«Даже если будут бить, будем выходить»

Инга Иманбай, Демократическая партия

Использование кеттлинга запомнилось многим 16 декабря, но на самом деле кеттлинг впервые был применен против Жанболата (Мамая – V) и Демпартии на митинге 6 июня у памятника Абаю. Жанболата и еще 4-5 активистов взяли в кеттлинг и продержали 3-4 часа на улице. Позже отпустили. В то время мы не посчитали это уловкой и оставили без внимания, потому что людей было мало и погода была теплая. Но именно тогда кеттлинг начали применять к активистам Демпартии. Тогда активисты не дошли до памятника Абаю, их задержали по дороге.

Мы не ожидали, что такое произойдет 16 декабря. Мы оказались в сложной ситуации, потому что это длилось много часов, и было очень холодно. Потом была пытка – не пускать женщин в туалет. Постоянно играла музыка. Вот тогда мы и начали ощущать настоящий кеттлинг. И с этого дня и правозащитники, и международные организации стали обращать внимание на это, начали изучать тактику «кеттлинг», что это такое и откуда пришло.

Получается, нас брали в кеттлинг четыре раза, включая последний митинг. Фактически, при задержании людей через три часа можно потребовать адвоката, так как это необоснованный арест. А здесь мы не знаем, задержаны мы или нет, неизвестен наш процессуальный статус. Это была уловка властей.

Если их целью было подавить волю людей, ослабить следующие протесты, то им это не удалось. Если бы они смогли достичь своей цели с помощью кеттлинга, никто бы не стал протестовать после 10 января. Но на этот раз, как видите, вышло больше людей, чем 10 января. Изначально их было около 100 человек. Но их разделили и взяли Жанболата в котел с 20 людьми. Да, это очень трудно, очень мучительно. Но они (власти – V) не получили то, что хотели.

Начались разговоры о санкциях. Депутаты Европарламента сказали ввести санкции. Если раньше пытали в тюрьмах или на участках, то теперь, открыто пытая протестующих группами, они сами ведут к санкциям, еще больше подрывая свои позиции и стабильность. Информация распространяется по всему миру. Отключение интернета не имело значения – все было снято на видео. Разумные власти не поставили бы Казахстан в такую ​​ситуацию. Здравомыслящая власть должна была поучиться и не повторять подобные публичные пытки во второй раз. Но они это повторили. Я не видела подавленных гражданских активистов, после применения кеттлинга. Чем больше мы видим открытые пытки, тем больше мы чувствуем необходимость перемен в стране, необходимость построения общества, в котором на первом месте права человека, выбор и свобода слова. Да, наверное, 100 тысяч человек сидят дома и смотрят митинги в интернете. Но эти же люди становятся сознательными, и все они наблюдают за несправедливостью по отношению к нам, по крайней мере, на экране. Это видит и международное сообщество, и демократический мир. И тем самым они (власти – V) сами приближают санкции. Мы продолжим идти по избранному нами пути, бороться за перемены в Казахстане, оказывать давление на это правительство, как внутреннее, так и внешнее.

Айзат Абильсеит, Oyan, Qazaqstan!

Впервые тактику кеттлинга (к нам –V) применили 16-го декабря. Сначала мы были удивлены, потому что раньше такого не было, мы не ожидали, что нас возьмут в круг. 16 декабря нас держали примерно 3 часа. Мы думали, что сейчас, скорее всего, будут задерживать. То есть, будут потихоньку брать кучками и затаскивать в автозак. Но этого не случилось. И мы просто не понимали, что происходит. Нас банально не пускали в уборную – для нас это тоже было удивительно. Мы даже говорили, что можем пойти в уборную в сопровождении кого-то. Мы смирились с тем, что будем тут стоять. То же самое было и 10-го января (на протестах в день парламентских выборов – V). Просто по времени 10-го числа было дольше, нас держали около 7 часов. Во второй раз, когда нам применили тактику кеттлинга, мы думали, что нас отпустят после того, как закроются избирательные участки.

В этот момент у меня были непонятные ощущения. Я не понимала, что происходит и почему нас берут в круг. Мы поняли, что они так хотят нам перегородить дорогу. Все время сжимали кольцо, и никак нельзя было сопротивляться. Пришлось так и стоять. Мы думали, что они просто ждут подкрепления или машины, но оказалось, это не так. Эмоционально было тяжело. Никто не представился и не объяснил, почему так делают.

