«Инициативы вязнут как в болоте»

В 1979 году депутаты городского совета утвердили список памятников и культуры Алматы, тогда в нем было 77 объектов, затем изменения вносились почти каждый год, к 2006 году список расширился до 130 наименований. Сейчас их осталось примерно 125, в список входят не только здания, но и курганы, скульптуры и надгробия на кладбищах. При этом там в нем нет ни одной мозаики, сграффито или витража.

Алматинский список наследия крайне гибкий: объекты из него исчезают без объяснения причин. Сухие строчки из постановлений никак не проливают свет на то, чем провинились объекты. Так в разное время ценными для акимата города перестали быть автовокзал Сайран, алматинский ипподром, ансамбль площади Республики и даже здание самого акимата - еще до Январских событий 2022 года. Древние курганы тоже выводились из списков наследия, но построившим их, наверное, не так обидно как тем алматинцам, которые живут в городе сейчас. 

Как всех разбудил снос здания Госплана

Все началось в 2015 году с дома по улице Желтоксан, 115. Бывшее здание Госплана решили снести ради постройки современного бизнес-центра «Кайсар плаза». Активисты боролись за сооружение до конца, но силы были неравны – за зданием стояли интересы семьи на тот момент действующего президента, за активистами – только борьба за историческое место, память и облик города. В итоге на месте здания Госплана появился большой архитектурный сундук, а активисты, увидев друг друга, поняли, что они не одиноки и начали свою борьбу за город.

Один из главных аргументов в пользу сноса здания Госплана состоял в том, что оно не являлось памятником архитектуры – ни местного, ни республиканского значения. Поэтому стало очевидно, что чем больше исторических зданий получат охранный статус, тем больше шансов на их спасение.

Возможно, что если бы не кейс «Желтоксан, 115», то не возник бы исследовательский проект по сохранению архитектурной идентичности города Archcode Almaty и другие инициативы по изучению и сохранению архитектурного наследия.

В 2018 году Archcode Almaty предпринял попытку расширить список памятников. На встрече в гостинице «Алматы» группа объявила о том, что будет собирать у горожан предложения о том, какие здания нуждаются в охранном статусе. Предварительно список был обсужден с экспертами. На сайте Власти в поддержку этой инициативы мы сделали небольшой тест, где предлагали людям угадать, какое здание является памятником архитектуры, а какое – нет.

Archcode Almaty изучил правила и понял, что нет четкого регламента по внесению зданий в охранные списки со стороны общественности, все процедуры были крайне размытыми, но все же активисты решили систему испытать на практике.

Archcode Almaty работал с экспертами и специалистами. Например, эксперт-архитектор из ICOMOS Наталья Турекулова помогала сделать текст к подаче документов.

Пакет документов на 10 зданий сдали в акимат, сделали ходатайство о рассмотрении вопроса о внесении этих зданий в охранные списки. То, что происходило потом, Анель Молдахметова, соосновательница Archcode называет «бюрократическим пинг-понгом». Archcode Almaty получил из акимата письмо, смысл которого сводился к тому, что «не беспокойтесь, мы сами этим занимаемся», по факту активистам отказали в рассмотрении поданных ими документов.

«Одна из формулировок была, что не хватает обоснования ценности зданий. Потом почему-то это передали в управление архитектуры, хотя это уже нарушение легитимности процесса. Нам уже начали приходить ответы от управления архитектуры, а дальше появилась инициатива Быкытжана Сагинтаева, когда управление архитектуры вдруг решило само заняться списком памятников. Они решили перехватить инициативу, которая закончилась ничем», - вспоминает Молдахметова.

Речь идет о начинании тогдашнего акима Алматы Бакытжана Сагинтаева, поручившего собрать предложения горожан по включению уникальных сооружений в список памятников истории и культуры. Предполагалось, что потом эти предложения обсудят на общественной комиссии. Свои варианты объектов, которые нужно было взять под государственную охрану, горожане оставляли на сайте управления городского планирования и урбанистики. Это начинание алматинцы восприняли с энтузиазмом – в первые дни поступило около 300 предложений о расширении списка памятников.

