ он получает письма от госорганов о том, что все в порядке или что затрагиваемый вопрос не входит в их компетенцию.

Департамент санитарно-эпидемиологического контроля Акмолинской области в ноябре ответил Вингертеру, что ему «необходимо предоставить подтверждающие факты о превышении содержания природного урана – 238, радия – 236, по суммарной альфа и бета активности, а также удельной эффективной активности радионуклидов на объектах окружающей среды, выполненных лабораториями (испытательными центрами), аккредитованными в установленном порядке».

Григорий Вингертер общался с чиновниками разных ведомств насчет засыпки карьера Маныбай и радоновой опасности в связи с этим. В ответ ему говорили «это не в нашей компетенции», «акимат должен создать рабочую группу, в которую должны войти заинтересованные органы». В конце Григорий не выдержал и спросил: «Сколько лет на это понадобится?» и пытался объяснить, что если бы перед ремонтом школы провели нормальное обследование, изучили воздействие, то потом не пришлось бы тратить деньги на устранение радоновой опасности. Не говоря уже о здоровье детей.

В конце ноября комитет атомного и энергетического надзора и контроля министерства энергетики все-таки пообещал создать рабочую комиссию для оценки радиационной безопасности поселков Аксу и Заводской. Григорий Вингертер продолжает пробиваться через кафкианскую бюрократию нового и старого Казахстана.