Пандемия безработицы

Колебания официальных цифр

Многие годы официальная безработица в Казахстане колеблется в диапазоне 4,5-5% и этим цифрам мало доверяют экономисты, поскольку страна не относит к безработным самозанятых. К середине мая в министерстве труда и социальной защиты населения ожидали, что уровень безработицы вырастет с 4,8% до 5,9% к концу года, отмечая, что процесс восстановления занятости после снятия режима ЧП и ослабления карантинных мер в Казахстане будет сложным. К началу июня министерство скорректировало прогноз: теперь по итогам года уровень безработицы в Казахстане прогнозируют уже в 6,1%.

Лишь к концу июня в правительстве дали оценку, сколько казахстанцев, предположительно, потеряли работу с начала пандемии коронавируса: «По нашим оценкам, в самый пик периода – конец марта, в апреле – людей, которые остались без работы, остались без доходов, их число превысило 4 миллиона 200 тысяч человек. Ограничительные меры начали ослабляться, сниматься с апреля, и на май, по нашим оценкам, порядка 1 млн 140 тысяч остаются без работы, и в июне на сегодня более 700 тысяч человек, по нашей оценке, остаются без работы», – сказал Нурымбетов.

При этом, отметил он, в дальнейшем ситуация на рынке труда будет зависеть от уровня заболевания коронавирусом и, соответственно, возможных ограничительных мер. Министр также подчеркнул, что официальных данных от комитета по статистике по количеству граждан, которые остались без работы с марта по июнь, еще нет, и приведенные им цифры – это подсчеты министерства труда.

«Все мы в большом неведении»

Алишеру 21 год. Три года он работает программистом. В российской компании, занимающейся разработкой игровых симуляторов для медицинских приспособлений, Алишер удаленно проработал программистом, создающим симуляторы на Unreal Engine, два с половиной месяца. На первый месяц работы был назначен испытательный срок без контракта и выплата 70% от стандартной зарплаты. Изначально предполагался переезд в Петербург, но границы закрылись. Испытательный срок прошел, работодателей все устраивало, была договоренность о дальнейшей работе. Сумму за испытательный срок Алишеру выплатили, но еще через месяц работы внезапно выяснилось, что компании не выдали обещанный грант из инновационного центра «Сколково», а потому в его услугах они больше не нуждаются. Оплатить второй отработанный месяц ему обещали, но так как договор не был заключен, деньги не выплатили и теперь просто игнорируют программиста.

Рынок разработки игр и игровых приложений, рассказывает он, страдает: на местном, например, очень низкие зарплаты или гробовое молчание после выполнения тестового задания. Многие из компаний в этой отрасли относятся к МСБ и столкнулись с сокращением или полным прекращением финансирования. Компания, из которой Алишер ушел за две недели до объявления карантина, закрылась совсем. Теперь Алишер ищет работу и думает переквалифицироваться: из разработки игр и симуляторов обратно в веб-разработку.

Алишер подавал заявку на выплату в 42 500 тенге на второй месяц, а в первый не стал, как технически трудоустроенный. Он подался, потому что у него не было официальной занятости, к тому же в тот момент он лишился работы. Ему пришел отказ, потому что «нет информации о том, что он уволился». Программист до сих пор не знает, в чем причина отказа. Он писал на указанную почту и пытался оспорить решение, так как говорилось, что никаких справок не нужно, а трудоустроен официально он не был, но ответа не поступало. Финансовая подушка уже кончилась – а когда она еще была, он потратил деньги на покупку более мощного ноутбука, чтобы работа шла быстрее. Теперь ему пришлось съехать из съемной квартиры обратно к матери.

В конце июня министр труда Биржан Нурымбетов заявил, что выплаты в 42 500 тенге гражданам больше не планируются, и признал, что в связи с выплатами сегодня стоит вопрос финансовой устойчивости фонда социального страхования, потратившего 322 млрд тенге активов.

Но без работы – и выплаты в 42 500 тенге – остались не только молодые казахстанцы с небольшим рабочим стажем. Крестине Павловой 45 лет. Крестина – основательница арт-агентства «Krestina Show», занимавшегося организацией праздников. Почти 15 лет она работала как индивидуальный предприниматель, а в 2019 году вместе с подругой открыла детский театр и хотела развиваться в этом направлении, но планы нарушила пандемия: только женщины все официально оформили, получили счета и сдали первые отчеты, как ввели карантин.

