Юлия Ким, продюсер: «Тендеры – это нестабильность»

— Почему Berlinale Talents?

— Для меня это прекрасная площадка для нетворкинга, ты знакомишься с коллегами, фестивалями, фондами. Образовательная программа для продюсеров была очень насыщенной, с 8 утра и до позднего вечера проводили тренинги, воркшопы и мастер-классы. Темы были абсолютно разные, например: инновационные подходы в кино, реализация кинопроекта в Германии, как продавать фильмы по миру? Экологичный подход к кино и еще множество других тем. Из этих маленьких крупинок ты собираешь свой багаж, и это формирует хорошую базу знаний, от которой ты потом отталкиваешься в работе.

Для меня это была, правда, верхушка айсберга, и мне всегда хотелось больше углубиться в тему обсуждения. Какие-то моменты были эффективны, какие-то нет, но видно, что фестиваль пытается найти новые и максимально продуктивные для участников подходы к образованию и нетворкингу.

— В основном конкурсе прошлогоднего Алматинского кинофестиваля была общая тема «ко-продукция», однако фильмы были разношёрстны и какой-то общей концепции я не увидел. Чем руководствовалась команда фестиваля при составлении программы и какой формат для себя выбирает фестиваль?

— Это хорошо, что фильмы были разными, главное, чтоб они были интересны нашим зрителям. У нас нет перекоса только на политическое кино или отдельные социальные темы. Отбор больше идет на эмоциональном уровне, если фильм цепляет, и мы знаем, что он вызовет отклик у казахстанских зрителей, мы его привезем и покажем. Также одним из главных критериев при отборе картины на конкурс должна быть копродукция.

Я вижу нашу миссию именно в воссоздании команды, культуры, комьюнити вокруг фестиваля. Лично я пришла на этот фестиваль, потому что увидела возможность через него поддержать молодых фильмейкеров, у которых есть талант и желание снимать, но еще нет больших имен, опыта и бюджетов.

— Какой фестиваль вы берете за образец для дальнейшего развития?

— Мы хотим приносить пользу и открывать новые возможности для нашей киноиндустрии. И у нас свой путь развития, непохожий на другие фестивали. Конечно, мы восхищаемся Каннским кинофестивалем, потому что это самое важное событие в мире кино, и его значение сложно переоценить. Все главные кинопремьеры проходят именно там, но если говорить про организацию и эффективность, то мне нравится Пусанский кинофестиваль. Я не видела ни один фестиваль, который бы так хорошо был организован при таком большом масштабе. За каждым гостем обязательно закреплен волонтер, у каждого индивидуальная программа, все знают куда идти, всё расписано по минутам. Если Пусан — это главный фестиваль азиатского кино, то мы стремимся стать главным фестивалем центральноазиатского кино. Мы очень хотим, чтобы на наши мастер-классы, питчинги приезжали режиссеры со всей Центральной Азии. Мы пока не можем себе позволить их приглашать, но мы ищем возможности, как собрать таланты Центральной Азии на Алматинском фестивале.

— Какие шаги предпринимает фестиваль для реализации этой цели?

Я встречалась с режиссерами, продюсерами и кинокомпаниями из стран нашего региона. Все заинтересованы, а также у меня есть связи с большими фестивалями, которые нам помогают и дают ценные советы, и они тоже ждут от нас, что мы сможем представить миру кино Центральной Азии. Единственное, в рамках нынешнего бюджета, который у нас есть, это сложно реализовать, но мы будем к этому стремиться.

— В Казахстане с 1998 года существует кинофестиваль «Евразия» с такой же концепцией, как и у Алматинского кинофестиваля: показать альтернативное современное кино в Казахстане. Оба фестиваля финансирует государство. Есть ли конкуренция между вами за право быть главным фестивалем Центральной Азии и в чем между вами различие?