Недавно Власть уточнила у управления культуры, что происходит с этим списком, будет ли он рассматриваться для того, чтобы здания из него все же получили охранный статус. Чиновники ответили, что управление не является владельцем сайта «www.almaty.uaig.kz», на котором городскими властями собирались предложения и не располагает информацией касательно его работы. Теперь редакция терпеливо ждет ответа от управления городской мобильности и урбанистики.

Инициатива Archcode по расширению списка памятников архитектуры началась еще в бытность акимом Бауыржана Байбека, продолжилась при Сагинтаеве и завершилась ничем.

Память как политический вопрос

Анель Молдахметова вспоминает, что, когда Archcode только начал работать, было сразу понятно, что архитектура затрагивает очень важную болевую точку для жителей:

«Мы рассматриваем это шире, чем просто архитектуру, это не просто дома, здания и так далее, для людей это прежде всего какие-то смыслы, память, то, что для них дорого в этом городе, это целый культурный пласт, и отчасти поэтому этот вопрос всегда очень сильно волнует общественность. Когда мы начали этим заниматься, было много поддержки, вовлечения. Люди сейчас намного больше стали разбираться в целом в истории архитектуры, стали популярны паблики по истории Алматы, появляются разные экскурсии по городу. Я вижу большой бум, за последние несколько лет он идёт по нарастающей. Тема эта популярна, но вопрос охраны памятников, это даже не не про популярность, а про ответственность, про то, что должно быть на городском балансе. Но будто бы каждый аким хочет за счёт этой темы получить популярность», - размышляет Анель Молдахметова.  

О том, что архитектура — это тоже политика, стало ясно во время Январских событий. Тогда в Алматы сильнее всего пострадала резиденция президента, которую решили не восстанавливать, а снести. По иронии судьбы это было последнее сооружение, оказавшееся в охранных списках еще в начале 1990-х. Конечно, тут сыграли роль не столько выдающиеся архитектурные достижения, сколько статусность объекта. 

Любопытно, что в 80-е годы это здание начинали строить как будущий музей им. Ленина, а в итоге оно трансформировалось в резиденцию президента. Помимо этого здания из новейших работ охранный статус получили памятник Алие Молдагуловой и Маншук Маметовой, установленный в 1997 году и входная группа в парке первого президента, построенная в 2011 году.

Из зданий в реестре памятников местного значения из относительно новых объектов получается обнаружить только здание Аппаратно-студийного комплекса, который был построен в 1982 году, а внесен в охранный список, видимо, в 2021 году уже после реставрации и напора активистов. В целом же в Алматы 33 памятника истории и культуры (в Астане - 3) республиканского значения и 125 местного значения - по данным на 2021 год. На самом деле их уже меньше – известно об утрате старого здания аэропорта и кургана на пересечении улиц Джандосова и 20-ой линии.

После Январских событий Archcode и Urban Forum Kazakhstan поднимали вопрос о том, что надо вовлекать общественность в обсуждение судьбы здания резиденции президента, а потом и того, что будет сделано на ее месте. Но общественность только ставили в известность, речи об обсуждении или приеме каких-то предложений даже не шло.

«Резиденция стала переломным, очень ярким моментом, символично, что это чуть ли не единственное здание, внесенное в памятники во времена Независимости Казахстана. С тех пор памятники только выносятся и уничтожаются. То есть эта система завязана на ручном механизме, меняется власть и всё опять обнуляется. Должен быть внятный протокол вовлечения общественности, как общественность на это может влиять, должны быть соответствующие законы, должны появляться другие новые институты, потому что на чисто активистских ресурсах это делать очень сложно. Без этого каждый новый аким будет обнулять попытки внесения предыдущего руководства. Как мне кажется, власти не очень выгодно, чтобы общественность очень активно и критически осмысляла, что достойно быть памятником, а что нет. Во время Январских событий, когда сносились памятники Назарбаеву, когда сбивали таблички со зданий, это тоже было очень показательно. После этого не возникало сомнений, почему памятник — это очень острый политический вопрос», - считает Молдахметова.

