Безъядерная зона

Зона без границ

Границы зоны ядерной безопасности должны были быть определены в 2023 году – на основании комплексного экологического обследования территории бывшего Семипалатинского ядерного полигона. А в 2024–2025 годах планировалось передать пригодные территории в хозяйственный оборот. Ожидалось, что площадь Семипалатинской зоны ядерной безопасности составит 9,2 тыс. кв. км. Однако границы и площади зоны до сих пор не определены, хотя закон вступил в силу с 1 января 2024 года.

Комплексное экологическое обследование территории бывшего полигона проводилось с 2008 года с целью получения данных о радиационном состоянии окружающей среды, и в 2021 году Национальный ядерный центр объявил о его завершении. Было обследовано 18,3 тыс. кв. км территории. Это обследование включало: определение содержания основных техногенных радионуклидов в почве; оценку радиационного состояния поверхностных и подземных вод; исследование загрязнения атмосферного воздуха; оценку радиационного состояния растительного покрова и возможных концентраций радионуклидов в сельскохозяйственной растениеводческой продукции; оценку содержания радионуклидов в организме диких и домашних животных; оценку дозовых нагрузок на население при условии проживания и осуществления деятельности на обследуемой территории.

«Было установлено, что на площади, занимающей более 80% всей территории СИП, значение среднегодовой эффективной дозы для населения не превысит 0,3 мЗв/год. К примеру, в Республике Казахстан среднегодовое значение эффективной дозы для населения не должно превышать 1 мЗв в год», - говорилось в сообщении НЯЦ в 2021 году.

В центре отмечали, что на большей части полигона «ожидаемые дозы облучения населения намного ниже нормируемых величин».

Обследование 2008-2021 годов показало, что земли на площади 8,9 тыс. кв. км пригодны к использованию, а сверхнормативное загрязнение выявлено на 9,4 тыс. кв. км. В Национальном ядерном центре сообщили «Власти», что к участкам со сверхнормативным радиоактивным загрязнением, которое по своим значениям достигает уровней радиоактивных отходов, относятся Атомное озеро, испытательные площадки 4, 4А, «Сары-Узень», «Балапан», «Телькем», «Дегелен» и «Опытное поле».

«Следы радиоактивных выпадений – в пределах полигона», - добавили в НЯЦ.

Кроме того, в северной части полигона находится могильник М, расположенный на расстоянии около 15 км от Курчатова по направлению к испытательной площадке «Опытное поле». По данным НЯЦ, он представляет собой участок «с приповерхностным захоронением радиоактивных отходов в период проведения ядерных испытаний».

Также на Семипалатинском полигоне в советское время проводили испытания боевых радиоактивных веществ. Радиоактивные отходы, содержащие в основном стронций-90, привозили на полигон и распыляли различными методами в пределах площадок 4 и 4а. В Национальном ядерном центре отметили, что в результате этих испытаний произошло загрязнение местности более чем на 30 участках в пределах данных площадок.

«Уровень радиоактивного загрязнения на некоторых участках соизмерим со среднеактивными радиоактивными отходами», - добавили в центре, подчеркнув, что формы нахождения радионуклидов в почве, их миграционные способности и высокие уровни радиоактивного загрязнения делают эти участки наиболее опасными.

В министерстве энергетики в свою очередь отмечают, что радиоактивное загрязнение имеет локальный характер и не сконцентрировано на всей территории полигона. По данным ведомства, «основная часть радиоактивно загрязненных земель расположена в пределах испытательных площадок».

Когда будут определены границы и площади зоны ядерной безопасности, неизвестно. Национальный ядерный центр сообщил, что направил в министерство энергетики соответствующие предложения и материалы комплексного экологического обследования. По предложению НЯЦ, общая площадь зоны ядерной безопасности составит примерно 8,4 тыс. кв. км. Из них область Абай занимает около 5,1 тыс. кв. км, Павлодарская – порядка 2,9 тыс. кв. км и Карагандинская – около 0,4 тыс. кв. км.