В данный момент Крестина, многодетная мать-одиночка, проживает вместе со своими четырьмя несовершеннолетними сыновьями. Алиментов и помощи от бывшего мужа она не получает и не имеет своего жилья, а привлечь мужа к ответственности не может, потому что суды не работают очно. Достатка, рассказывает женщина, было вполне достаточно, чтобы содержать всю семью, пока она могла работать, даже без алиментов, но с запретом на проведение массовых мероприятий она лишилась своего бизнеса, а с ним – и всех источников дохода. Социальное пособие в месяц на всех четверых детей составляет 44 000 тенге, и в связи с этим Крестине отказали в выплате дополнительных 42 500, как лишившейся работы из-за карантина, хотя она дважды оплатила ЕСП – за себя и самозанятого 16-летнего сына, узнав, что некоторым выплата приходила после его оплаты. Сумму за дважды оплаченный ЕСП ей также не вернули и нигде, как и программисту Алишеру, не ответили на попытки узнать причину отказа: на письма по почте отвечали боты, а «живые» сотрудники все перенаправляли женщину к другим сотрудникам, и так, сетует она, до бесконечности.

Финансовая подушка в семье давно закончилась, старшего сына пришлось отправить на подработки, а многочисленные попытки подключать знакомых, рассылать резюме, чтобы найти новую работу в любой другой сфере у самой Крестины пока ни к чему не привели. Она пытается продавать предметы мебели и разную утварь, но говорит, что особым спросом такие вещи сейчас не пользуются. Фонды, помогающие многодетным матерям, в которые обращалась Крестина, поначалу привозили небольшие продуктовые корзины – одна из них была от акимата: «Но килограмм сахара и риса, два кило макарон, бутылка масла и литр молока на четверых детей – сами понимаете, на сколько этого хватает». Никакой денежной помощи от фондов также не было.

Сейчас Крестине приходится занимать деньги и ежедневно отвечать на многочисленные звонки кредиторов. Силы продолжать жить и бороться женщине придают только дети, поскольку работы в сфере развлечений, говорит она, не предвидится еще долгое время. Но даже если карантин снимут, а какие-никакие мероприятия разрешат, Крестина все равно не видит поводов для оптимизма, потому что «люди на грани выживания, им не до праздников, пока [экономика] не восстановится. Все мы в большом неведении».

Продолжительный шторм

Айман Жусупова, эксперт Института мировой экономики и политики при фонде первого президента, рассказывает, что сегодня все страны сталкиваются с историческим уровнем безработицы из-за пандемии, а вопрос о том, насколько затяжным может оказаться кризис, остается открытым. При продолжительной пандемии механизмы адаптации исчерпаются и кризис может быть первым, когда начнется по-настоящему масштабное высвобождение работников.

Снятие карантина также не означает, что у людей снова появится работа и проблема безработицы разрешится небольшими потерями, поскольку, объясняет эксперт, снятие карантина не будет означать выхода из проблемы. Вакцины еще нет, а коллективный иммунитет подразумевает, что болезнью должно переболеть не менее 70% населения. В этом ключе, сложно вести речь о полноценной деятельности предприятий. В целом, по мнению экономистов, в долгосрочной перспективе последствиями пандемии будут реструктуризация экономики и, соответственно, смена места работы для миллионов граждан, ослабление связей с рынком труда, перемена места жительства, потеря социальных связей. Пандемия спровоцирует международный экономический кризис: пересмотр торговых соглашений, повлияет на объемы и направления международной торговли, перемещение рабочей силы и международную миграцию. Жусупова цитирует доклад Международной организации труда, в котором говорится, что за первый месяц кризиса доходы работников неформального сектора экономики сократились в среднем по миру на 60%. Падение доходов в Центральной Азии составило 70%.

Жусупова считает, что, как и до пандемии, и связанного с ней роста безработицы, прогнозы Минтруда чрезмерно оптимистичны, что можно понять, сопоставив ситуацию в Казахстане и развитых странах, где показатели безработицы в разы выше. В оценках безработицы, и на это постоянно обращают внимание отечественные эксперты, большое значение имеют пути ее измерения. Так, значительная часть казахстанцев отнесена к самозанятым, при этом характер их деятельности и доходы носят абсолютно разный характер. К ним относят и владельцев компаний, и непродуктивно занятых, в том числе неоплачиваемых работников семейных предприятий, чьи доходы порой не дотягивают до прожиточного минимума. Важно и то, что для отнесения гражданина к числу безработных, он должен обратиться за содействием в трудоустройстве в центр занятости населения по месту жительства, либо через портал «электронного правительства». Однако большая часть людей трудоспособного возраста не обращаются в поисках работы в центры занятости, а предпочитают искать работу сами по объявлениям через интернет и через знакомых.

«В целом, ситуация, связанная с безработицей в Казахстане выглядит особенно удручающе и потому, что значимая часть населения страны занята в неформальном секторе, который, как было казано выше, критически страдает от пандемии. Многие граждане зарабатывали в близлежащих крупных городах, которые сегодня зачастую могут быть резко закрыты из-за ситуации с распространением коронавируса», - отмечает Жусупова.