Я, как активист, думаю, что тактика кеттлинга однозначно неправильна. Меня очень удивило заявление омбудсмена (уполномоченный по правам человека заявила, что кеттлинг использовался для обеспечения безопасности, и должен быть утвержден в качестве норматива – V), и я с ним категорически не согласна. Среди народа тоже говорят, что эта тактика – якобы защита от провокаторов. Но я думаю, что это задержание по всем международным нормам. То есть незаконное задержание на улице, причем без предоставления каких-то объяснений, протоколов. Это считается пытками.

Я подавала заявление по этому поводу в два органа: в Антикоррупционную службу и Генеральную прокуратуру. Антикор не зарегистрировал мое заявление, и из-за этого я передала его в прокуратуру. Прокуратура сначала сказала, что дело на рассмотрении, и сейчас оно переведено сотрудникам департамента полиции. Но там тоже нестыковка, потому что заявление я как раз-таки писала на департамент полиции. Дальше пришло письмо, что в ходе расследования никаких неправомерных действий не обнаружено. Но сегодня я подала жалобу в Специализированный межрайонный следственный суд. Скорее всего, на днях уже придет дата судебного заседания.

Они берут в кеттлинг и понимают, что активисты не могут оттуда выйти. Если идешь шествием, они специально берут в круг, а потом затаскивают туда, где не будет видно остальным людям, машинам. После специально закрывают машинами. 28 февраля ДПК закрыли автобусами, а 10-го января нас закрывали машинами. Вот такая у них тактика. То есть, берут в круг и стараются скрыть от всего мира, что в Алматы сейчас идет митинг. Также не хотят, чтобы обычные люди снимали происходящее на свои телефоны. Сейчас активисты думают, как бороться с этой тактикой. В Америке делали так: люди брали в кольцо самих полицейских. Но у нас в Казахстане не так много оппозиционеров и активистов. Поэтому надо думать. Мы сейчас подаем жалобы, пишем заявления, чтобы дойти до нужного уровня. Это тактика не признается международными организациями, она осуждается.

Выходить на митинги, стоять – это ничего страшного. Тут главная цель заключается в том, чтобы донести нашу повестку. Так что, думаю, что все сторонники нашего движения в любом случае будут выходить дальше.

Татьяна Чернобиль, правозащитница и эксперт по международному праву в области прав человека, поясняет, что кеттлинг – это фактическое задержание.

«Почему фактическое? Потому что оно процессуально не оформлено. Но это однозначно и – с этим никто не сможет поспорить – лишение людей возможности сдвинуться с места и покинуть место удержания, – объясняет эксперт. – Поэтому это фактическое лишение свободы. И оно называется фактическим задержанием. На это есть постановление конституционного совета, где дается определение тому, что такое фактическое задержание. И там написано, что вне зависимости от процессуального статуса задерживаемого, это будет считаться фактическим задержанием. Любой случай задержания недопустим вне закона». По ее словам, при этом ограничиваются права такие фундаментальные права человека, как право на свободу передвижения и на доступ к информации.

«Потому что этих людей не уведомляют ни о чем: в чем они обвиняются, сколько им придется пробыть в этом кеттлинге. Это ограничение права на защиту, потому что людей не информируют об их правах и им не предоставляется доступ к защитнику. Это также считается унижением достоинства человека, например, люди? пробыв в кеттлинге больше пяти часов, были вынуждены справить нужду в кругу других людей. Это унижающие достоинство обращение, которое недопустимо. Это все прописано в нашей же Конституции», – говорит правозащитница.

Чернобиль помогала пятерым активистам, оказавшимся в полицейском кеттлинге, подавать заявления об уголовных правонарушениях – о незаконном задержании, превышении должностных полномочии и пытках.

«Мы обращались в антикоррупционную службу, которая в тот же день, даже не приступая к рассмотрению заявления, перенаправила их на служебную проверку в саму полицию. Казахстан уверял международное правозащитное сообщество, что доследственные проверки в Казахстане отменены, особенно, когда речь касается пыток, жестокого унижающего достоинство обращения или наказания. То есть, все должно тут же регистрироваться и начинаться расследование. Это должно происходить незамедлительно и причем расследоваться независимым органом, – говорит она. – По нашему законодательству есть статья 171 в Уголовно-процессуальном кодексе, часть 5, которая говорит, что? если недостаточно данных, указывающих на признаки уголовного правонарушения, то могут отправить на ревизию или на проверку. Но вот такой уловкой очень часто пользуются, когда речь идет о предполагаемых правонарушениях со стороны сотрудников полиции. И вот это вот управление собственной безопасности вернуло результаты проверки и сообщило, что никаких признаков уголовно-наказуемых деяний в действиях сотрудников не выявлено. Там ведь могут быть другого уровня деяния. Хотя бы дисциплинарное выявили бы деяние. Ничего. То есть, никакой информации мы так и не получили. Не было объяснений того, что это вообще было».