«Точные границы и площади будут определены по результатам государственной экологической и санитарно-эпидемиологической экспертиз материалов комплексного экологического обследования и по согласованию с местными исполнительными органами», - отметили в центре, хотя ранее планировалось, что государственную экологическую экспертизу проведут в 2022 году.

В министерстве энергетики сообщили, что материалы комплексного экологического обследования, обосновывающие установление границ и площадей земельных участков зоны ядерной безопасности, поступили к ним 14 июня этого года. Министерство уже согласовало их, теперь они проходят санитарно-эпидемиологическую и государственную экологическую экспертизы. После получения заключения земельной комиссии Национальный ядерный центр разработает землеустроительный проект и с заявлением о предоставлении соответствующего права на земельный участок отправит его на утверждение в акиматы Карагандинской и Павлодарской областей, а также области Абай. Затем внесет в Минэнерго предложение о переводе этих земель запаса в земли зоны ядерной безопасности с представлением обоснования, результатов экологического обследования и заключения экспертиз. На основании этих документов окончательное решение будет принимать правительство.

Сейчас, как сообщили в Минэнерго и НЯЦ, проводится комплексное экологическое обследование территорий, прилегающих к полигону. В частности, части территории области Абай, отнесенной к зоне чрезвычайного радиационного риска: Саржалского сельского округа, участка реки Шаган и его прибрежной территории, а также населенных пунктов Саржал, Сарапан и Иса. Общая площадь обследованных территорий составит 2 702 кв. км. Работы обещают завершить в декабре этого года.

А в следующем году планируется начать комплексное экологическое обследование Долонского сельского округа Бескарагайского района области Абай – эта территория тоже относится к зоне чрезвычайного радиационного риска и прилегает к границам полигона, а также части территории Каркаралинского района Карагандинской области, который относится к зоне максимального радиационного риска.

Сомнительная реабилитация

Законом предусматривается, что радиоактивный грунт с полигона будут вывозить и захоранивать в специальном месте. В 2021 году в НЯЦ сообщали, что в Майском районе Павлодарской области, на территории полигона, будет построено специальное хранилище. Оно будет находиться в 75 км от Курчатова, в 130 км от Семея и в 250 км от Павлодара.

Строительство должно было начаться в 2021 году. Однако этого не произошло. Как следует из ответа НЯЦ на запрос «Власти», центр совместно с департаментом атомной энергетики и промышленности Минэнерго только подготовил пакет документов для инвестиционного предложения по созданию пункта хранения радиоактивных отходов и бюджетной заявки для реабилитации отдельных территорий полигона. В свою очередь в министерстве энергетики сообщили, что сейчас разрабатывается технико-экономическое обоснование по выбору площадки пункта хранения радиоактивных отходов.

«Ввод в эксплуатацию хранилища позволит очистить территорию вышеуказанных площадок (Атомное озеро, испытательные площадки 4, 4А, “Сары-Узень”, “Балапан”, “Телькем”, “Дегелен” и “Опытное поле” - В.) от радиоактивно загрязненной почвы, локализовать и разместить радиоактивные отходы для длительного хранения, которые являются источником вторичного загрязнения окружающей среды», - подчеркнули в ведомстве.

В Национальном ядерном центре планируют в ближайшие годы провести наибольший объем рекультивационных работ на площадках 4 и 4а и разместить в хранилище около 100 тыс. кубометров радиоактивных отходов с бывшего полигона.

Между тем на общественных слушаниях весной этого года сообщалось, что площадка под хранилище определена в технической зоне комплекса исследовательских реакторов «Байкал-1». Ближайший населенный пункт от этого места находится в 80 км – село Большой Акжар.

В НЯЦ заверяли, что все будет безопасно. Но еще в 2021 году общественники усомнились в этом. В частности, они отмечали, что «дети получат ту же самую проблему, только сконцентрированную в одном месте». Также они говорили, что власти не учли строительство отдельной дороги для перевозки зараженного грунта – его намерены возить по действующим магистралям. Кроме того, есть риск повторного загрязнения почвы, так как радионуклиды может отнести на неизвестное расстояние.

