«Мы уходим ни с чем». Что происходит с «Трансформой»

Об отношениях со SmArt.Point

Изначально идея коворкинга SmArt.Point заключалась в том, чтобы объединить под своей крышей представителей бизнеса, молодых стартаперов, а весь первый этаж занимали бы культурные, образовательные и социальные проекты, которые генерировали потоки новой креативной аудитории. Это бы обеспечило взаимную поддержку и создало новую для нашего города бизнес-модель.

«Трансформа» — не академический театр: все 4 года мы создавали на нашей площадке новые форматы и экспериментальные проекты. Их стала посещать очень интересная аудитория, которая, в том числе, приходила потом работать в тот же SmArt.Point (далее – SP). Место ведь на самом деле классное. Здесь комфортно и удобно, есть кофейни, где можно поработать. Многие заглядывали даже к нам с ноутбуком и вопросом «А можно у вас просто посидеть?». Мы всегда были открыты к этому. И на самом деле, первый год существования был очень крутой, спасибо большое первым руководителям – Амирхану Омарову и Айдане Айтуаровой за созданные условия. Мы действительно находились здесь на бесплатной основе, но наше бесплатное существование всегда было совместным со SP, мы пользовались пространством вместе. Если SP хотел проводить свое мероприятие, мы убирали свои декорации и переносили репетиции на свободное или ночное время.

Со временем начали появляться какие-то сложности и разговоры в роде «ребята, мы все понимаем, вы классные, но нам надо зарабатывать, давайте что-то думать». Мы решили, что будем делить площадку пополам: 15 дней в месяц пространство занимаем мы, 15 дней полностью забирает SP для проведения коммерческих проектов.

Позже все становилось только сложнее. Когда сменилось руководство, мы стали платить за те пятнадцать дней, которые мы здесь находились, нам поставили аренду. Аренда была невысокая, но с учетом того, что мы много дней отдаем под репетиции, многое у нас проходит вообще на бесплатной основе, было сложно. Потом сменяется еще один руководитель, затем еще один, на данный момент это уже шестой директор. Каждая смена руководителя приводила к изменениям правил и удорожанию аренды. На третий год все поняли, что модель деления дней 50 на 50 не работает: у нас много проектов, а в дни пользования SP площадка простаивала, никто ей не хотел заниматься. Мы пришли и сказали: «Давайте мы полностью заберем пространство под «Трансформу». Мы готовы, что вы поднимете аренду, но мы хотим полностью работать автономно, без этого постоянного «можно, пожалуйста, у вас день взять? А можно еще один день? А еще?». Как будто мы просто выпрашиваем на что-то очень хорошее, важное и нужное. Ну и, собственно, так и работали, испытывая постоянный стресс в условиях, что ты вынужден доказывать, почему ты вообще здесь, зачем ты здесь, какая тут была первоначальная идея.

Потом, опять же, не знаем, что произошло, резкая смена руководства. За месяц нас предупредили об уходе, попросили заключить договор и создать свое юрлицо. Да, у нас даже юрлица не было, потому что мы вместе существовали – в корпоративном фонде. Все полученные с продажи билетов средства отправлялись на счет SP. Все имущество покупалось с общих денег и сейчас осталось на площадке, мы уходим ни с чем.

Приходит новый директор, и он не понимает, каким образом SP вообще строился изначально, какие смыслы были заложены у истоков. Он думает: у меня здесь огромная площадка стоит и приносит мне мало денег. Почему? Ну и мы постоянно объясняли, что мы не просто арендаторы, что мы одно целое и друг друга взаимно дополняем, что мы очень ценим вас, а вы должны ценить нас. И вроде бы договариваться все четыре года как-то удавалось. На самом деле, были руководители, которые шли нам навстречу. Например, Тимур Хасанов – мы очень благодарны за то, что, когда он пришел как директор, как раз стукнул карантин, мы остались без работы и вообще средств к существованию, и семь месяцев работы здесь мы не оплачивали. Хотя мы знаем примеры других площадок, с которых все-таки попросили аренду и они собирали средства через краудфандинг. Потом вернулись к работе на прежних условиях, хотя многие творческо-коммерческие проекты просто ушли, им было неинтересно делать мероприятие на 50 человек, вкладывая при этом очень много денег. Мы старались все это время не забивать зал больше, чем 60-70 человек, иначе мы бы просто нарушили степень защищенности. А за два следующих месяца карантина нам просто выставили счет. Мы отдали последние деньги на оплату аренды во время карантина. За июнь нам разрешили не оплачивать. Успокаивает, что мы хотя бы уйдем без долга.

