Dream of Казахстан

Записала Айсулу Тойшибекова

Фото предоставлены Юлией Бокслер, автор – Ана Катала

В 1996 году семья Юлии Бокслер эмигрировала из Казахстана в Германию, как и многие семьи этнических немцев в те годы. Спустя 18 лет Юлия вернулась в Казахстан, чтобы не только посетить места из своих воспоминаний, но и узнать получше далекую страну, мысли о которой тревожили девушку много лет. В Казахстане Юлия вместе с друзьями сняла документальный фильм Bye-Bye Baby, который будет показан 9 декабря в рамках Конкурса документального кино Центральной Азии в киноцентре «Арман».

Переезд

Мне было почти десять лет, когда мы переехали в Германию, но мысли о Казахстане меня никогда не покидали. Что странно, во всей семье это чувствовала только я, тогда как мои родные очень быстро освоились в Германии. Довольно скоро после переезда мы оказались в пригороде Берлина, родители до сих пор живут там.

У нас ассимилированная семья, но я всегда говорила, что я european citizen, потому что никогда не чувствовала свою принадлежность какому-то этносу или нации. Конечно, мы сталкивались с неприятием, когда переехали в Германию. Например, в школе. И я знаю, что мои родители с этим сталкивались. Люди боятся того, чего они не знают, так было всегда и везде.

Мы никогда не возвращались. К нам приезжала бабушка из Казахстана, тетя из России, но мои родители как-то отрезали эту опцию возвращения. Для них так, возможно, было легче и удобнее, у меня же всегда оставалось желание посетить Казахстан.

Лет с 13-14 появилась идея о другой далекой стране, из которой я родом. В 15 лет я начала слушать песни Виктора Цоя, пыталась найти какую-то информацию о Казахстане. Это было начало нулевых – еще трудно что-то найти, еще не было так много информации и социальных сетей, поэтому у меня в голове сохранялся туманный образ Казахстана. Во время эмиграции я многое забыла, исчез большой кусок памяти – детства лет до десяти. Меня это не то, что тревожило, но я задавалась вопросами: «Почему так? Почему я помню всего пару мест, пару моментов?» Я помнила, например, Кокшетау, Целиноград, Боровое, Зеренду; помнила дом бабушки с дедушкой.

Мой дед был депортирован, отец родился уже в Казахстане. Я знаю их истории и это очень помогло мне. Будучи в Казахстане, я много исследовала тему депортации, общалась с другими депортированными немцами. Весь Казахстан пережил трагедию, страдания и насилие, такие переживания сплачивают людей.

Мне было важно и интересно понять, что это случилось и в моей семье, что это происходило с моими дедушками и бабушками; как это переживание передалось следующим поколениям. Например, мой отец был немцем, которого в школе называли фашистом. А на нас это отложилось по-другому, потому что в Казахстане наше поколение не особо идентифицировали с немцами. Мое поколение затронуто уже не депортацией, а эмиграцией, и она тоже отложилась и на характере, и на каких-то понятиях.

Поездка в Казахстан

Мне было уже за двадцать, я повидала Европу, была в США, и вообще где только не была, а вот на восток, в Восточную Европу я не путешествовала. Мне казалось, что если я туда поеду, то это будет большое, тревожное и в то же время потрясающее путешествие, что к этой поездке нужно подготовиться.

Я с 15 лет путешествовала: просто уезжала и ставила родителей в известность. Так было всегда. Насчет поездки в Казахстан они очень переживали, особенно моя мама, потому что у них остались воспоминания о Казахстане 90-х годов, осталась та картинка беспорядка и криминала, всего того, от чего они когда-то уехали. Многие тогда ведь не знали, куда движется страна.

К тому времени я стала еще больше узнавать о Казахстане, перерыла весь интернет, вышла на Катю Суворову. После такого исследования современного Казахстана у меня уже появилось представление о стране, я объяснила родителям, что сейчас уже всё не так как в 90-х.

Съемки фильма

Я с детства мыслю образами, мои воспоминания сами были такими маленькими видеороликами. Еще до начала работы в киноиндустрии, я снимала видео на камеру каких-то древних телефонов. Собралось несколько тысяч коротких видео, из которых я монтировала какие-то видео-поэмы. Даже в самом фильме есть моменты, которые я снимала на любительскую камеру. Этой второй камерой я сама ловила более интимные моменты. Многие из этих кадров были в конце смонтированы в сцены, которые монтажер Азамат Алтыбасов и я называли сценами «сна». Они состоят из комбинации снимков с закадровым голосом, ассоциативно смешивая «личное» и «иное», «прошлое«» и «современное».