У экологов эта инициатива тоже вызывает сомнения. Директор проекта Ассоциации развития гражданского общества «GLocal продвижение локализации ЦУР в Казахстане», биолог, эколог и специалист по генетическим исследованиям Кайша Атаханова считает, что земли полигона лучше вообще не трогать.

«На чем они будут увозить? Куда складировать? В каких-то специальных контейнерах они это будут перевозить? Насколько люди, которые там будут работать, будут защищены?» - говорит она.

Атаханова поясняет, что если какое-то химическое вещество и можно каким-то способом «обезвредить», то «это же не получается с радиацией», потому что период полураспада плутония-239, к примеру, составляет 24,4 тыс. лет. (Альфа-частицы, которые излучает плутоний, при попадании в организм могут уничтожать клетки, что приводит к развитию легочных заболеваний, включая рак. Когда плутоний проходит через организм, он откладывается в костях, печени и селезенке.)

«То есть биосфера не может от радиоактивных изотопов химическим, ускоренным методом обезвредиться. Это только полураспад. А если все это снимать, куда-то переносить, – это нужно делать современными методами, чтобы не произошло вторичное загрязнение», - отмечает она.

Помимо хранилища радиоактивных отходов, на территории зоны ядерной безопасности будут находиться хранилища опасных отходов. Однако непонятно, как это будет работать. И хотя, как считает эколог Дмитрий Калмыков, «Семипалатинский ядерный полигон – идеальное место для хранения любых отходов и в любых количествах хоть со всего мира», на практике не все предприятия даже в Казахстане могут это сделать.

Например, в 2020 году министерство экологии, геологии и природных ресурсов и АО «НАК «Казатомпром» заключили меморандум о сотрудничестве, который предусматривал захоронение твердых радиоактивных отходов Ульбинского металлургического завода на полигоне. Однако, как сообщили в УМЗ на запрос «Власти», завод так и не разместил там эти отходы. По состоянию на 11 июля 2024 года, на участке хвостового хозяйства завода хранится 4 230,4 тонны таких отходов, включая законсервированные сооружения, и меньше чем через два года – в феврале 2026-го – истечет «расчетный срок заполнения сооружения».

В сентябре 2022 года в ходе общественных слушаний в Усть-Каменогорске директор по безопасности производства АО «УМЗ» Евгений Чумин говорил, что в связи с законом «О Семипалатинской зоне ядерной безопасности», который тогда еще обсуждался, процесс предоставления земельного участка на территории полигона для нужд УМЗ прекращен. Он пояснял, что, согласно закону, объекты инфраструктуры на полигоне будут государственной собственностью, а это лишает завод возможности получения прав на земельный участок для захоронения радиоактивных отходов на территории бывшего полигона и оформления имущественных прав на специальные хранилища.

Между тем в Национальном ядерном центре заявили, что УМЗ по этому вопросу к ним не обращался: «В функции уполномоченной организации по обеспечению функционирования СЗЯБ входит создание на территории СЗЯБ пунктов хранения и захоронения радиоактивных отходов при возникновении такой необходимости. При этом предложений по созданию подобных пунктов в адрес РГП НЯЦ РК от АО “УМЗ” не поступало».

При этом в НЯЦ добавили, что создание пунктов хранения/захоронения радиоактивных отходов «не ограничено территорией бывшего СИП и планируемой СЗЯБ», и вообще, решение о создании таких пунктов принимается постановлением правительства.

Одним из таких постановлений после принятия закона о Семипалатинской зоне ядерной безопасности ТОО «Казцинк» были предоставлены права аренды до 2039 года на земельные участки площадью 119,03 га, которые перевели из категории земель запаса на территории бывшего полигона в области Абай в категорию земель промышленности, транспорта, связи, для нужд космической деятельности, обороны, национальной безопасности и иного несельскохозяйственного назначения.