Все произошло очень неожиданно. Мы заключили договор на два театральных сезона. Пошли на все условия, которые нам были продиктованы. В самом конце мая нам пришло письмо о том, что с нами хотят расторгнуть договор. По договору они правы, то есть в юридическом плане здесь нет никаких претензий, потому что в договоре прописано, что за 30 календарных дней нас могут предупредить о смене арендатора и что мы должны покинуть площадку. Но есть вопросы юридические, а есть чисто человеческие, которые мы всегда старались соблюсти, идя на какие-то уступки друг другу. В этот раз, когда мы попросили доработать по договору до 31 мая 22-го года, чтобы у нас была возможность сменить пространство: найти сначала вообще это пространство, сделать ремонт, сменить площадку, перевезти кучу декораций – нам пришел отказ. SP также выдвинул альтернативное предложение аренды площадки по часам (13.000 тг/час), но оно для нас такое же нереальное, с учетом того, что в среднем на постановку одного уже готового проекта уходит минимум 20 часов (монтаж, прогон, техническая репетиция, показ, демонтаж).

На самом деле, юридически, опять же, они, наверное, правы. Это стало для нас уроком: когда мы подписывали договор, мы подписывали договор на аренду площадки, но в предмете договора не было прописано, что площадка занимается «деятельностью по проведению культурно-массовых мероприятий». То есть мы подписались на то, что мы просто арендуем это пространство, а под что по сути, не имеет значения.

И при этом мы видим, что строится SP 3, 4, новое патио, выкупаются новые территории, становится понятно, что тут причина не совсем в том, что бедственное положение и финансовые проблемы из-за ковида, которые нам озвучили и из-за чего SP приходится монетизировать площадку и пытаться на ней каким-то образом заработать. Мы видим, что жизнь идет, кипит, но там мы больше не нужны. И это, наверное, самое печальное. Но интересно, что руководители, видимо, недооценили масштабы того, что с нами происходит. То, какую значимость и известность мы получили в городе, к сожалению, никто не мониторил, нашим словам и результатам не верили.

Очень хочу подчеркнуть, что мы не пытались никоим образом написать какую-то гадость про SP. Мы даже не указали до каких нелепых масштабов нам повысили аренду (в Insagram-аккаунте сообщалось, что ее увеличили в 7 раз). Эту аренду не потянет ни один даже коммерческий проект, потому что это семизначные цифры. И поэтому сейчас нам безумно приятно то, что поднялся такой резонанс. Мы в шоке, правда, потому что мы думали, что да, конечно, наши резиденты точно все подключатся, будут писать, потому что их сотни, и все они остались без творческого дома. На нашей площадке за 4 года состоялось 158 проектов. Тысячи, десятки тысяч зрителей, которые к нам пришли. Но когда мы вдруг видим блогеров с огромными аудиториями, которые записывают истории о нас, это очень приятно. Мы безумно благодарны каждому человеку, который даже просто сделал репост, кто-то вообще начал какие-то средства отправлять, это тоже было неожиданно. Мы написали, что ищем финансовую поддержку, потому что понимаем, что сейчас, даже найдя новое пространство, мы будем вынуждены делать ремонт, покупать какое-то оборудование, потому что все, что у нас было, остается в SP. Единственное, у нас осталось, несколько световых приборов, которые были приобретены во время фестиваля «Откровение». Фестиваля больше не существует, а их приборы помогают другим. Все остальное приобреталось нами на наши деньги либо на деньги конкретных проектов, кто находил какие-то средства.

О финансовой модели

За 4 года существования нам удалось создать модель, при которой за счет более коммерчески успешных проектов мы можем заработать на билетах и помочь тем, у кого еще ничего нет: ни аудитории, ни средств создать какой-то реквизит. Из-за того, что у нас была большая рента и мы оплачивали дополнительно коммунальные услуги и склад, нам приходилось проводить коммерческие проекты, но мы все-таки старались сделать их коммерчески-творческими. Все спектакли у нас проходят на условиях 50 на 50. То есть мы зарабатываем на проекте условно 100 тысяч тенге на билетах. Из них 50 тысяч получает труппа, 50 тысяч – мы. Мы вкладываем сюда время, административную поддержку, даем площадку, рекламу и иногда что-то покупаем на проект; ребята вкладываются творческим контентом, своими силами, временем и идеями. И таким образом, мы помогали себе оплачивать аренду, зарабатывать какие-то деньги и что-то накапливать. У нас в штате 3 человека на зарплате, но опять же, мы не зарабатываем миллионы, потому что, по правилам общественного фонда, мы не можем зарабатывать, будучи некоммерческой организацией. Мы можем отправлять деньги на уставные расходы, то есть на организацию мероприятий, на поддержание в хорошем техническом состоянии помещения.