Нет никакой защиты, если кто-то захочет что-то сделать с любым памятником в городе, и если общественность не вмешается и не будет широкого резонанса, то здание вынесут из списка и уничтожат. 

По итогам своих попыток взаимодействия с властями Archcode создал новеллу: это проект, посвящённый сохранению архитектурного наследия и права на коллективную память, запечатленную в архитектуре города. Это игровое руководство к действию, что делать, если вы, например, проходите мимо исторического здания, которое находится за забором, и замечаете, что там происходят какие-то строительные работы.

Весь свой шестилетний опыт Archcode «зашил» в эту игру. Организация не может создать собственную горячую охранную телефонную линию – на это нет средств, но может дать совет как можно побороться за здание.

Два года борьбы за аэропорт

Как показывает практика, наличие охранного статуса вовсе не означает, что здание не снесут. Пример со старым зданием аэропорта показывает, что власти города при желании могут легко расстаться с историческим объектом. После покупки алматинского аэропорта турецкой компанией TAV встал вопрос строительства нового терминала и владельцы утверждали, что для этого нужно снести историческое здание, построенное в 1930-х годах и являющееся памятником архитектуры местного значения.

Archcode и архитекторы-активисты в течение двух лет боролись за здание: устраивали обсуждения, писали письма в Европейский банк реконструкции и развития, который на тот момент должен был выделить субсидирование на строительство нового терминала. Было много встреч, экспертиз и переписок. Архитектор Айдын Акбай предлагал альтернативный вариант строительства, при котором соседствовали бы и новый терминал и старое здание, но в TAV на это не пошли. Со стороны Archcode и активистов это была неоплачиваемая общественная деятельность, которую каждый делал в свободное от работы время. Акимат без проблем согласился со сносом памятника архитектуры, а министерство культуры предпочло не вмешиваться в ситуацию. Турецкая компания назвала уничтожение здания не сносом, а «переносом» и начала строить похожее сооружение в другом месте. Несмотря на снос, здание аэропорта до сих пор значится в списке памятников архитектуры.

«Все перевелось в банальную подмену понятий, снос продолжали называть переносом, но по факту все увидели, что здание снесли. Меня пытались включить в рабочую группу по переносу, но я сказала, что в этом участвовать не буду, вы обнуляете нашу работу, снося здание. Мы настаиваем на том, что не может быть никакого переноса, что нужно было включать проект существующего терминала в в новый проект, это в принципе возможно, мы всё это несколько раз проверили с разными архитекторами и так далее. На тот момент уже у нас у всех ресурсы выгорели, мы этим кейсом два года занимались, но какой вывод мы сделали - крупные деньги решают, это понятно», - говорит Молдахметова.

При этом был и удачный пример – реконструкция Аппаратно-студийного комплекса на пересечении улиц Желтоксан и Тимирязева. Это здание не входило в охранные списки, но после начала ремонта и общественного резонанса строительная компания привлекла к работам автора здания Александра Коржемпо, а Archcode проводил мониторинг реконструкции. В итоге исторический облик сохранился.

Гражданская инициатива никому не нужна

Архитектор и активистка Эмина Кожамуратова была среди тех, кто в 2015 году пытался спасти здание Госплана, она же участвовала в долгих раундах переговоров по поводу судьбы аэропорта. Она считает, что властям не выгодно расширять список памятников по двум причинам: коммерческой и идеологической: «Здания занимают определённые территории, в которых есть интерес муниципалитета в качестве коммерческого вложения. Они спокойно могут дать кому-то разрешение на застройку той или иной территории, где находится памятник. Невыгодно еще расширять список памятников, потому что они несут с собой память. Память о прошлом периоде, память о самоидентификации, о прежних идеологиях, даже память о народном духе. Они как бы усиливают стремление любого человека к самоидентификации». 