Бесполезный закон

В 2021 году, когда еще обсуждался проект закона, планировалось на основании комплексного исследования предусмотреть, что «чистые» земли будут передавать акиматам для хозяйственных нужд – это около 1 млн га, а по-прежнему загрязненные земли будут находиться под постоянным мониторингом. При этом они будут находиться в государственной собственности и не подлежать отчуждению.

Дискуссии о передаче земель бывшего полигона под пастбища в том числе, которых в стране не хватает, идут уже более десятка лет. В НЯЦ настаивают, что земли полигона, за исключением тех, где непосредственно проводились испытания, уже не представляют опасности. В 2017 году глава НЯЦ Эрлан Батырбеков говорил, что «полностью решить проблему Семипалатинского полигона» планируется к 2023 году.

«Мы вернем более 85% всех земель Семипалатинского полигона в сельскохозяйственный оборот и останется 10–15% земель, которые должны оставаться земельным запасом», - отмечал он.

Экологи же выступают против, потому что в самых опасных зонах бывшего полигона радиоактивный фон до сих пор доходит до 10-20 миллирентген в час, и в целом бывший Семипалатинский полигон будет представлять опасность еще очень долго, так как срок распада америция-241 составляет более 430 лет, а плутония-239, как уже говорилось выше, – 24,4 тыс. лет.

«Там, где испытывалось ядерное оружие, – это десятки квадратных километров земель, которые будут радиоактивными и непригодными еще миллионы лет», - говорит Дмитрий Калмыков.

Он считает, что в целом вся территория полигона должна быть закрыта для населения, потому что загрязненность земель неравномерна, и в 100 метрах от «чистых» земель могут находиться радиоактивные. Несмотря на это, и на самом полигоне, и на прилегающих к нему территориях по-прежнему живут люди и продолжают пасти скот.

«На самом деле все земли, на которых растет трава, давно используются. Весь полигон находится в несанкционированном использовании, и государство пальцем не шевелит, чтобы это остановить. Там зимовки, сенокосы, пастбища, коровы, лошади. Поэтому это лицемерие чистой воды – про передачу, не хватает пастбищ, надо что-то сделать», - отмечает он.

По его мнению, чтобы обеспечить полную безопасность населения, нужно оградить забором те земли, которые непригодны к использованию.

«Как на всех ядерных полигонах, должен быть забор, канава, чтобы лошади не могли пройти, (должен быть – В.) патруль, охрана. Там часть земель уже действительно чистая – срок большой прошел, радиоактивные вещества распадаются, а часть грязная, то есть 100 метров в сторону – и там уже радиоактивные отходы на земле», - говорит Калмыков.

Кайша Атаханова в свою очередь отмечает, что это все «условно чистые участки», на самое же деле нельзя говорить об этом с уверенностью. Она привела в пример Беларусь, где после аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году рост активности загрязненной америцием-241 почвы будет продолжаться до 2060 года. А через 100 лет после аварии общая активность почвы на загрязненных территориях будет выше в 2,4 раза, чем в 1986 году. Снижение же альфа-активности почвы от америция будет ожидаться только после 2400 года. (Америций-241 при попадании в организм в основном концентрируется в костях, печени и мышцах, может оставаться в организме десятилетиями и подвергать облучению окружающие ткани, повышая риск развития рака.)

Также она привела в пример Восточно-Уральский радиоактивный след после Кыштымской аварии на химкомбинате «Маяк» в закрытом городе Челябинск-40 в 1957 году: лесная почва, чернозем – в верхних границах – до сих пор загрязнены цезием и стронцием. (Цезий-137 увеличивает риск развития рака, накапливаясь в мягких тканях, особенно в мышцах, а стронций-90 откладывается в тканях костей, что может вызвать онкологические заболевания, в том числе костного мозга.)

