«Пусть их либо оправдают, либо выкапывают и сажают в тюрьму»

Поиск справедливости в столице

22 декабря в Астану в очередной раз прибыли родственники погибших из Тараза. Многие из них были здесь уже восемь раз. Они успели предпринять попытку «марша требующих справедливости» из своего города в Астану еще в августе. До этого, вместе с другими родственниками погибших из разных городов они протестовали у правительственных зданий, требуя честного и справедливого расследования.

Однако никаких результатов нет.

«В Таразе снаружи города были установлены блокпосты во время январских событий. Там были военные. Мой муж ехал на своей машине, он не был ни на площадях, ни на митингах. Выехал с работы, отвез своих друзей по домам, потому что тогда не работало ни такси, ни общественный транспорт. Потом отправился домой. Возле остановки “Жансая” его убили прямо внутри машины. Было сделано 38 выстрелов по автомобилю. У нас осталось двое сыновей», — рассказывает Ардак Темирбаева, жена 36-летнего Асхата Бегешова.

Она добавляет, что после смерти ее мужа против него было возбуждено уголовное дело по статье «неповиновение власти» (статья 379 Уголовного кодекса).

«Во время следствия мой свекор был официальным представителем, потому что у меня на руках был грудной ребенок. Я еще пыталась в себя прийти. Они воспользовались возрастом моего свекра, надавили и угрожали ему. Сказали: “Либо ваш сын уйдет по 379 статье, либо мы ему навесим 272 (массовые беспорядки)”. Он не знает законы, потому остановил следствие и согласился на 379 статью. Так его сделали еще и преступником», — говорит Темирбаева в здании генеральной прокуратуры.

У матери погибшего Бегешова - четвертая стадия онкологии, от стресса ее состояние резко ухудшилось. «Убитая от горя мать сейчас между жизнью и смертью».

«Кровавый январь до сих пор приносит горе казахскому народу. В Таразе нет никакой справедливости. Досудебное расследование было остановлено, мне дали ответ, что я не являюсь законным представителем и не имею отношения к этому делу. Теперь я ищу справедливости тут, в Астане, несмотря на холод. Надеемся, что тут мы её найдем», — говорит Темирбекова.

Индира Алпысбаева, жена 36-летнего Бауыржана Сейдомарова. У них трое несовершеннолетних детей.

Бауыржан Сейдомаров 4-5 января после работы был дома. Он занимался ремонтом, у него был собственный бизнес. 6 января он ушел на работу и к вечеру не вернулся. До 10 января он считался пропавшим без вести.

«Искали в изоляторах, везде где можно. От изоляторов нас отгоняли, говорили, что никого тут нет и угрожали застрелить. Везде были вооруженные военные, которые не давали никакой информации. 10 января через знакомых смогли узнать, что он лежит в морге. 11 января получили его тело и похоронили. Потом приезжали следователи, обыскали дом, все сфотографировали и устроили допрос», — вспоминает Индира.

По словам Алпысбаевой, следователи назначили мать ее мужа законным представителем. В один из дней, старший следователь пришел к ним и заявил: «Ваш сын 200% террорист по 272 статье».

«Они стали его обвинять в участии в массовых беспорядках. Мы ревели, кричали о том, какой же он террорист? Нам был дан государственный адвокат, но он нам ничего не объяснял. Мы не соглашались, следствие затянулось на несколько месяцев. После чего нас снова позвали, показали несколько видео. На одном из них 6 января в 21:30 мой муж находится на площади с группой из 50 человек, но у него нет никакого оружия или камней. Потом [видео] в 22:14 где он попал в городскую больницу. Двое людей его тащат с пулевым ранением. Они притащили еще двух лживых свидетелей, которые говорили, что он забрался на статую Байдибек би и кричал «Алға, Казақстан!»», — добавляет она.

Алпысбаева рассказывает, что так же как и с Бегешовым, следователи надавили на мать погибшего, заставив согласиться на возбуждение уголовного дела по 272 статье.

«Если не будете соглашаться, то мы сделаем его террористом по 255 статье, угрожали они матери моего мужа. В итоге мать согласилась, а потом дело закончили. В постановлении написан полный бред. Что он, мол, пошел в парк президента, там возглавлял какую-то группу, крушил что-то. Но никаких доказательств. Я теперь хожу в прокуратуру и требую, чтобы они сделали меня законным представителем. На протяжении полутора месяцев приходят отказы от ведомства», — говорит она.

