«Если суд выносит решение, только приняв во внимание слова прокуроров, то зачем мы, адвокаты?»

Жалғас Сапарханова

Адвокат Жалгас Сапарханова спешит к нам, прижимая к себе лист бумаги. Она улыбается: ей пришло извещение о том, что дело Ербола Джуманова, осужденного на 16 лет за убийство подполковника КНБ и хищение оружия во время Январских событий, будет рассматриваться в Верховном суде.

«До этого нам отказали несколько раз по делу Женисхана Ожета и Бакыта Онтая, но в этом году они вышли по амнистии. Я переживала, что дело Ербола также откажутся рассматривать в Верховном суде. Но сегодня пришло это письмо, — она пододвигает лист бумаги поближе к нам. — От радости я заплакала. Очень надеюсь, что его выпустят на свободу. У меня большие надежды на этот суд».

Жалгас Сапарханова работает в специализированной ювенальной консультации «Алматинской городской коллегии адвокатов» с 2019 года. Она рассказывает, что интерес к юридической профессии у нее появился со школьных времен.

Первое дело Жалгас после получения адвокатской лицензии касалось разбоя - её отправили защищать несовершеннолетнего парня. Но полиция уже начала следственные действия, несмотря на то, что перед этим у адвоката и подзащитного должна была пройти личная беседа.

«Он успел до нашего разговора сказать следователю, что у него был в руках нож и он его выбросил по дороге. Сторона защиты обязана использовать все законные способы, чтобы оправдать своего подзащитного. Мы договорились, что он не должен отвечать на вопросы о ноже. Он так и сделал. Следователь разозлился, что он не рассказывает про нож, ударил по столу и позвал криминалиста. После мой подзащитный рассказал про давление со стороны сотрудников оперативного розыска», — вспоминает она.

Через некоторое время следователю удалось отстранить Жалгас от этого дела и поспособствовать назначению другого адвоката.

Суд, встречи и звонки

«В дни, когда нет судебных процессов, мы встречаемся с клиентами, пишем жалобы и ходатайства. Вообще я люблю работать дома. Писать все обращения в тишине и спокойствии. В офисе же хорошо то, что можешь посоветоваться со своими коллегами», — рассказывает она.

У адвокатов нет стабильного рабочего графика, они во многом зависят от того, на какое время назначат суд и следственные действия.

Сегодня Сапарханова планирует встретиться с клиентами и по дороге заехать в Казахстанское международное бюро по правам человека и Международную правовую инициативу, которые помогали ей с делами по Январским событиям.

«Уже два года как всё продолжается. Половину дел я получила от этих организаций, они также помогают с деньгами адвокатам. Помогали с оплатой лечения пострадавшим от пыток», — рассказывает она.

В машине с Жалгас едет младший брат ее подзащитного. Он пришел к ней, чтобы посоветоваться по делу.

«Мы близко живем и я решила его довезти до офиса», — говорит она.

По дороге Сапарханова перечисляет судебные процессы, назначенные на эту неделю: «В понедельник дело Армана Джумагельдиева, во вторник - по нападению на здания во время январских событий. На следующий неделе и вовсе будет процесс на процессе».

«Вы успеваете с подготовкой ко всем процессам?», — спрашиваем.

«Да, ночью я готовлюсь к ним. Были дни, когда я три дня подряд ходила в следственный изолятор. Выезжаем туда в 6 утра. Как будто мы сотрудники изолятора», — смеется она.

В дороге ей постоянно поступают сообщения и звонки. Во время одного из телефонных разговоров, она нервно замечает, что «надо уже не обращения, а жалобы писать».

«Мой подзащитный сегодня должен был пройти медицинское освидетельствование. Мы просили разрешения и писали обращения. Его должны были отвезти утром, но так как его привезли с опозданием, его очередь ушла», — объясняет она.

В офисе Сапархановой шумно: другие адвокаты сидят на созвонах и пишут обращения. Снаружи Жалгас ожидает Алмат Жумагулов, осужденный в 2018 году по «делу джихадистов». Жалгас быстро заходит в кабинет и начинает прием клиентов, который продолжается до заката.

Спустя несколько дней Сапарханова отправляется в Алматинский межрайонный специализированный суд по административным правонарушениям. Там её ожидает активист Шукур Абдуллаев, подавший жалобу на решение суда по статье об участии в незарегистрированных организациях. Он был оштрафован по этой статье.

Кажется, что проверка документов и включение записи продлилось дольше чем заседание суда. За пару минут суд объявляет, что удовлетворяет жалобу Сапархановой и её подзащитного.

Абдуллаев, радуясь решению суда, благодарит Жалгас. Выходя из здания суда, они коротко обсуждают дело, делают совместную фотографию и расходятся. Наблюдавший за ними пожилой мужчина подходит к защитнице и просит совета по заблокированному банковскому счету.