Мы старались давать не только время на площадке, но и спонсировать проекты: копили деньги и помогали другим реализоваться. Выдавали специальные мини-гранты на реализацию проектов, объявляли конкурсы. К нам ведь очень часто приходят такие проекты, у которых вообще ничего нет, кроме крутой идеи, как это было, допустим, с самым первым спектаклем BOQ. Они репетировали в сауне, в гараже, они собрались, сделали спектакль, но играть им его было негде и не с чем, потому что все заряжали какие-то нереальные суммы за репетиционные дни, за дни, когда они будут играть свои премьеры. Они пришли к нам, мы приобретали костюмы, ширмы, полностью весь реквизит, который был на спектакле. И так было со многими проектами. Где-то, например, мы договорились с Фондом Сорос Казахстан. Сорос помог проспонсировать три проекта. Был, например, спектакль «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», в котором продюсером и спонсором выступила наша Галина Корецкая, ей принадлежит идея «Трансформы». Она стояла у истоков, когда SP только открывался, и ее пригласили как эксперта от Британского совета. А я ее студентка – она меня пригласила и говорит: «У меня на тебя планы!» Я не раздумывая согласилась.

На творческих проектах мы не ставим цели заработать – мы ставим цель попробовать конкретный формат. И да, возможно, какой-то формат вообще может не зайти. Бывали проекты, от которых мы отказывались, но потому что, наверное, их время пока не пришло. Мы не замораживали их навсегда. Думаю, что мы будем к ним когда-нибудь возвращаться. А может, не будем. Веду я к тому, что коммерческая составляющая для нас – это второе. Для нас первично сделать что-то интересное, новое для нашего зрителя.

Мы часто делаем проекты со студентами творческих вузов. К нам приходят педагоги, которых не понимает высшее руководство вуза, и они обращаются к нам. Многие преподаватели приходят к нам, потому что во время карантина все академии и колледжи были закрыты, и там нельзя было репетировать, но с них требовали выпускные работы. Они говорят: мы не можем репетировать в зуме. Вы понимаете, это театр? Спектакль невозможно сделать в зуме, если его потом нужно показывать на сцене. И они приходили репетировать к нам, потому что надо выпускаться. Это сегодня они студенты, а завтра они наши зрители или люди, которые придут к нам делать свои проекты. То есть это та лояльная аудитория, которую мы сейчас выращиваем. Это такой вклад в творческое будущее.

О цензуре

А еще, кроме поддержки молодых и амбициозных, мы работаем с актуальным театром. Поэтому возник вопрос, не связано ли закрытие с темами, которые мы поднимаем. У нас были смелые проекты. Но мы никогда ни от кого не скрывали, все четыре года, что у нас проходит. У нас нет никакой цензуры на площадке. Поэтому я связываю эту историю исключительно с коммерческой стороной. Хотя бы потому, что новое руководство за все это время ни разу к нам не пришло на спектакль. Тогда была бы, наверное, претензия хотя бы раз за эти четыре года, могли прийти и обсудить это. Была интересная история с Асей Тулесовой времен ее акции «От правды не убежишь». За Асей следили в тот момент, а Ася была у нас на перформансе проекта СЛОГ. И вот один посетитель снимал все, что у нас происходит. А потом он подошел к нам и сказал: «Капец классный перфоманс!». Ему очень понравилось, а потом он подошел к Асе и с ней сфотографировался. Это был какой-то отдельный театр в театре. Когда ты понимаешь, что «там» тоже есть нормальные люди, которым нравится то, что мы делаем. Он весь перформанс отправлял отчет, палился жестко, все видели, как он снимает – отправляет, снимает и отправляет. То есть это постоянно происходило. Но потом он такой восторженный и счастливый вышел! И ты понимаешь: не всё потеряно!

О новом помещении

Сейчас мы находимся в поиске. Новая площадка должна быть размером от 500 квадратных метров, с высокими потолками и крепкой крышей. И обязательно, чтобы это не было в каком-то жилом комплексе, потому что мы часто проводим ночные мероприятия. Куча помещений и пространств в городе просто стоят, вообще непонятна их судьба. Мы не хотим место далеко от центра города, потому что людям будет некомфортно туда добираться. Открыться к осени – это, конечно, идеальная картина.