Женщина говорит, что ходит на суды «погибших детей», которые начались в Таразе, где их посмертно судят за участие в массовых беспорядках.

«Там видно, как следователи выдумывают истории через подставных свидетелей», — отмечает она.

«Погибшие дети» - это 20-летний Токтар Ошакбай, 19-летний Райс Рысбеков, 21-летний Ержан Байжанов, 18-летний Нурсултан Куатбаев. По их делу также проходит 46-летний Исатай Донбаев.

Исатай Донбаев

4 и 5 января Донбаев был на работе. Последний раз он разговаривал со своей старшей сестрой Шолпан Донбаевой 6 января в 22:50. Он говорил, что у него завтра выходной и что он хочет ей «помочь с домашними делами». Он хотел забрать своего 12-летнего сына, который оставался у нее на праздники. У Донбаева было еще двое несовершеннолетних детей.

«Вечером 7 января забрала его тело из морга. Вскрытие сделали… По словам фельдшера, на месте, где лежал мой младший брат и другие погибшие, не было крови. У моего брата разворотило мозги. Мы поговорили с хирургом, который сделал операцию и с травматологом. Они сказали, что в голове, руках и ногах было обильное кровотечение. Получается моего брата привезли из другого места» ,— говорит Шолпан Донбаева.

После трех месяцев бездействия по делу о его смерти сестра Донбаева наняла адвоката и начала требовать расследования дела. Но в марте стало известно, что на него посмертно возбудили уголовное дело по статьям 255 (акт терроризма) и 272 часть 2 (участие в массовых беспорядках).

«Первому адвокату отказали, потому что следователь сказал, что нет оснований нанимать адвоката. “Не тратьте деньги впустую”, - сказал он нам. Потом, в середине марта, у брата в телефоне нашли какое-то видео. Там непонятно, он сам снимал на видео или это было пересланное. Мы не были согласны с обвинениями. То ли в июне или в июле с него сняли обвинение по статье 255», — рассказывает сестра погибшего.

Она также рассказывает, что квалификацию деяния Донбаева переделывали четыре раза. С ноября дело Донбаева соединили вместе с делами других погибших.

Токтар Ошакбай

20-летний Токтар Ошакбай год назад вместе с семьей проводил соғым (забой крупного скота на зиму - В.). За столом с надеждой обсуждали его свадьбу. Но уже через день, 6 января, семья Ошакбая получила известие о смерти сына от огнестрельного ранения. По словам родных, в тот день парень с тремя друзьями поехал в кафе в Таразе. Он успел пробыть на площади около 20 минут, его ранили и увезли в больницу, где он скончался.

«Услышав известие о внуке, я сразу поехал в больницу. По дороге, когда я проезжал мост, в мою сторону начали стрелять трассирующими пулями. Там поставили блокпосты. Возле них находилась военная часть. Мне потом сказали, что было предупреждение, но ничего этого не было. Мне удалось развернуться и уехать, они не стали за мной гнаться, — говорит дедушка Ошакбая Туратай Рахымбеков. — В тот день до пяти утра мы сидели в больнице. На машине “Урал” приехали спецназовцы и разделившись по пять, прошерстили больницу и за шкирку забирали раненых. Потом мы увидели, как на улице остановили машину Audi и оттуда вышли пятеро. Я думаю, камеры больницы это засняли. Их всех положили на землю, один - молодой, там поднял голову, что-то пытался сказать - его прямо застрелили. Потом спецназовец развернулся к нам и сказал убираться. Мы забежали внутрь больницы».

На Токтара Ошакбая завели уголовное дело после смерти по 255 статье (акт терроризма). Однако после протестов родителей дело переквалифицировали на 2 часть 272 статьи (участие в массовых беспорядках). По словам матери Жамили Рахымбековой, по факту смерти сына было возбуждено дело по 99 статье (убийство), но никому об этом не сообщили, после чего также тихо дело было закрыто.