Я понимала, что скоро должна буду поехать в Казахстан. И мне почему-то сразу было понятно, что я не могу туда поехать просто так, как на каникулы. Я рассказала о поездке своей очень близкой подруге Анне, она фотограф, видеограф и режиссер. Анна загорелась, предложила снять фильм вместе, так все и получилось. Вместе с нами поехали её муж и мой, на тот момент, парень, они тоже помогали нам. Все трое из совершенно разных стран (Испании, США, Германии) и им было жутко интересно узнать, что такое Казахстан. Никто ничего никогда не слышал о Казахстане, кроме фильма «Борат». Во время поездки мы поняли, что это будет роуд-муви, потому что я планировала поездки в Кокшетау, где я выросла; хотела вернуться в Целиноград/Астану. Также я хотела посетить места, в которых я не была и ничего о них не знаю, чтобы узнать другой Казахстан, не связанный с моими воспоминаниями.

Пирамида в Астане очень абстрактное здание и нам понравилась его символика. К тому же в ней есть странные пространства, у которых, очевидно, нет предназначения – просто пустые угловые комнаты. В них всего лишь находится загадочный белый занавес в углу, а окна обклеены белыми голубями на синем фоне. Они мне чуть-чуть напомнили эстетику «странностей» из Твин Пикс и очень подошли к сцене про мой сон с лабиринтом.

Однажды мы пошли тусить в типичный казахстанский клуб, чтобы посмотреть как развлекается молодежь. Таксистка сказала, что это один из самых популярных ночных клубов Астаны. Всем нам было жутко интересно понаблюдать, пообщаться и сравнить клубную культуру Астаны с совершенно отличающейся клубной культурой Берлина. Нас всех очень удивило что, танцевали только девушки, а парни лишь наблюдали за ними; что люди там буквально ужинали, сидя за столиками; просто болтали друг с другом. И мне кажется, мы в тот момент впервые увидели «го-го гёрлс» в обыкновенном ночном клубе и немного удивились тому, что они танцевали на барной стойке, так как не было танцплощадки.

В моём родном городе Кокшетау мы часто приходили на площадь перед ЦУМом, так как у моего троюродного брата Заура там донерная, мы всегда встречались перед ней. Там к нам постоянно подходили ребятишки рома (цыгане - прим. V). Наш звукооператор Тим нашел с ними общий язык: давал им поиграть с наушниками, показывал как записывается звук. Тим вообще тайный герой фильма. У него типичный американский подход: он всему постоянно удивляется и всем громко восхищается, и все ему сразу же начинают симпатизировать. У него прекрасный юмор, к тому же он полиглот и быстро схватывает языки – после наших двухнедельных приключений он уже мог читать по-русски и вести несложные беседы.

Кстати, благодаря брату Зауру, его супруге и другу Руслану, мы еще ближе познакомились с молодежью. Руслан катал нас по всему городу и рассказывал много забавных историй. Именно тогда мы начали понимать, что мы уже вообще не молодые по казахстанским меркам; и по сравнению со многими ровесниками в этой стране живём буквально жизнью подростков: без семейных обязательств и прочих обязанностей. Этот «кокшетауский ночной разговор» попал также на плёнку и оказался в фильме.

Интересно, что поездка в Казахстан вызвала во мне желание вернуться, пожить здесь. Я хотела узнать, на чем построена вся моя социальная адаптация и идентичность, все-таки это закладывается в первые лет десять жизни. Конечно, в своей мере меня сформировала Германия и Европa, но социализация была заложена здесь. Родители начали переживать еще больше. Они, конечно, не понимали, почему мне это надо, боялись, что я останусь в Казахстане, буду далеко от них. Сначала я хотела остаться на год, но получилось на два.

Долгое время я не могла смотреть на тот материал, который мы сняли во время поездки, было трудно. В конце концов, я смогла собрать этот фильм только будучи в Казахстане.

После фильма

Самым большим открытием для меня стало то, что несмотря на тот факт, что я уехала из Казахстана в 1996 году, для меня все здесь сразу было ясно, все было совершенно понятно на уровне интуиции. Знакомо не потому, что я здесь везде была и все пережила, а потому что, когда я приехала сюда, то чувствовала себя как дома.

В каких-то вещах я поняла, что я немка, во мне заложены центрально-европейские взгляды и понятия. Это касалось структурных вещей: например, того, как работают общественные институты. В этом у меня, конечно, фундамент немецкого пространства.

После поездки прошла тревожность, это было очень важно. Я поняла, что Казахстан не навсегда исчез из моей жизни. Теперь я знаю, что у меня там и семья, и друзья. Я могу всегда вернуться туда и сейчас это легче, чем когда-либо.