Евгений Жовтис, правозащитник и директор Казахстанского Международного бюро по правам человека и соблюдению законности, помогавшего активистам Демпартии обжаловать действия полиции, тоже отмечает, что ведомства не признают незаконности методов, использованных на последних протестах№

По словам Жовтиса, тактика кеттлинга описана в нескольких международных документах, однако, никакого отношения к администрированию мирных собраний или управлению ими не имеет.

«Тактика кеттлинга – это чисто полицейское действие, связанное с насилием. То есть, когда они сталкиваются с возможными группами среди мирных протестующих, которые готовятся к насилию или исповедуют насилие, они могут в каких-то случаях эту группу попытаться изолировать, то есть окружить их цепью и таким образом прекратить их возможные противоправные действия, и то рекомендуется в большей степени конкретных лиц изолировать, а не действовать вот таким образом», – говорит правозащитник. По его словам, в нескольких международных документах есть замечания касательно этой тактики.

«Везде к этой практике относятся негативно, говоря, что она нарушает очевидные права на мирные собрания, право на свободу передвижения, право на свободу от произвольного задержания и она не может использоваться против мирных протестующих», – также подчеркивает Жовтис.

Татьяна Чернобиль также отмечает, что основная критика этой тактики базируется на том, что в кольцо могут попасть прохожие.

«Но мировое правозащитное сообщество все согласилось, что она применяется только в случае насилия, причем массового насилия, только тогда, когда ситуация в целом выходит из под контроля. После полиция берет людей в круг и начинает выпускать по одному. Это не может длиться 7-10 часов, как у нас. Людей начинают выпускать, чтобы предотвратить дальнейшее насилие, – комментирует она. – Я думаю, что дальнейшее использование такой тактики приведет к еще большему возмущению. Потому что ощущение бесправия и ощущение беззакония действительно будет расти, когда люди не добиваются ответственности полиции, собровцев, даже минимального объяснения со стороны представителей власти о том, что происходит. Уполномоченная по правам человека сказала, что это были меры по обеспечению правопорядка. На основании чего? На основании какого приказа? Мы ни разу не получили никакого объяснения».

Как отмечает Чернобиль, сейчас казахстанское законодательство предусматривает административную ответственность за участие в несанкционированных мирных собраниях, однако к разным группам протестующих применяются разные меры.

«Я не знаю, (кеттлинг – V) предположительно – это более гуманная тактика, что ли?, – задается вопросом она. – Держать людей 10 часов – сомнительная гуманная тактика. Почему разные тактики применяются? Например, кого-то в кеттлинг, а кого-то просто задерживают. Это для меня тоже большой вопрос. Должна быть юридическая точность и определенность. Для всех должен быть одинаковый закон. И, соответственно, тактика не должна противоречить закону».

Евгений Жовтис полагает, что силовики применяют к разным группам протестующих разные тактики, «исходя из собственного понимания ситуации и инструкций, которые они получают».

«В случае какой-то группы они действуют, как действовали раньше – задерживают сразу, и соответственно, дальше привлекают к административной ответственности, штрафу, в другом случае они не хотят делать картинки таких вот задержаний, как это было в течение долгого времени, чтобы не говорить, у нас такое-то количество было задержано, такое-то оштрафовано, – говорит он. – Мне трудно сказать, насколько это политически мотивировано для того, чтобы раскалывать протестное движение, дескать, одних мы сразу задержим, а для других используем такой кеттлинг, но при этом дальше не привлекаем к ответственности, не составляем протоколы и не штрафуем. Может быть, и есть какие-то такие политические соображения, но мне кажется это больше такого характера вариативности подхода, потому что и в том, и в другом случае мы имеем дело с несанкционированными мирными собраниями, на них разрешения не давали, на уведомления не отвечали и либо отказывали, либо не давали в том месте, в котором люди обращались, потому что, как известно, у нас та же самая система с выделенными местами. Поэтому мне трудно сказать, чем они руководствовались, у них надо спрашивать, поскольку у нас политика такая кулуарная, ответа конкретного нет».

