Последний нуменорец

Ровно двадцать семь лет назад я закончил читать книгу, которую забрал у своей старшей сестры тремя днями раньше. Впрочем, «книгу» - это упрощение. Это был третий увесистый томик в мягкой кремовой обложке, с черно-белыми стильными иллюстрациями. Два предыдущих я прочитал залпом в предыдущие два или три дня. И все равно это была одна книга. Я не мог оторваться. Я чуть не описался, дочитывая первый томик – мне страшно хотелось в туалет, время шло к двенадцати ночи и мама несколько раз требовала выключить свет. Но остановиться было никак нельзя – девять героев, ставших моими любимыми за считанные восемь часов, шли через темные подземелья Мории и в них летели стрелы и копья орков, а на фоне грохотали скрытые в бездне барабаны. И из тьмы и огня на них надвигался Балрог, неведомая, но ужасающая угроза, и Гэндальф, маг в сером плаще, вступил на мост Казад-Дума, чтобы остановить его… Какой уж тут сон, какой туалет!

Мне тогда было десять лет. Трехтомник «Властелина колец», вместе с тонким томиком «Хоббита», который я прочитал в сборнике «Забытый день рождения» года за два до этого, был заключен в стильный картонный лазоревый бокс, и был подарком папы сестре на Новый год. Я до сих пор не уверен, что сестра прочитала «Властелина…», но книги были её и я потребовал этот же подарок на свой день рождения – он отстаёт от Нового года ровно на месяц. Разумеется, это, одно из первых изданий Толкина в пост-советском пространстве, в Алма-Ате было давно раскуплено. Папа купил мне 11 других книг, но «Властелин колец» остался одной из самых моих любимых книг навсегда. Я перечитал его раз двадцать пять – и впереди еще столько же, уверен.

Этот роман, который был написан и издан до рождения моих родителей, и который стал эталоном для жанра фэнтези, был хорош во всех смыслах – от языка, которым написан, до остросюжетной фабулы, от тщательно выписанных героев до невероятно точного мира, который был создан для этой истории. Истории, в которой сочетались незамысловатый юмор, высокий пафос борьбы добра со злом, героизм, самопожертвование, философия и вполне практические моральные уроки. Но что придавало всей этой эпопее в сотни страниц особенного, неповторимого волшебства – так это ощущение глубокой и древней истории мира, в котором разворачивались события. За и без того величественными и устрашающими башнями Ортханка и Минас-Тирита, пиками Мглистых гор и древесными колоссами Карас-Галадона мерцала какая-то более масштабная картина – как за примелькавшимися на туристических открытках видами пирамиды Хеопса и Колизея. У этого мира была история. И я еще четыре года потратил на то, чтобы убедиться, что эта история не ограничивается приложениями к «Властелину колец», что она не привиделась мне, что она существует. В 14-летнем возрасте я впервые прочитал «Сильмариллион».

Это эпическое полотно захватывает дыхание и читается залпом, несмотря на свой объем, нарочито-архаичный язык и таймфрейм, охватывающий несколько столетий. Здесь рассказывается о создании мира, о великих духах стихий, творчеством которых создано Средиземье, здесь древняя история эльфов, гномов и энтов, здесь войны, интриги, героические поступки и грандиозные предательства, кровь, инцест, братоубийства и предыстория Темного Властелина, Белого Всадника, Госпожи Лотлориена и хитроумного правителя Ортханка. Здесь все, что внимательный и восторженный читатель «Властелина колец» мог мечтать после знакомства с квестом к Роковой Горе.

Здесь не место и не время обсуждать литературное и поп-культурное значение одного из величайших оксфордских профессоров в истории, Джона Руэла Роналда Толкина, автора «Властелина колец» и «Хоббита». Ему посвящены документальные фильмы, книги, исследования, ролики в Ютьюбе и недавняя полнометражная художественная картина с Николасом Холтом и Лили Коллинз в ролях. Профессору отдали должное. Позавчера же скончался последний из его троих сыновей, Кристофер.