«О чем мы говорим: что сейчас у нас полигон чистый? Если даже вот такие простые сравнения взять, где было радиоактивное загрязнение и что там происходит, то говорить, что у нас территория (бывшего Семипалатинского полигона – В.) чистая – я бы не сказала», - отметила она.

Атаханова добавляет, что хозяйственное пользование предполагает пахотные работы, освоение земель, выращивание различных сельхозкультур, добычу полезных ископаемых, но как только там начнутся какие-то работы, «никто не даст гарантии, что не произойдет вторичного загрязнения». Так как стронций и цезий залегают на глубине 25–30 см, а плутоний сосредоточен в верхнем, пятисантиметровом слое почвы.

Кроме того, по ее словам, как только официально территория будет открыта для хозяйственного пользования, то будут сняты обременения, которые сейчас есть, а значит, о радиационной безопасности вряд ли будут думать.

«Там идет и добыча, там выпасают скот – все, что угодно, оно никогда и не заканчивается. Это просто легализация того, что происходит <…> Если это все будет считаться чистой землей, то это уже ничего не будет никого обременять. Никто ничего не будет потом исследовать, смотреть», - говорит она.

Атаханова отмечает, что площадь полигона – 18 тыс. кв. км, и за них отвечал Национальный ядерный центр в Курчатове, а в результате испытаний загрязненными стали 360 тыс. кв. км. И после передачи земель в хозяйственное пользование отвечать за них и безопасность людей должны будут местные акимы, но они не будут этого делать, поскольку земли будут считаться чистыми.

Общественный деятель из Семея Майра Абенова полагает, что за 30 с лишним лет власти Казахстана, пользуясь международной помощью, должны были все сделать для того, чтобы проверить «чуть ли не каждый сантиметр» и сказать, где безопасно, где можно жить и пасти скот. Абенова тоже констатирует, что близ полигона по-прежнему живут люди, основным источником дохода которых является животноводство. И вся эта продукция поступает не только на рынки Семея, «но идет и в Астану, и в Алматы».

«И где гарантия, что она не опасна? Там же добывается уголь (“Каражыра”, на бывшей площадке “Балапан” – В.). И вот этим углем люди отапливаются по всей области. Я предлагала при продаже указывать дозу радиации», - отмечает общественница.

В то же время, по ее словам, заграждения на полигоне не являются гарантией безопасности, поскольку даже раньше на огражденные территории за деньги пускали пасти скот.

В прошлом году Национальный ядерный центр провел анализ мониторинга уровня радиоактивного загрязнения атмосферного воздуха, подземных и поверхностных вод, почвы и растений, который показал, что «миграции техногенных радионуклидов за пределы предполагаемой границы СЗЯБ и СИП не зафиксировано, за исключением участка реки Шаган, в водах которой установлено превышение уровня вмешательства по тритию (7600 Бк/кг) за границами бывшего СИП». Какой именно это участок, в НЯЦ не уточнили. Река Шаган течет вдоль восточной границы бывшего полигона, пересекает испытательную площадку «Балапан» и является левобережным притоком реки Иртыш. Вода реки Шаган используется в хозяйственных целях населением, проживающим вблизи. А тритий попадает в организм как раз с водой, а также с воздухом или впитывается кожей, быстро распространяется по нему и представляет серьезную угрозу для здоровья, в частности может повредить генетический аппарат клеток.

В 2020 году ученые опубликовали результаты обследования испытательной площадки 4, которое выявило девять новых «объектов с повышенным содержанием техногенных радионуклидов». Объекты представляют собой небольшие по площади участки от 0,001 до 0,1 кв. км.

«В целом испытания боевых радиоактивных веществ вызвали радиоактивное загрязнение, которое до сих пор представляет реальную опасность облучения для местного населения, проживающего поблизости и осуществляющего сельскохозяйственную деятельность», - говорится в статье, опубликованной в вестнике НЯЦ в марте 2020 года.

В статье также отмечается, что радиоактивное загрязнение, вызванное испытаниями и сформировавшееся в результате миграционных процессов, является потенциальным источником вторичного радиоактивного загрязнения окружающей среды как в пределах площадок, так и на прилегающих территориях.