«На показание пришли трое его друзей. По их словам, когда открыли огонь, все они разбежались по сторонам и после не смогли найти Токтара. Ждали его в машине, не могли дозвониться до него. Потом трубку взяла женщина и сообщила, что Токтар с тяжелым ранением находится в городской больнице. Свидетельствовал об этом один парень, который вместе с Токтаром работал… По их показаниям можно понять… — захлебывается Рахымбеков, а после все же выдавливает — Я тогда убедился, точно убедился, каким хорошим был Токтар. Его так уважал парень, который его вот, едва знает..».

Райс Рысбеков

Райс Рысбеков учился на 2 курсе Таразского инновационно-гуманитарного университета. После учебы он подрабатывал на стройке. Также занимался көкпаром и сам изготавливал лошадиные хомуты, упряжь, веревки и продавал их на рынке. Так он помогал своей матери, которая одна воспитывала шестерых детей.

Его мать Индира Бекежанова работала воспитательницей в селе Жасоркен на полставки. 6 января ее рано отпустили с работы так как в городе начались беспорядки. Придя домой, Райс предложил сходить запастись продуктами, потому что по телевизору показывали грабежи и мародерства.

«Вечером он не вернулся домой, я звонила ему, но гудок не шел. Меня убеждали, что, наверное, он к друзьям поехал. У одного его друга есть лошади. А он любил же все это. Поехал туда. Я уложила детей, но сама не могла заснуть. Всю ночь бродила по микрорайону в мороз. Я как будто слышала его голос: “Мама, мама!”. На следующий день ко мне забежала дочка и сказала, что появилась телефонная связь. Я сразу позвонила сыну, но трубку взял незнакомец и сказал: “Простите, но вашего сына подстрелили, его отвезли в больницу, но сердце не выдержало, он умер” и отключил телефон. Мне сказали забрать его тело из морга на улице Кирова. К нам забежали соседи, взяли его удостоверение и поехали за телом», — рассказывает Бекежанова.

Когда тело привезли из морга, мать не могла поверить в его смерть, пока не увидела родимое пятно на икре. «На глазах были синяки. На руке были следы удара. Нос был сломан».

«Он всегда думал о других, приводил домой своих сокурсников и просил накормить их. Я возмущалась, так как я зарабатывала только 50 тысяч тенге на всю семью. Но сын просил не обижаться, потому что это благое дело. Он мечтал открыть центр для детей с инвалидностью», — вспоминает мать.

Спустя неделю домой наведался следователь, провел допрос и обыск в доме.

«Следователь нам всячески угрожал. Разговаривал грубо с моей дочерью. Один из следователей сказал: “Нурай, это оказывается ты. Ты со своими одногруппниками ходила на площади”. Он придумал историю, что Нурай, Райс и еще один мой сын - Диас пошли на митинги. Райса ранили в голову, его сестренка и братишка бросают и убегают его. Потом заместитель областного прокурора Канат Мамаев вызывал нас, родителей, на встречу. Когда пришла моя очередь, он сказал: “У тебя же есть другие дети, погибшего отправь на списание, зачем тебе это”. Представляете? Это очень ударило по моей гордости. Я напишу на него заявление и заставлю извиняться перед каждым из моих пятерых детей», — говорит она.

По словам Бекежановой, по факту смерти Рысбека было заведено дело по 451 статье 1 части (превышение власти). Однако в итоге это дело закрыли, а на самого погибшего завели дела по статье 272 часть 2 (участие в массовых беспорядках) и незаконное приобретение, ношение, хранение оружия, боеприпасов и т.д. (статья 287).

Ержан Байжанов

Мать погибшего Ержана Байжанова Нигора Закарьяева в поисках справедливости приехала в Астану уже восьмой раз. По ее словам, только так прокуратуру Тараза можно заставить прислушаться к ее словам. Год назад она потеряла единственного сына.

«Мой сын с 4-ого класса мечтал стать военным, с того времени участвовал в военном кружке. По своей воле отслужил в десантных войсках, хотя все убегают от армии. Он учился в железнодорожном колледже, но мечтал поступить в военный. Они застрелили гражданина, который мечтал защищать Республику Казахстан», — говорит Закарьяева.

Его тело нашли 7 января на центральной площади Тараза. Спустя три месяца после гибели сына ему предъявили обвинение по статье 272 части 2.