Изначально мы надеемся на какие-то каникулы от арендатора, просто чтобы навести порядок и дать нам немного времени привести людей в новое пространство. Потому что я уверена, зрители будут ждать нашего возвращения. Но все равно процесс этот может быть долгим, новые локации все равно требуют немного времени, чтобы люди к ним привыкли, начали туда приходить, чтобы это место сперва как-то оживить. Как только найдем новое место, планируем объявить краудфандинг, так как у нас своих средств нет. Пример «Артишока» очень крутой и вдохновляющий.

К счастью, после этой волны в соцсетях нам стали писать разные площадки, что они готовы нас поддержать. Нам написали ребята из Hazbin, из Дома 36, ALA резиденции, с Q-Lab. Много площадок, которые сказали, мол, ребята, давайте хотя бы если не постоянно, но можем сделать что-то совместное, при этом были те, кто предложил нам проводить свои проекты совсем бесплатно, а выручку забирать в поддержку «Трансформы», за что мы также очень благодарны. Выход есть всегда, сейчас нам надо понять по форматам, как мы будем работать, кого мы приведем на конкретную площадку. Будем стараться что-то делать и держать общественность в курсе того, как все продвигается.

Об отношениях с государством

Очень много людей стали спрашивать, почему такая площадка сейчас на грани исчезновения. Многие, кто, поддерживает нас в соцсетях, отмечали в историях и под постом акимат Алматы. Управление креативных индустрий отреагировало в тот же день, они даже успели встретиться с Галиной и опубликовать пост о том, что произошедшее очень печально. Они попросили нас написать официальное письмо, чего мы хотим. Письмо мы отправили и теперь ждем ответа.

Сейчас нам озвучили идею по поводу бывшего здания СИЗО, в котором будет создаваться арт-кластер. Там есть несколько блоков, но все пространства очень маленькие, с очень низкими потолками. Там даже комната расстрела осталась, и до сих пор носилки стоят, ее мы смотреть не стали. Сейчас там состояние такое, что проводить можно только какие-то страшные квесты. Самые большие зоны – это пищевой блок и спортивный зал, но даже они маловаты. Еще есть ДЕПО. Но сейчас там все окружено огромными заборами и вообще непонятно, что происходит в тех местах уже много лет.

Хочется верить, что когда-нибудь мы станем как ЦИМ в Москве, и независимый сектор сможет делать классные проекты при поддержке государства; что у нас будет возможность проводить фестивали самим и выезжать на крупнейшие театральные мероприятия по всему миру. Мне кажется, что государство еще не до конца осознает значимость именно независимого сектора. Но туристы, которые сюда приезжают, ищут обычно какие-то интересные места, потому что у них их просто тьма. Они живут, а у них там, не знаю, в каком-нибудь баре спектакль играют или во дворике музыканты свой бэнд собрали. Мне кажется, чиновники видят, что что-то происходит в мире, хочется и у нас так же, но пока как это все реализовать – не знают, и им нужно помочь, им надо показать. Мы сейчас собираем письма от всех людей, которые понимают значимость «Трансформы». Любые статьи, любые письма и отзывы в соцсетях. Cейчасприсылают письма наши друзья – театры Центральной Азии, которые нас знают, которые у нас были, играли у нас свои спектакли. Мы будем связываться с каждым коллективом, который у нас когда-то что-то проводил, и ту информацию, которую они будут транслировать в своих письмах, мы точно так же, наверное, соберем в пачку, придем в акимат и скажем: вот. Это не только мы. Мы еще и вот здесь. О нас знают в мире, не только в Алматы, не только в Казахстане. И это касается не только коллективов. Также мы будем работать с нашими постоянными зрителями, которые расскажут, почему они вообще любят «Трансформу», зачем они к нам ходят. К сожалению, у нас такая история, что пока ты сам чего-то не сделаешь, не придешь с готовым, не покажешь, что вот, я уже сделал, давайте вы нам поможете, начинать что-то новое невозможно. И то не факт, что сработает, но верить хочется.

Спектакль «Той» от инклюзивной лаборатории прошел в наш последний день в SP. Очень символично, конечно, что это была премьера, праздник, мы пели песни. И когда ребята закончили, мы позвали всех наших резидентов, кто захочет, к нам прийти и попрощаться с этим местом, походить, потрогать, пощупать наши кирпичики. Мы не проронили ни слезинки, потому что мы счастливы, что мы все вместе. У нас внутри есть уверенность в том, что это вообще не конец, что, скорее всего, это только начало чего-то большого.