Кайша Атаханова говорит, что карта земель, составленная пять лет назад, сейчас уже потеряла актуальность – если снова проверить радиационный фон, она уже будет совершенно другой.

«А если еще начинать копать, сеять, добывать руду и другие полезные ископаемые, представляете, как там изменится радиационная обстановка?» - отмечает она.

В парламенте при принятии закона о зоне ядерной безопасности ожидали, что он будет «способствовать кардинальному решению экологических проблем, вызванных проведением ядерных испытаний». Однако Дмитрий Калмыков считает этот закон бесполезным для населения. Он отмечает, что у государства есть все инструменты – законодательные, исполнительные, регуляторные – уже сейчас.

«И в той части, в которой государству интересно, там все прекрасно отрегулировано. Например, в сфере добычи полезных ископаемых, там уже много лет действуют десятки предприятий, и там практически идеально соблюдены законы, правила, безопасность персонала, наличие лицензий, аттестации, аккредитации, контроль», - привел он пример.

Калмыков считает это одним из доказательств того, «что там, где крутятся деньги, то все чудесно соблюдается, а там, где сельское хозяйство и бедное население, которое никому не нужно, там не соблюдается ничего».

Он считает закон бесполезным, потому что в нем ничего не сказано про то, что надо прекратить несанкционированное использование загрязненных земель населением и про то, как это предотвратить в будущем. Еще при разработке законопроекта эколог входил в рабочую группу, но уже тогда эти предложения игнорировались.

«Вообще про население там (в законе – В.) ничего не говорится. Оно же прям живет внутри полигона, зимовки, я на них каждый год бываю, прям на испытательных площадках; коровы, лошади в ядерных кратерах воду пьют. Куда это население? Его же надо отселять. Мы уже устали это повторять, это аксиома – население не должно жить внутри ядерного полигона. Это самое главное, что должно быть в таком законе», - подчеркнул Калмыков.

Нет в открытом доступе и результатов комплексного экологического обследования. Калмыков отмечает, что в целом за эти годы был «миллион» разных исследований, на которые потрачены огромные деньги, но в итоге эти «результаты не идут никуда на полезное дело», а найти их в открытом доступе невозможно.

О том, что казахстанские власти не проводят никакой информационной кампании ни по новому закону, ни в целом по экологической и радиационной обстановке в регионе, говорит и Майра Абенова. При том что законом предусмотрено, что НЯЦ должен освещать свою деятельность по реализации закона, информировать население о радиационной обстановке и принимаемых мерах по ее улучшению.

«Это хорошо, конечно, что закон приняли. Но информации ноль. <...> Государство нам для чего? Чтобы создать безопасные условия для жизни. Поэтому эти все моменты они должны не замалчивать, о некоторых вещах (должны – В.) говорить открыто, информация должна быть доступной», - подчеркивает она.

По словам Абеновой, тема полигона и раньше была закрыта, и люди, живущие недалеко от него, «сами не знали, насколько чудовищно то, что там происходило». И многие даже сейчас «живут в неведении».

«Я открыто везде говорю, что 40 лет испытаний – это все равно, что мы пережили сорокалетнюю атомную войну, о которой мы не знали. Мы не знали, с кем воевать, и просто умирали. И нет ни одной семьи, в которой кто-нибудь не заболел, не пострадал от последствий», - говорит она.

Причем, по ее словам, это не обязательно онкологические заболевания, но тем не менее в каждой семье, у каждого человека есть в кругу родственников или знакомых люди, «которые ушли в мир иной вследствие заболеваний, связанных с полигоном».

«Хотя это связать тоже не очень легко, мы еще доказывать должны, сколько бэр мы перенесли и так далее. Тоже парадокс», - отмечает она.

Кайша Атаханова констатирует, что люди в регионе болеют до сих пор, в том числе и маленькие дети.