Политолог Досым Сатпаев считает, в глазах международного сообщества обе тактики не выглядят «гуманными».

«Здесь мы видим точечную работу власти. С одной стороны, по отношению к ДВК (движение, признанное Есильским судом столицы экстремистским – V) они также продолжают использовать такую жёсткую репрессивную форму, как задержания ещё до начала митинга тех, кто туда идет, и тех, кто там присутствует. По отношению к тем, кто не относится к ДВК и не входит в категорию экстремистских организаций, они используют другую форму, которую они считают более гуманной, но на самом деле это не гуманная форма, более того, она не меньше дискредитирует власть, чем разгон демонстрантов», – говорит он.

Как отмечает политолог, власти «пытаются усидеть на многих стульях». «С одной стороны, они не хотят менять систему, не хотят, чтобы реально проводились митинги и демонстрации в той политической форме, как они должны проводиться, без разрешений, без уведомлений. С другой стороны власть всеми силами пытается показать международному сообществу, что она меняется. Что она не белорусская власть, которая разгоняла в очень жесткой форме, что она якобы применяет более гуманную форму. Но это глупость, потому что она не понимает, что, с точки зрения международного сообщества, тот кеттлинг, который применяют наши власти по отношению к мирным демонстрантам, может быть не менее ужасным, чем классические формы разгона, жесткие формы», – также отмечает Сатпаев.

Как напомнил политолог, пятая резолюция Европарламента касательно ситуации с правами человека в Казахстане была самой жесткой за историю страны, и там впервые была упомянута возможность введения персональных санкций по отношению к представителям казахстанской власти, которых считают виновными в нарушении прав человека.

«Это, конечно, не говорит о том, что завтра эти санкции будут вводить. Но сам факт того, что в этой резолюции впервые упомянули о такой возможности, это уже тревожный знак для властей, – отмечает он. – Казахстанские власти сейчас уже под прицелом международного сообщества, в контексте того, что Казахстан постепенно начинают ставить в одну плоскость с Россией и Беларусью в плане нарушений прав человека. Поэтому я думаю, что и использование кеттлинга, и парламентские выборы, которые прошли, и аресты активистов, которые в Казахстане были и в 2019-м, и в 2020-м, и в этом году, все это, конечно, очень сильный удар наносит по репутации Казахстана, по попыткам казахстанских властей создать имидж более либерального государства. Этого уже недостаточно, потому что все устали от красивых слов и хотят конкретных действий, а этого нет».

Внутри же страны, считает политолог, с введением такой тактики протестная активность будет только продолжаться ввиду нескольких факторов.

«Начиная с 2010-2011 годов мы видим, что в Казахстане протесты проходят с определенной регулярностью. Более того, власть сама собственными руками увеличила протестное поле в стране. В 2019 году она увеличила это поле, проведя скандальные президентские выборы, когда многие впервые заинтересовались политикой, был создан Oyan, Qazaqstan! Во-вторых, эпидемия коронавируса в прошлом году еще больше увеличила протестность в обществе, потому что те, кто в принципе к власти относился лояльно, поняли, что в такой кризисной ситуации их власть бросила, государство бросило на произвол судьбы. И мы видим, что протестность в стране растет. Это значит, что в Казахстане будут продолжаться акции протеста и митинги по разным поводам, плюс на это будут накладываться и экономические факторы – никто не отменял рост бедности в стране. Поэтому я думаю, что вся эта социальная среда для казахстанских властей создает очень неблагоприятный фон. Протестность растет, власть не меняется, при этом она не работает более эффективно в плане каких-то изменений, кроме рекламных каких-то акций».

Как отмечает Сатпаев, казахстанцы лишены возможности высказывать свои настроения в ходе честных выборов, институт политических партий в стране фактически ликвидирован, а Национальный совет общественного доверия, созданный для взаимодействия с населением, оказался «фейковой структурой».

«Когда у населения нет каналов (взаимодействия – V), альтернатива одна – это выходить на площади, выходить в оффлайн для участия в митингах. Опять же, власть сама себя загнала в ловушку. И она пытается из этой ловушки выбраться, ничего не делая, имитируя изменения, имитируя реформы, – комментирует политолог. – Но долго так не получится, потому что люди устали в это верить. Власть думает, раз мы не можем ничего изменить, то давайте уже лучше людей будем брать в кольцо, чем разгонять. Но это, опять же, выглядит довольно глупо в качестве стратегии, если власть пытается таким способом показать, что она более гуманна, и более того, показать себя изменившейся».