«Говорят мой сын стрелял в БТР из пистолета. Кто это видел? Спрашивали, есть ли видеодоказательство, но ничего нет. Тогда кто сообщил об этом или сам Ержан ожил и рассказал? Если у них есть такие силы, то верните мне Ержана хоть на один день. Если вы не способны на такое, то прекратите всю эту несправедливость. Я на все готова, чтобы оправдать сына, он был моим единственным ребенком», — рассказывает его мать.

Нурсултан Куатбаев

Нурсултан Куатбаев учился на втором курсе архитектурного факультета в одном из университетов Алматы. В январе он был вместе со своими родителями в Таразе. 7 января он возвращался из дома родственников. В этот же день он был убит - две пули попали ему в бедро, одна - в грудь, он скончался в больнице.

«Там стреляли такими огромными, толстыми пулями. Такими, которые пробьют даже танк. А они, знаете что, вешают на моего сына 272, часть 2 - участие в массовых беспорядках. Будто бы они кидали камни в бронетранспортеры. Что это за бред? Пятеро ребят - у нас у всех одно дело. Никаких доказательств, видеозаписей нет. Только свидетели на суде, которые специально ими подготовлены», — говорит отец Куатбаева Бахытжан Шынгысбеков.

Он отмечает, что в Таразе «ничего не меняется». Их обманывают и кормят лишь обещаниями.

«У нас тут просто издевательство. Пусть остановят суд над погибшими, пусть их оправдают. Нам нужна справедливость. От 18 до 21 года - молодежь, кто потерял кормильца, у кого вдовы остались. Если у кого дети остались - что с ними будет? Их отец будет террористом. Наше требования - если человек был застрелен без видимой на то причины, он должен быть оправдан. Везде людей оправдывают, делают потерпевшими, но не в Таразе», — говорит он.

Судебный процесс

23 ноября в Таразском городском суде начался судебный процесс по январским событиям. Среди обвиняемых - погибшие Ержан Байжанов, Токтар Ошакбай, Нурсултан Куатбаев, Райс Рысбеков, Исатай Донбаев, а также пережившие январские события Гани Керимбаев, Марат Бекбау, Нурбол Ережепов и Асхат Ташекеев. Председательствует на процессе судья Багдат Торебекулы.

Все обвиняемые проходят по делам об участии в массовых беспорядках (272 часть 2). Ержан Байжанов и Райс Рысбеков также обвиняются по статье о незаконном приобретении, ношении, хранении огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств (287 часть 3).

По версии следствия, 6 января, пятеро из них погибли в районе центральной площади, где находятся городской акимат и филиал партии Amanat. Среди погибших там был также Андрей Опушиев, который недавно уже был осужден посмертно как участник массовых беспорядков. Его родственники и близкие также утверждали, что он не был причастен к беспорядкам, а в деле происходили многочисленные нарушения. О нем Власть писала ранее.

Все обвиняемые проходят по одному делу, хотя до этого друг друга не знали, ни сами погибшие, ни их родители. Мать Райса Рысбека Индира Бекежанова рассказывает, что в материалах указано, что Ержан был вооружен пистолетом, а Райс автоматом - они якобы открыли огонь по бронетранспортеру и военным. Токтар и Нурсултан же бросали камни в БТР.

«Неужели мы родили четырех терминаторов, у которых ни мяса, ни костей, не сердца, полностью созданных из железа детей», — возмущается Бекежанова.

Отец погибшего Нурсултана Куатбаева Бакытжан Шынгысбеков говорит, что на одно из судебных заседаний не пришли свидетели и в этот день были показаны видеозаписи с камер наблюдения.

«Ранее прокуроры в Таразе рассказывали, что все погибшие ребята - кидали бутылки, камни, преграждали путь БТР. Говорили, что они встали перед БТР у департамента внутренних дел, который находится неподалеку от площади. Но мы посмотрели на видео - у людей ничего на руках нет. Они как будто на Наурыз, на Новый год просто вышли, как на концерт. Возле тротуара молодые парни с девушками», — говорит он.

Видео фиксировало происходящее с противоположных сторон площади.

Шолпан Донбаева, сестра погибшего Исатая Донбаева, добавляет, что в Таразе силовое противостояние с нападениями на административные здания происходило 4 и 5 января.