На сегодняшний день нет точных данных о состоянии здоровья проживающего в регионе населения, и даже о точном количестве казахстанцев, признанных пострадавшими, в том числе по четвертому поколению.

В министерстве труда и соцзащиты населения сообщили, что в Государственном научном автоматизированном медицинском регистре имеются данные по 373 тыс. пострадавшим от ядерных испытаний, в том числе по их потомкам, имеющим различный жизненный статус: жив, умер, выбыл. При этом единовременную денежную компенсацию на сегодняшний день получили свыше 1,1 млн граждан. А государственное социальное пособие по инвалидности вследствие радиационного воздействия при проведении ядерных взрывов и испытаний получают более 4,3 тыс. человек, «среди которых могут быть лица, относящиеся к четвертому поколению пострадавших граждан».

«Конкретными данными о четвертом поколении пострадавших от последствий ядерных испытаний не располагаем. По данному вопросу рекомендуем обратиться в министерство здравоохранения», - отметили в ведомстве.

Однако в Минздраве ответили, что тоже не располагают такими данными, отметив, что «для этого необходимо проведение масштабных научных исследований с обязательным изучением хромосомных и генетических мутаций для выявления причинно-следственных связей заболеваний с воздействием ионизирующих излучений». Таким образом в ведомстве дали понять, что не собираются проводить комплексное обследование жителей районов, прилегающих к бывшему полигону.

В Минздраве сообщили, что, по данным на 31 июля этого года, из 373 749 человек, непосредственно подвергавшихся облучению и их потомков, живы 242 327 человек. А региональным экспертным советом по оценке связи заболеваний, инвалидности и смертности от воздействия радиационных факторов с 1995 года рассмотрено 45 795 дел. Из 25 770 дел 19 138 связано с воздействием ионизирующего излучения. По причине смерти рассмотрено 19 953 дела, из них связано с воздействием ионизирующего излучения 15 559 дел. 72 человека были направлены на дообследования, однако о результатах не сообщается. В министерстве также отметили, что наиболее частыми причинами обращения служат злокачественные новообразования и болезни системы кровообращения.

Несовершенная защита

В 1992 году, после закрытия полигона, в Казахстане был принят закон о социальной защите пострадавших от ядерных испытаний. За эти годы в него несколько раз вносились поправки, но он по-прежнему несовершенен. Депутаты и активисты неоднократно поднимали вопросы о пересмотре льгот пострадавшему населению. Однако правительство по-прежнему не считает нужным это сделать.

В частности, соцподдержка населению, имеющему статус пострадавшего, предоставляется за счет средств работодателя: это и дополнительная оплата труда, и дополнительный оплачиваемый отпуск, за исключением работников госпредприятий и госорганизаций, где все это делается за счет бюджетных средств. Однако пострадавшие, переехавшие в другие регионы, теряют свои льготы. В министерстве труда и социальной защиты населения сообщили, что не намерены пересматривать эти нормы во благо самих же пострадавших, поскольку в противном случае «наличие у претендентов при приеме на работу статуса пострадавшего от ядерных испытаний может послужить дополнительным основанием для отказа им работодателями в силу их нежелания нести дополнительные расходы».

«По этим же причинам данная норма может повлечь факты высвобождения и действующих (уже состоящих в трудовых отношениях) работников, имеющих статус пострадавшего», - заявили в ведомстве.

Майра Абенова подчеркивает, что государство переложило социальную поддержку пострадавших на плечи предпринимателей, которые являются такими же пострадавшими: «Эти экологические надбавки навесили на предпринимателей. Этот предприниматель сам пострадавший, почему он должен платить?»

По ее мнению, бизнес в пострадавших регионах, по сравнению с другими регионам, «тяжеловеснее», потому что платит налоги, как все, плюс «еще и доплаты», а потому он «неконкурентоспособный». Более того, это отражается на конечных потребителях, потому что предприниматель «все эти выплаты по копейке раскидает на свои товары и услуги».