«Было тяжело слышать как их пытали и видеть эти следы»

Первый рабочий звонок, касающийся Январских событий раздался 7 января 2022 года. В тот день была смена Жалгас и ей позвонили из городского департамента полиции. Несовершеннолетний парень был задержан из-за кражи и она должна была представлять его интересы как государственный адвокат. В те дни власти отключили интернет, а на улицу нельзя было выходить. Сапархановой пришлось защищать его по телефону.

После этого Жалгас начали приходить просьбы о защите других людей. Обращались родители, которые не могли увидеть своих арестованных детей.

«Первым вышел мой несовершеннолетний подзащитный. В то время, когда мы этому радовались, там находились родственники других задержанных и они начали спрашивать у меня советы. Так я и получила много дел», — вспоминает адвокат.

Она до сих пор помнит, как впервые пришла на беседу со своими подзащитными. Многие из них были подвергнуты пыткам, не могли прийти в себя. «После этих дел мне перехотелось брать другие дела. Январские события оставили незабываемый след. Со сколькими людьми я познакомилась, сколько судеб видела. Я видела эти ранения, следы пыток на людях. Было тяжело слышать как их пытали и видеть эти следы», — делится она.

Особенно сильно на нее повлияло дело Ербола Джуманова из Тараза. В прошлом году он был осужден на 16 лет - его обвинили в убийстве подполковника КНБ и хищении оружия.

«До оглашения приговора мне написал один из жителей Тараза, который следил за этим судом. Он попросил помочь парню, сказав, что он не виновен. В то время у меня два дня шло “дело по захвату аэропорта” и “дело 24+1 кантаровцев” (суд над 25 участниками январских событий в Алматы, одного из которых судили посмертно - В.). Я не смогла физически вести и это дело».

Но после семи судебных процессов приговор оставили без изменений.

«Мы так надеялись, что выиграем. Потому что у нас были все доказательства его невиновности. То, что их не приняли во внимание, сильно ударило по мне. Тогда я подумала: если суд выносит решение, только приняв во внимание слова прокуроров, то зачем мы, адвокаты? Тогда я начала думать о том, как пройдут следующие суды и у меня слегка пропала надежда, ухудшилось здоровье», — вспоминает Жалгас.

Но продолжать бороться ее заставил сам Ербол Джуманов, добавляет она.

«После того, как было вынесено решение по апелляции, я зашла в следственный изолятор. Тогда Ербол, подняв свою голову, смеялся и успокаивал меня: “Не переживайте, может, мы выиграем в Верховном суде”. Это придало мне немного сил. Вместо того, чтобы мне его успокаивать, он поднимал мой дух. Я подумала, что еще есть столько людей, которые на меня надеются», — говорит она.

Сапарханова рассказывает, что из-за большого количества дел она иногда не уделяет достаточного внимания своей семье и дому. Но старается никогда не забывать об этом.

«Когда я еду домой, я думаю о том, что надо оставить всю работу и провести время со своей семьей, отдохнуть», — говорит она.

Многие дела она ведет бесплатно, так как считает, что здесь главное - «бата» народа. «Их благодарность стоит выше любых денег», — резюмирует она.

Айнара Айдарханова

Светло-голубые стены прихожей от пола до потолка увешаны грамотами и сертификатами. На фотографиях — дочь и мать, адвокаты Айнара Айдарханова и Гульнара Жуаспаева — это их офис.

Многое в офисе — память о прошлых делах, которые вели адвокаты. На выходе из комнаты висит баннер: «Справедливость выше закона», связанный с «делом дальнобойщиков», которое также вела Жуаспаева.

Сейчас и мать и дочь занимаются громкими уголовными делами по Январским событиям.

С детства Айнара видела, как подаются исковые заявления и жалобы, помогала матери с делами, в студенческое время подрабатывала в качестве помощника судьи. В детстве, признается Айнара, она не хотела быть адвокатом, потому что понимала минусы работы.

«В то время не было онлайн процессов, мама разъезжала по всей стране. Я её не видела и скучала. Но со временем поняла, что действительно хочу быть адвокатом», — говорит она.

Айнара три года назад получила лицензию адвоката и сейчас состоит в ювенальной коллегии. Она говорит, что у них много дел, касающихся прав детей. Помимо этого, она занимается гражданскими и уголовными: от разводов до убийств. Дело, которое сильно отпечаталось в памяти Айнары касалось девочки, которую периодически насиловал биологический отец.

«Она до этого подвергалась насилию и думала, что если расскажет, то ей никто не поверит и пошла на такой шаг: в момент, когда всё происходило, она сумела сделать запись. После чего бежала из дома и передала всё в правоохранительные органы. Не каждый взрослый может обратиться в полицию и добиваться справедливости до конца, до самого приговора. Она прошла этот нелегкий путь, жила в центре адаптации детей, под постоянным надзором органов опеки. Этого мужчину посадили на 19 лет», — вспоминает адвокат.