«6 января вышли люди, которые скорее из интереса оказались там. Посмотреть, что случилось. У них не было оружия на руках», — говорит она.

К этому моменту по всей стране уже был объявлен режим чрезвычайного положения и комендантский час. В Таразе 6 января он наступал в 23:00. Шынгысбеков рассказывает, что на видео видно, как в 22:57 с двух сторон по проспекту Толе би, на котором находится центральная площадь, проезжает два БТР.

«Они проезжают и убивают людей как скот. Просто всех уничтожают. Разгромлены окна кафе, девочки и мальчики падают. Кто-то падает в арык. Это был один заход. Потом они делают второй круг, снова всех расстреливают. Молодые после этого, подумав, что все закончилось, встают, помогают и тащат раненых, сажают в машины. В этот момент подъезжает два джипа, сзади тонированный спринтер, из которого выходят наши “Арлан” из Тараза, которые считают себя спецназом. Они догоняют молодых, стреляют и добивают остальных. Мы все это видим своими глазами. Молодые не оказывали сопротивления, они просто спасались», — говорит он.

Бекежанова добавляет, что на видео было слышно голоса:

«Действительно как на празднике. Говорят между собой: “Это салют. Чего вы боитесь, пойдем”».

Все родители уверяют, что их дети не были вооружены ни огнестрельным оружием ни камнями.

«Откуда у моего сына автомат? Он в жизни такого не держал, он не служил в армии. Доказательством того, что у них было оружия, пистолетные пули в кармане Ержана и две пули от автомата в нагрудном кармане куртки Райса. Но это ложь. У Райса на куртке нет нагрудного кармана, — говорит Бекежанова. — Как-то меня вызвали в военную часть. Я пошла со своей дочерью. Там мне сказали, что перепутали одежду Райса Рысбека с другим парнем. Я попросила показать одежду. Они показали с сотки. Я опознала. Вот, я думаю, они решили, что пули с кармана другого парня - это пули моего сына. Но вообще, все это дело шито белыми нитками. 120 томов материалов — сказки. Там был момент, что они нашли 5 видео, которые якобы снял мой сын на телефон. Адвокат провела экспертизу и доказала, что это пересланные через мессенджеры видео».

Бекежанова рассказывает об одном из свидетелей обвинения, слова которого вызывают особые сомнения у близких погибших. Свидетель утверждает, что он якобы находился на площади около 5 часов, видел, как был открыт огонь из БТР. В это время он прячется за деревьями, а после находит тела шестерых погибших. При этом по делу Токтара Ошакбая, есть свидетель, который отвозил его, еще живого, в больницу, где он впоследствии скончался.

«Этот молодой парень он свидетель просто всему. На суды его с собой привозит и увозит следователь. Его хорошо подготовили к суду, он выучил фамилии и имена наших детей и их лица. Но вот остальных 4 живых обвиняемых он не знает вовсе. Мы боимся заглянуть в глаза собственным детям. А он идет и смотрит трупам в лицо. Да еще и запоминает», — говорит Бекежанова.

Донбаева также напоминает, что на месте смерти парней не было крови, при том, что был поставлен диагноз, что было обильное кровотечение.

«Некоторые свидетели говорили, что им угрожали - “Убьем на месте и бросим твой труп на площади”. Просто, вдумайтесь, я с ним говорила без 5-10 минут одиннадцать по телефону. Он бы даже на самолете не успел бы оказаться на площади в момент, когда там проезжал этот БТР (в 22:57). Фельдшер сказала, что как будто моего братишку тащили за куртку. Потом, у него было приложена сотка к уху. Но если подумать, то если тебя расстреливают, когда в голову стреляют - телефон должен был отлететь», — рассказывает она.

О том же говорит Нигора Закарьяева, мать Ержана Байжанова.

«Фельдшер сказал на суде, что 7 января в 11 часов неизвестные сообщили о трупе. На месте не было крови. Хотя был обнаружен перелом обеих ног, геморрагический и травматический шок. Фельдшер заявил, что труп откуда-то привезли, сам говорит, прямо на суде. Когда он получил труп, тело было теплым. “Я больше 27 лет работаю в медицинской сфере, труп леденеет в течении двух часов после смерти, тем более в январь на улице”. Значит, моего сына убили не 6 января, а 7 числа. Кроме того, в кармане моего сына не было его ключей от дома, телефона, наушников, но были пули. Эта пуля нашлась только спустя четыре месяца», — говорит она.