Абенова отметила, что активисты неоднократно поднимали вопрос несовершенства законодательства в правительстве и парламенте, но их никто так и не услышал. В частности, они предлагали принять новый закон о социальной защите пострадавших, потому что это региональная проблема, и разработать программу устойчивого развития региона.

«Нужно создать правительственную комиссию во главе с премьером. В эту комиссию должны войти минимум 10 министерств, начиная с министерства иностранных дел, потому что нужно международное внимание к региону. И в эту комиссию включить представителей местных органов власти, здесь должны быть независимые люди, которые мыслят широко, бизнесмены нового поколения, и все вместе мы такую программу разработаем. Пусть она будет на 5 лет, на 10, но это будет наша цель – улучшить качество жизни людей», - говорит общественница.

По ее словам, вице-премьер Тамара Дуйсенова еще год назад поручала создать рабочую группу, но в ее состав вошли «люди, которые не принимают решения», поэтому Абенова считает эту рабочую группу неработоспособной, более того, она есть только «на бумаге», соответственно, поручение Дуйсеновой до сих пор не исполнено. Хотя общественники предоставили 13 предложений и подготовили презентацию, как они видят программу по развитию региона.

«Если этот регион экологически пострадавший, со знаком ядерной опасности, то эта программа должна преследовать цель из этого региона сделать зону зеленой экономики», - отметили она.

Однако, по ее словам, в Казахстане все программы и законы принимаются или «с потолка», или «списываются с российских законов», и в их разработке не участвует общество.

«Пользуясь тем, что законы принимаются без нашего участия, этот закон (о соцзащите пострадавших – В.) настолько “утрясли”, что, можно сказать, от него ничего не осталось, а то, что осталось, вызывает массу серьезных вопросов. Мы правительству предлагаем новые способы решения этой проблемы с пострадавшими. Но оно не слышит», - говорит Абенова.

Кайша Атаханова также считает, что новый закон о зоне ядерной безопасности должны были принимать не только с учетом мнения населения, но и с учетом международного опыта. Она предлагала еще до разработки закона провести международный круглый стол и пригласить к его участию экспертов из тех стран, которые столкнулись с радиоактивным загрязнением, но предложение так и не нашло поддержки.

Атаханова говорит, что вместе с Гульсум Какимжановой, которая стояла у истоков движения «Невада – Семипалатинск», они предлагали министерству окружающей среды пригласить к обсуждению вопросов о передаче земель население, чтобы оно понимало риски. По ее словам, они с Какимжановой проводили встречи с жителями регионов, прилегающих к полигону, и спрашивали, готовы ли они к передаче земель бывшего полигона в пользование. На что люди отвечали: им нужна уверенность в том, что радиации нет, что нужна соответствующая карта в открытом доступе.

***

29 августа Казахстан отмечает 33-ю годовщину со дня закрытия Семипалатинского полигона. За эти годы были приняты только два важных закона, затрагивающие непосредственно последствия испытаний. Однако у Казахстана по-прежнему нет полных данных об этих последствиях для людей: соответствующие исследования были еще в советское время, а свои независимая республика не проводила. Результатов же комплексного экологического обследования в открытом доступе нет, чтобы согласиться с утверждениями властей о том, что часть земель полигона уже не представляет опасности для населения.

На фоне информационного вакуума, практики замалчивания и игнорирования запросов общества все эти заверения выглядят не более чем манипуляцией общественной памятью. Такую же практику манипулирования использует в своей «чернобыльской политике» президент Беларуси Александр Лукашенко, тоже игнорируя людей, а ученых, опубликовавших исследования о серьезных последствиях аварии на ЧАЭС даже спустя годы, подвергает репрессиям.

Экологи считают, что Семипалатинскому региону необходима не только реабилитация земель бывшего полигона, а полноценная программа развития. Программа, которая позволит перестать относиться к трагедии отчужденно и поможет восстановить здоровье людей, создать благоприятные условия для жизни, а также создать хорошую экономическую зону и комплексно решать все вопросы.