Кристофера, младшего из трех братьев (в живых осталась только самая младшая, единственная дочь Профессора, Присцилла Толкин), ожидала судьба в чем-то схожая с отцовской. Так же, как его отец провел долгие месяцы в окопах Мировой войны (для старшего Толкина это была первая), сын участвовал во Второй Мировой. Так же, как отец, он работал в Оксфордском университете. Так же стал участником легендарного литературного клуба «Инклингов» (куда, кроме автора «Властелина колец», входил и автор «Хроник Нарнии» Льюис, в числе многих других именитых членов). Работал над изучением творчества самого прославленного средневекового поэта Англии, Джеффри Чосера, делал научные переводы исландских саг, соединяя в себе исследователя, литератора и лингвиста. Кристофер мог добиться своих, пусть скромных по сравнению с великим отцом, успехов. Но он решил посвятить себя творчеству Профессора и миру Средиземья.

С подросткового возраста Кристофер стал главным конфидентом отца, самым внимательным читателем и первым, самым важным, критиком. Отец делился с ним своими идеями по поводу созданной им вселенной, все чаще и чаще полагаясь на совет и ответную реакцию младшего сына. Они обменивались письмами о процессе написания «Властелина колец» даже когда Кристофер был военным пилотом во время Второй Мировой войны и потом проводили бесчисленные часы в обсуждениях идей и концепций Средиземья. Точные, до миллиметра выверенные карты Шира, Гондора, Рохана, всего континента в начале книг или фильмов, - ими мы обязаны Кристоферу, который разделял отцовский мир фантазий с неугасающим энтузиазмом; он начертил и отрисовал их. В своем завещании Профессор, умерший в начале 1973 года, оставил Кристоферу право распоряжаться своим литературным наследием. Последняя воля Толкина-отца показала, что он безошибочно оценил своего младшего сына.

Но Кристофер Джон Руэл Толкин оказался настоящим подвижником, почти сорок пять лет разбираясь в бесчисленных заметках, дневниках, письмах и прочих бумагах отца, восстанавливая и собирая воедино те разрозненные мысли и концепции, которые покойный Дж. Р. Р. Толкин создавал чуть ли не всю свою восьмидесятилетнюю жизнь. Стареющий профессор с годами писал все более и более неразборчиво, набрасывая свои мысли на клочках бумаги, и даже свои набранные на печатной машинке соображения часто не удосуживался ни пронумеровать, ни пометить датами. В итоге Кристоферу пришлось проводить кропотливую работу, которую не осилил бы никто другой, кроме настоящего энтузиаста, искренне верящего в то, что за этими бумажными обрывками стоит некая высшая реальность. В мире Толкина магия и ратные подвиги были не самоценны, но отражали благородство и героизм, человечность и самопожертвование. Некоторые мотивы «Властелина колец» с каждым годом все больше поражают все возрастающей актуальностью – так, например, экологическая повестка, протест против порабощения индустриальным и технологическим комплексом дикой природы, в наши дни своевременна как никогда. Сам Толкин-отец отожествлял себя с приземленными, недалекими хоббитами, - но в его снах часто мир накрывала гигантская морская волна; он наделил этими снами Фарамира Гондорского, который считал эти кошмары наследием своих предков, пришедших с затонувшего Западного острова, Нуменора. Джона Толкина в последние декады принято распинать за нетолерантность, и в его работах, верно, можно найти всё – от сексизма до расизма. Но истина в глазах глядящего, - большинство читателей находят там образцы настоящего гуманизма, высокой этики и строгой морали. И даже если самые благородные люди вселенной Толкина пришли с Запада, он не забывает нам напомнить, что весь человеческий род в принципе начал свою жизнь на Востоке.

Нам не достались бы максимально подробные истории о падении Гондолина, Нарготронда и Дориата. Мы не получили бы увесистые тома «Истории Средиземья» и «Неоконченных сказаний». И мы бы не смогли прочесть пронзительно-поэтическую историю любви смертного, простого человека Берена и эльфийской принцессы Лютиэн – которая для Кристофера была историей любви его родителей, поскольку покойный Профессор всегда говорил, что его жена и единственная любовь его жизни, Эдит Братт, была «его Лютиэн».

Кристофер отказался от собственной карьеры и шанса сделать себе имя ради того, чтобы творчество его отца продолжило жить, - и бесчисленные поклонники работ Толкина, меня включая, бесконечно ему благодарны за это. Понимая как никто другой своего отца, он всегда относился со скепсисом к голливудским экранизациям «Властелина колец» и «Хоббита», - но вот в обозримом будущем мы все получим новый сериал от Amazon по мотивам вселенной Толкина-отца, и это стало возможным только благодаря трудам ушедшего на днях сына Профессора. Последнего, вслед за своим отцом, нуменорца.