Что государство могло бы дополнительно предпринять, чтобы помочь с разрешением данного вопроса? В первую очередь, это меры, направленные на поддержку населения, которые в текущей ситуации остались без доходов и возможностей заработка. Этот вопрос должен быть главным на повестке дня. Большое значение в текущей ситуации приобретает и контроль за качеством реализации мер поддержки, реализуемых государством. Поскольку важным является не только озвучивание и выделение средств на решение проблем, но и контроль за качеством их реализации. Последствия пандемии будут иметь долгосрочное влияние на сферу образования, влияя в долгосрочной перспективе на сокращение «человеческого капитала», дальнейший рост бедности вследствие меньшего числа квалифицированных специалистов и нарастание социальной напряжённости. Эксперты подчеркивают, что для преодоления этих последствий необходимо в краткосрочной перспективе содействовать продолжению обучения, особенно для малоимущих студентов, в среднесрочном плане – обеспечивать должное финансирование сферы образования, а в долгосрочном – добиться устойчивости в этой области.

Генеральный директор ВОЗ Тедрос Гебреисус заявил о том, что последствия пандемии будут ощущаться десятилетиями, поскольку пандемия – это гораздо больше, чем кризис здравоохранения, это экономический кризис, социальный кризис и во многих странах - политический кризис. К числу последствий необходимо отнести ухудшение психологического состояния населения, что связано с безработицей, ростом цен, необходимостью менять свой привычный образ жизни.

Арман Бейсембаев, финансовый аналитик, рассказывает, что безработица – не одномоментное явление, а процесс, который растянут во времени. Первая волна безработицы у нас прошла, когда ввели режим ЧП и карантин. Она состояла из предпринимателей, которые поняли, что это надолго и из карантина они либо не выйдут, либо выйдут с большими потерями, и начали увольнять людей. Вторая волна пошла среди тех, кто свой бизнес заморозил, людей увольнять не стал, но сотрудников отправил в отпуск без содержания или оставил работать в урезанном режиме. Соответственно, когда такие бизнесы вышли из карантина, они столкнулись с ограничениями. Кафе и рестораны поняли, что не смогут разместить гостей в прежнем объеме, потому что за столом должно сидеть не больше четырех человек, являющихся членами одной семьи, расстояние между столами должно быть два метра, а значит, на площади будет установлено меньше столов, чем раньше. Это привело к тому, что если раньше в кафе работало десять официантов, пятерых приходится увольнять, потому что нет смысла держать весь штат. Этот процесс происходит сейчас, и он будет продолжаться еще какое-то время: точно в этом и следующем годах, а про 2022 год пока рано делать выводы, предупреждает Бейсембаев.

Пока бизнес не работает, обрываются его производственные цепочки и деловые связи, срываются сроки контрактов и поставок, или недополучаются деньги, потому что другая сторона объявляет дефолт. По самым разным причинам снятие карантина не будет означать восстановление бизнеса. Ситуация, вызванная пандемией, сильнее всего ударила по сектору услуг. Вторичный удар приняли на себя банки за счет того, что давали отсрочку по кредитам. Плюс ко всему жесткие санитарные нормы, арендные платежи, налоговая задолженность – их никто не отменял. «Надо платить, а денег нет, если вы два месяца не работали. Неработающий бизнес – это не значит, что вы отложили деньги на полку и они просто лежат. Эти деньги должны работать и быть в обороте. А если вы останавливаете бизнес, то и деньги проедаются. Ну и соответственно, если денег до карантина было не так уж много, то с него вы выходите практически голым», - говорит Бейсембаев, отмечая, что июль и август станут показательными с этой точки зрения – осенью можно получить промежуточные результаты того, что получилось.

«Ситуация намного хуже, чем ее дает статистика Минтруда. Десять лет подряд наша статистика по безработице сохранялась на уровне 4,8%. Кто-нибудь верит в эту цифру? Мы же понимаем, что у нас очень большая «тенёвка», очень много людей, которые получают серые зарплаты и нигде не зарегистрированы. Таких людей нанять так же легко, как уволить. А эти люди не идут на биржу труда, они пытаются выживать подножным кормом, получать какие-то деньги за свои услуги, не платить налогов и нигде не светиться. Скрытая безработица в десятки раз больше, чем то показывает статистика. Ведь 4,8% – это тоже манипуляция статистикой, если всех неучтенных вписывать в самозанятых, а не безработных», - отмечает эксперт.

«Прогнозы Минтруда в 6,1% – это безработица в белом секторе. В сером и черном секторах она намного выше, в районе 30%, что после карантина вырастет до 50%, потому что каждый второй потеряет работу. Есть работающее население, скажем, с 18 до 63 лет, с открытыми счетами в пенсионном фонде, куда идут отчисления. Очень легко заметить, сколько людей не делают отчисления в фонд, и примерно из этого можно посчитать количество людей, которые сидят в тени и, скорее всего, сейчас останутся без работы», - говорит Бейсембаев.