Донбаева добавляет, что сама работает санитаркой. 6 числа им поступало очень много звонков - о ранениях и убийствах.

«Но нас не выпускали после 23:00. Комендантский час. На следующий день можно было выходить в 7 утра. Сестра звонила ему в 8 утра, 2 раза гудок шел, потом телефон отключили. И вот, звонок на скорую, чтобы забрали тело моего брата поступает в 10:15. Просто подумайте. 6 января телефон разрывался от звонков о ранениях и трупах. А 7 января, с 07:00 никто не звонил, все получается, просто перешагивали? Что это за глупость?», — возмущается она.

Она также говорит, что свидетель, который опознал их трупы 6 января, является фигурантом некоего уголовного дела, которое приостановили. Адвокаты потребовали у судьи узнать его статус в нем. Однако судья временно оставил вопрос открытым.

Помимо прочего, другие свидетели указывали на то, что видели как Исатай Донбаев разбирал памятник Байдыбеку би напротив городского акимата и бросал кафель.

«Мы несколько раз изучали площадь. Выходим вечером, смотрим. Там никак невозможно, даже при свете дня опознать человека. А там свидетель, якобы видел рубашку моего братишки. В это время из акимата стреляли. Кто уходит за монумент - все падают. Беспрерывная стрельба, много ранений. По большей части в ноги. Нашим тоже в ноги стреляли. Как он мог бегать и метать камни? Я понимаю - взрывчатка, а тут кафель, который, ну максимум 10 метров пролетит. А он еще и несколько раз подбегал и бросал по версии следствия», — говорит Донбаева.

Об этом же говорит и Туратай Рахимбеков.

«Я сам тоже был военнослужащим. Как люди могут бросать камни, когда БТР стреляет? Все спасали свои жизни. Они еще всю группу людей с 4 по 7 января в одно дело направили и хотят материальный ущерб получить за повреждения стекол, зданий. Так сами БТР стреляли, стреляли из акимата куда ни глянь. Все поджоги и нападения происходили 5 января - тогда и акимат и Нур Отан горел. Токтар в это время был дома. Он оказался на площади 6 января за 15-20 минут до 23:00. Его сразу застрелили возле гостиницы. Он ничего не делал», — говорит он.

Рахымбеков также рассказывает, что на суде было несколько свидетелей, которые говорили, что на них оказывалось давление.

«Один из парней, который попал на камеру, вез раненых в больницу. Потом его самого закрыли. На суде он сказал, что свидетельствовал против других из-за того, что ему не оказывали медицинскую помощь, а он в ней нуждался, и ему нужно было быстро выйти на свободу, чтобы выжить. “Я не верю властям, никаким. Тогда я был под давлением, сейчас я говорю правду” - сказал он тогда. Другой парень сказал, что ему к голове приставили пистолет и угрожали убить. Их тоже заставили свидетельствовать против нас. Другой находился под подпиской о невыезде, ему предлагали свидетельствовать против двух людей, за что ему бы облегчили статью. Он не согласился. Таких историй куча», — говорит он.

Показания военных. 91 выстрел в небо

Бекежанова рассказывает, что на заседание суда пришли военные, которые были внутри этих БТР. Один из них был наводчиком-оператором в БТР.

«Он сказал, что произвел 91 выстрел. Все в небо. Но мы же видели на видео, что стреляли во все стороны. В банкомат Halyk Bank, в здания, пули попали в кондиционеры, в окна, камеры. Пуля попадает в газель, которая затем начинает гореть. Пулями сносит забор», — говорит она.

Военный, говорит она, сказал, что на БТР нападали и стреляли.

«Мне 70 лет, — говорит Туратай Рахымбеков, дедушка погибшего Токтара Ошакбая. — Но даже семилетний бы не поверил в его слово. Мы спросили у него, зачем, для чего он вообще вышел на службу в город. Говорит: “Защищать народ”. От кого он его защищал? От властей? Мне в голову просто не лезет. Как он, будучи гражданином Казахстана, мог убить стольких людей. Они же тоже казахстанцы, казахи, чьи-то дети?».