— Когда международный фестиваль «Евразия» переехал в Астану, в Алматы появилась необходимость в создании собственного фестиваля, ведь почти все кинематографисты находятся именно здесь. Нет никаких противоречий или противостояния между фестивалями. Для того, чтобы мы все были эффективны, мы должны поддерживать друг друга. А здоровая конкуренция должна быть, и мы стремимся стать именно лучше себя самих, лучше, чем мы были в прошлом году. Мы не оглядываемся на другие казахстанские кинофестивали, и мы знаем, что мы хотим делать и куда расти. Пока у нас есть уверенность в том, что это нужно, мы будем стараться двигаться к нашей цели. Я сама работала на кинофестивале «Евразия» и у меня остались очень хорошие воспоминания об этом времени, однако, я вижу, что нового мы можем сделать на алматинском фестивале.

— Основной спонсор фестиваля – это государство в лице программы «Рухани жангыру» и акимата города Алматы. Если в программе появится остросоциальное кино, могут ли быть проблемы у фестиваля?

— До сегодняшнего дня у нас не было конфликтов ни с акиматом, ни с министерством культуры по поводу выбора фильмов и тем для обсуждения. Когда мы планируем фестиваль, мы составляем программу и показываем ее акимату, но пока нам позволяют делать то, что мы хотим. У нас нет каких-то критических точек несогласия, все наши вопросы обсуждаемы.

— Как бы вы описали взаимодействие государства с киноиндустрией сегодня?

— Сейчас мы переживаем очень позитивные изменения, потому что у нас образовался государственный центр поддержки национального кино, и решение о финансировании фильмов принимается специальной комиссией, в которой находятся представители нашей киноиндустрии. Члены комиссии представляют совершенно разное кино: игровое, неигровое, авторское, анимацию, и, мне кажется, это делает процесс более объективным и справедливым. Потому что раньше мы не понимали как распределяются бюджеты, а тут мы можем смотреть питчинги онлайн, что происходит в Казахстане впервые. Я рада, что министерство культуры доверило эту миссию фонду кино и самим кинематографистам. Я возлагаю большие надежды на Гульнару Сарсенову, она профессионал с огромным опытом и знает, как нужно развивать индустрию.

— Какая главная проблема существует у казахстанских фестивалей на сегодняшний день?

— Большой проблемой казахстанских фестивалей в целом, я считаю именно систему тендеров. «Тендеры – это нестабильность». Потому что фестиваль сегодня должен разыгрываться, и ты никогда не знаешь, он будет у твоей команды, или у тех, кто не вкладывает в него то же значение. Большие зарубежные фестивали или крупные организации, которые хотят быть нашими партнерами, в итоге боятся с нами сотрудничать, потому что при такой системе команда может поменяться, и не будет людей, которым они доверяют. Это очень нестабильная ситуация, которая мешает развиваться казахстанским фестивалям.

Фестивали, например Берлинале, заинтересованы в развитии совместных образовательных программ в рамках нашего фестиваля как кинематографического центра Центральной Азии. Berlinale Talents сегодня не просто часть берлинского кинофестиваля, потому что их программа Talents проводится при фестивалях в Японии, Бразилии, Сараево, Мексике и мы очень надеемся, что появится и у нас свой Almaty Talents. но вот система тендеров и все вытекающие риски их очень настораживает. Я была бы очень рада, если бы для фестивалей отменили систему тендеров, потому что это очень мешает продуктивности, качеству и развитию кино в Казахстане в целом.

— Вы пытались решить этот вопрос с государством?

— Мы стараемся донести до акимата важность этого вопроса. Мы чувствуем свою ответственность за это мероприятие и хотим построить фестиваль на века, а не только выполнить план перед акиматом. Я должна сказать, что я сама живу во Франции, но до меня доходят истории, как один зарубежный дистрибьютор встретился с моим другом тут в Париже и расспрашивал про новый крутой фестиваль в Алматы. Заслужить хорошую репутацию среди фестивалей со всего мира это огромный труд, так как между фестивалями идет огромная конкуренция. Ведь именно хорошая репутация таких крупных мероприятий и говорит лучше всего о стране.