Режим ЧП закончился, но кризис, по мнению эксперта, только-только начинается: «На горизонте приблизительно трех лет мы дойдем до определенного дна, не знаю, насколько глубокого, потому что из сегодняшнего дня мы не можем предсказать, насколько ситуация может ухудшиться и на что готовы люди, которые остались без работы».

При этом аналитик подчеркивает, что если будет реализован сценарий роста налогов, закрытие бизнеса только ускорится. «Повышение налогов, ужесточение санитарных норм, штрафы за несоблюдение норм, закрытие предприятий, закрытие торговых центров. Хотя торговые центры приняли все мыслимые и немыслимые санитарные нормы, естественно, в ущерб себе: температурные датчики, дезинфицирующие коврики и так далее, и так далее. Мы не понимаем алгоритма принятия решений властей. Мы закрываем ТРЦ, но открываем международное сообщение – в чем логика? Если сейчас мы потихоньку тонем в болоте, медленно и мучительно, то одно неверное решение – и мы провалимся, как на тонком льду. На быстрый отскок, V-образный разворот рынка я бы пока не рассчитывал, хоть мы и видим некоторые восстановление деловой активности, но оно, скорее, связано с тем, что народ слишком долго сидел дома нестриженный и неухоженный. Сейчас мы уже видим, что те же самые салоны красоты сидят без работы, в лучшем случае – два-три клиента в день», - отмечает Бейсембаев.

Президент Центра социальных и политических исследований «Стратегия» Гульмира Илеуова делится, что за все годы существования, в кризис и вне кризиса, никто не заказывал никаких исследований, связанных конкретно с безработицей. Вопросы, связанные с занятостью, задаются только в контексте «Какие проблемы вас беспокоят?». Одно из первых мест среди ответов населения занимает именно безработица. Карантин существующее положение усугубил.

Тем не менее, считает Илеуова, казахстанцы не пропадут, так как рынок труда в Казахстане не формализован, с огромным количеством случайных рабочих мест, которые сформированы сезонной или проектной необходимостью, как в строительном секторе. Это одновременно и плохо, и хорошо. Плохо, потому что так появляются теневой сектор, зарплаты в конвертах, обман людей на деньги, отсутствие договоров и выплат в социальные фонды. С другой стороны, именно это позволяет рынку быть более адаптивным.

«Он сформирован адаптивным, потому что мы перешли от плановой экономики к стихийно-рыночной – какая экономика, такая и занятость», - говорит Илеуова. С ослаблением карантинных мер, считает эксперт, если люди и потеряли работу, то стали искать новую в том же секторе. Если работодатель смог восстановить производство и пошел навстречу, то процесс начался снова.

Илеуова считает неправильным брать усредненную картину безработицы по миру и объяснять ей процессы, происходящие в Казахстане, в связи со спецификой трудовых отношений и сфер занятости, сильно отличающихся от других стран. Самой тяжелой она называет ситуацию в Алматинской области, почти все жители которой работали в Алматы и остались заперты за его пределами на два месяца. Алматинский рынок, выстроенный в основном вокруг сферы услуг, конечно, просел, но с восстановлением работы начал потихоньку оживать.

«На экспертной онлайн-конференции «Россия и Центральная Азия: усилия после пандемии» специалист аналитической структуры из Узбекистана оценивал ситуацию с занятостью в Казахстане и назвал ее немного проседающей, но приемлемой, особенно по меркам Узбекистана. Мы считаем, что уровень безработицы крайне низкий. Лишившиеся в апреле работы 4 млн человек, о которых сообщил министр, признав тем самым 50% безработицы, это, наверное, все-таки не показатель общего уровня безработицы, а цифры «в моменте». Надо смотреть полную летнюю статистику по восстановлению работы предприятий и рабочих мест. Вот в мае и апреле были бодрые заявления правительства о создании 100 тысяч рабочих мест – во-первых, это заявления, во-вторых, не факт, что они были созданы и люди там уже вовсю работают. Одно рабочее место может стоить 10-20 миллионов тенге – нужно много инвестировать во что-то, чтобы создать постоянные рабочие места. У нашего государства таких денег нет – только на временные», - отмечает социолог.

Огромная армия людей в Казахстане занята в сфере услуг и прочего частного бизнеса. И здесь государству нужно не повышать налогов, не душить бизнес, не контролировать его. Бизнес как часть саморазвивающегося организма общества должен постепенно наращивать силы и тем самым повышать занятость. В нашей стране и при нашей экономике, если бизнесу не мешать, все быстро стабилизируется – или во всяком случае придет в уравновешенное состояние, уверена Илеуова.