Шынгысбеков добавляет, что эти военные, вплоть до подполковников, не знают какое вооружение установлено в БТР.

«Я этого не понимаю. Я сам был военнослужащим, знаю эту всю технику. Там есть механик-водитель, командир, наводчик-оператор, сзади сидят десантные войска. Мы спросили у наводчика-оператора, кто тебе дал разрешение, приказ стрелять? Он сообщил, что это нынешний министр обороны, в то время был его заместителем - Жаксылыков Руслан. По его словам, он пришел, провел инструктаж и сказал: “Что бы ни было, пополните боеприпасы вашей техники и автоматов, на площади беспорядки, они делают так и так. Стрелять на поражение”. Насколько я знаю, заместитель министра обороны не может дать такой приказ. В каких законах это написано?», — говорит Шынгысбеков.

Во время свидетельствования военного, мать Токтара Ошакбая - Жамиля Рахымбекова вскочила и дала ему пощечину.

«Его речь нас очень сильно задела. Он так спокойно обо всем говорил, ему не было ни секунды стыдно, за то, что он убил наших детей. После пощечины ему, он схватил ее за шею и сжал, хотел задушить. Хотел задушить мать, которая убита горем, потерявшую сына. Мы их разняли», — рассказывает Бекежанова.

Другой военный - командир-полковник заявил, что стрелял в людей, потому что «те являются террористами». Он также добавил, что видел вспышки от огнестрельного оружия.

«Пусть их либо оправдают, либо выкопают из земли и посадят в тюрьму»

«Мы — простой народ. Дети нашего народа умирают и их еще террористами объявляют. Сын бывшего акима, министра Жансеита Туймебаева погибает в январе. Виновных быстро находят. А наши…, — говорит Рахымбеков, — Надо будет. Мы устроим второй январь».

«Устроим. Мы не успокоимся, будем бороться, пока наших близких не оправдают», — поддерживает его Бекежанова.

«Не остановимся. Если будут оказывать давление, будут выгонять, будем в другой стране - и там будет бороться», — добавляет Рахымбеков.

«Я не успокоюсь, пока он не будет оправдан. Пока Токаев меня не примет, пока меня не выслушает, до тех пор я не остановлюсь. 8 раз я была в Астане. Вы знаете, что в Шымкенте оправдали 20 погибших, но в Жамбылской области ни одного такого. Почему? Тараз не подчиняется нашему государству? Или же никто не знает о приказе Токаева? Тут беспредел и безграмотность повсеместная. Амнистия только для живых. Почему мертвые не подпадают под нее? Их убили год назад, трупы свезли и кинули на площади, сами придумали свидетелей и сами судят. Какая здесь амнистия? В первой статье нашей Конституции есть слова про “человека и его жизнь”. Все, что происходит, наносит ущерб нашей Конституции. Мы ищем справедливости. Хоть 80 лет мне будет - я не остановлюсь. Пусть их либо оправдают, либо выкопают из земли и посадят в тюрьму», — говорит она.

Бекежанова добавляет, что «Тараз словно находится где-то на краю, в каком то захолустье, где ничего не работает».

«Никакой справедливости в Таразе нет. Не найдешь. Они сами все устроят, все поджоги, нападения, беспорядки и винят в этом наших детей. Наших пятерых детей, которые не успели даже вырасти. Они до площади не успели дойти, как их всех убили. Свидетели, видеозаписи, все показывает, что они не участвовали в беспорядках. Но власти делают то, что хотят», — констатирует она.

«Мы заходим утром в 9 часов в суд, в 6:30 оттуда выходим. Так каждый день. Каждый день заливаемся слезами. Ни чаю не можем выпить, ни покушать, никакой жизни нету. Дети, которые дома сейчас - словно на улице остались. Двое детей у меня еще осталось. После смерти первенца я лишилась радости днем и сна ночью. Я пытаюсь еще работать, у меня нет прав бросать ее. Мне нужно кормить оставшихся детей. Надо жить. До обеда я на суде, после обеда на работе. Живу такой…собачьей жизнью», — говорит Рахымбекова.