Кожамуратова вспоминает, что когда шла борьба за здание на Желтоксан, 115, среди активистов ходила байка, что у тогдашнего президента страны Нурсултана Назарбаева есть негласная установка на полное стирание и уничтожение кунаевской Алматы. В молодости Кожамуратова работала в «Каздорстройпроекте» и вспоминает, что какие-то проекты специалисты защищали лично перед Кунаевым:

«Руководитель республики приезжал и слушал нас. Хотя это был коммунистический режим, казалось бы, никакого диалога между народом и властью, но в тот период интерес властей хотя бы к внешнему облику городов, которые они возводят, был очень велик и им хотелось в этом принимать участие. То есть, в итоге так или иначе, но мы всё равно возвращаемся в политику нынешнюю, в политику управления страной и городом, когда, на мой взгляд, у исполнительной власти только доллары в глазах, больше ничего, даже нету какой-то какого-то стратегического плана - ну посмотрите на человейники эти», - возмущается Кожамуратова.

Она обращает внимание на то, что многие здания в Алматы, у которых есть охранный статус, находятся в удручающем состоянии. Так, давно пустует и не ремонтировался дом купца на ул. Сейфуллина, пустует и скрыт за высоким забором дом купца Шахворостова на ул. Назарбаева, принадлежащий МИДу, не видел капитального ремонта и дом купца Габдулвалиева на ул. Тулебаева. Почти 20 лет акимат обещает реконструировать бывшую Верненскую крепость, возникшую в 1854 году. Этот список памятников, требующих внимания, можно перечислять долго. Причем нет значения, в чьих руках историческое наследие: и у частников и у государства все одинаково плохо. 

Одна из частных компаний, расположенных в историческом доме начала XX века обращалась в акимат за помощью с ремонтом, чиновники ничем помочь не смогли, сказали только что реставрацию нужно проводить по всем правилам, сумма ее оказалась неподъемна для компании, и пока все решили оставить как есть.

В нынешней ситуации всем проще ждать, когда объект станет аварийным, как это произошло с гостиницей «Жетысу» на проспекте Абылай хана - ее объявили опасной, вывели из охранного списка и снесли, теперь на ее месте стоит Novotel.

«Такие вещи по идее должен отслеживать антикор, прокуратура, и в общем следственные органы, но они тоже не сильно будут этим заниматься, потому что не было команды. Это мои подозрения как простого обывателя, жителя города Алматы, но при этом, ну все всё понимают, да», - говорит Кожамуратова.

Она вспоминает, что в советское время и потом по инерции до 2002 года действовала комиссия, которая рассматривала объекты, предлагаемые жителями в качестве перспективных памятников. По ее воспоминаниям процесс этот был более-менее прозрачен и работающий. Сейчас же по тайному мановению чьей-то руки объекты либо попадают в списки, либо оттуда исчезают. Это Эмина Кожамуратова испытала на собственном примере: в доме на улице Сейфуллина, в котором она жила, был ресторан, принадлежащий известному человеку, и в этот период дом стал памятником местного значения, а когда ненужный актив продали, то и охранный статус аннулировали. Как это произошло, Кожамуратова не знает.  

Она тоже вместе с представителями Archcode ходила на встречи с бывшим руководством управления урбанистики Алмасханом Ахметжановым, где обсуждали новый генплан Алматы и внесение в него культурно-исторической застройки – так речь шла, например, о домах на улице Гоголя.

«Как дураки туда бегали достаточно долго - почти два раза в неделю, в итоге все покивали головами: мы обязательно внесем, всё, и на этом дело закончилось, в общем где-то утонула (инициатива – прим. В) в толщах, а потом и Алмасхана задержали, и пришёл новый человек, который знать не знает, хотя на самом деле он тогда участвовал в этих обсуждениях. У нас как у общественников нет рычагов влияния. Гражданская инициатива снизу никому не нужна, эта доктрина слышащего государства была озвучена, но она не сработала, государство нас по-прежнему не слышит. Поэтому даже такой маленький вопросик о внесении в реестр памятников культурно-исторической застройки тех или иных объектов даже он - как назойливый комар, отмахивается от уха государства, а я уж не говорю про более серьёзные социальные вопросы», - разводит руками Кожамуратова, и добавляет, что постоянно митинговать и бороться активисты устают и, видимо, на это и расчет – инициативы вязнут как в болоте и люди перегорают.