— Существует ли мнение среди зарубежных коллег о том, что Казахстан – это очередная постсоветская, тоталитарная, азиатская республика, и меняется ли этот образ?

— Да, я продолжаю с этим сталкиваться, но постепенно и политическая ситуация в Казахстане меняется, и казахстанское кино меняется и, мне кажется, что этот образ уже потихоньку уходит. Для других стран наш центральноазиатский регион был закрытым достаточно долгое время и поэтому нас по инерции считали немного диктаторской страной, но это в прошлом. Мне кажется, что все с большим интересом наблюдают за развитием событий в Центральной Азии.

— Какой образ Казахстана вы бы хотели выстроить и продвигать на международных кинорынках?

— Как страну с прогрессивным кинорынком, выдающимися режиссерами (что правда!), у которой каждый год множество фильмов участвуют в главных киносмотрах планеты. Ведь это уже так, и об этом нужно как можно чаще говорить. Мне недавно звонил приятель с одного итальянского фестиваля: «Юля, ваши фильмы повсюду!» - и перечислил, на каких фестивалях он их посмотрел. Это было очень приятно. Плюс, Казахстан — это потрясающая площадка для съемок международных проектов. Скоро об этом все обязательно узнают. Большие международные проекты не за горами.

— Возможен ли политический фестиваль в Казахстане и возможно ли в Казахстане сегодня в принципе политическое, а также ЛГБТ кино?

— Я думаю, что это возможно, и наши фестивали показывают политические фильмы, но прецедентов чисто политических фестивалей еще не было. Так же во многих казахстанских фильмах затрагивается политика. С ЛГБТ пока сложнее, и, к сожалению, я еще не видела таких сценариев.

— Готов ли Алматинский кинофестиваль поддерживать такие картины?

— Алматинский кинофестиваль для того и существует, чтобы поддерживать талантливые проекты, вне зависимости от темы или жанра.

— Отличие казахстанского продюсера от зарубежного?

— Мне кажется, что все продюсеры в мире сталкиваются с одними и теми же проблемами с небольшими поправками на региональные условия кинопроизводства и культурой, но существенных отличий нет.

— Какие проекты вам предлагают для продюсирования молодые режиссеры? От каких вы отказываетесь, а какие наоборот хотели бы увидеть?

— Я опасаюсь исторических фильмов и глубоко психологических драм, но, с другой стороны, так однозначно я сказать не могу, так как недавно согласилась на один подобный проект с погружением в подсознание главного героя. Все зависит от сценария. Нет такой тематики, от которой я бы отказалась, здесь либо чувствуешь героев, либо нет, все это происходит на интуитивном уровне. Есть такие вещи, которые очень хочется снять, но вот сценариев нет. Мне бы очень хотелось снять роуд муви, что-то, дерзкое, безбашенное, смешное, и, конечно, драматическое. Очень хотелось бы снять крутой музыкальный фильм, но стоящих сценариев пока тоже нет. Мне нравятся фильмы Шона Бейкера, картины «Мандарин» и «Проект. Флорида» мне нравятся по подаче, юмору и энергетике, и я бы очень хотела снять что-то подобное в Казахстане. Такие фильмы смогли бы показать Казахстан с совсем другой стороны.

— Почему наши режиссеры должны поехать на программу Berlinale Talents?

— Я очень хотела бы, чтобы наши продюсеры, операторы, режиссеры, композиторы, все, кто работают в кино, подавали заявки на эту программу. Это для них откроет мир, они встретятся с коллегами из других стран, будут обмениваться опытом, узнавать какие-то ноу-хау от более опытных коллег, я буду всем советовать подавать заявки. Плюс я знаю, что многие люди не проходят с первого раза, мне рассказывали один случай, когда парень попал в программу только с 8 попытки. Поэтому самое главное – это не сдаваться и открываться новому!