Спрашиваем у неё, взялась бы Айнара защищать человека, чьи действия противоречат её моральным установкам. Она отвечает, что у нее был такой случай: ей приходилось защищать человека, обвиненного в убийстве.

«Я была в качестве дежурного адвоката, которого назначает следствие, — рассказывает Айдарханова. — Действия с его стороны были непростительны для меня, но я выполнила свою работу. Выяснилось, что его били и эти побои могли быть следствием выбивания с него показаний. Я всё зафиксировала, после чего было возбуждено дело о пытках. Но с его стороны были претензии, недовольство. Мне было неприятно. В итоге его семья наняла платного адвоката перед судом, мне не пришлось его защищать».

Однако она добавляет, что несмотря на мысли о том, что он может быть виновен, она не может это утверждать, видя как слабо проводится расследование даже во время громких процессов.

К ней обращаются в основном через сарафанное радио, так как прямая реклама у адвокатов запрещена.

«Поэтому вы нигде не увидите больших баннеров, как в американских фильмах», — добавляет она.

Дело по захвату аэропорта

Онлайн заседание по «делу о захвате аэропорта», где Айдарханова защищает гражданскую активистку и журналистку Айгерим Тлеужан, никак не может начаться из-за технических неполадок. Всё это сопровождается перепалками из-за того, что модераторы отключают участникам звук.

Айнара, открыв на экране большой документ, ожидает очередных решений апелляционной коллегии на ходатайство адвокатов. Тишину нарушает лишь тиканье настенных часов.

Апелляционная коллегия начинает зачитывать ответ на ходатайство, но не дождавшись его, Айнара про себя говорит: «Отказать…». Так и происходит.

Спрашиваем у неё, нервничает ли она перед подобными процессами.

«Вообще привыкаешь. Хотя понимаешь, какой будет результат, все равно есть маленькая надежда на справедливое решение», — говорит она.

Айнара постоянно делает записи, параллельно отвечая на звонки. Суд дает ей слово после того, как закончился процесс подачи ходатайств и она начинает очень долгое выступление, приводя доказательства невиновности её подзащитной.

«Когда выносят несправедливое решение, это нужно принять, такова наша работа»

Айнара делит свою жизнь на до и после Январских событий. Она говорит, что в те дни они работали сутками, постоянно были в разъездах в следственные изоляторы. По её ощущениям, она все ещё находится в 2022 году.

«По работе своей матери я видела как всё это может быть несправедливо. Ты находишься под постоянным наблюдением, происходят какие-то гонения. Это эмоциональные дела, которые выжимают из тебя все соки. Я иногда говорила матери: “Давай больше не будем политические дела брать”. В общем, все это имеет побочные эффекты, сказывающиеся на здоровье и состоянии», — делится Айнара.

Дела по январским событиям она начала вести по обращению людей. В феврале 2022 года, когда многие еще находились под стражей, она ездила в следственный изолятор, где встретила многих соратников своих подзащитных. Многие тогда не имели адвокатов и она подсказывала им, как поступать. Так она стала консультировать и защищать пострадавших от пыток Косая Маханбаева, Акылжана Кийсымбаева, Нуртаса Каранеева и других.

Она добавляет, что так как эти дела длятся больше года, она подолгу общалась со своими подзащитными и прониклась к ним сочувствием.

«Я понимаю, что есть негласное правило и надо соблюдать границы. Но есть люди и дела, которые западают тебе в душу. Я стала дружить с Косаем и Айгерим. Я им помогаю и сопереживаю. С ними эта граница размылась и я об этом не жалею, я рада, что знакома с ними. На прошлых выходных были поминки матери Косая, я там тоже присутствовала. Я чувствую, что он мне благодарен, относится с уважением и теплотой. Он может ко мне обратиться просто за советом, что-то обсудить, даже не по юридическим делам», — рассказывает Айнара.

С начала Қаңтара она вела пять дел, касающихся Январских событий. Больше всего на нее повлияло «дело по захвату аэропорта». «Захват, которого не было», — замечает она.

С Айгерим Тлеужан адвокат познакомилась, когда Айгерим работала журналисткой. Однажды она ей рассказала, что ее несколько раз допрашивают «по делу о захвате аэропорта» в качестве свидетеля и попросила Айнару стать ее адвокатом. «Потом ее признали подозреваемой и поместили под домашний арест. Она жила на тот момент одна, ее единственная связь была со мной. Так мы и подружились», — говорит Айнара.

Когда она стала изучать материалы дела, в том числе и видео, то пришла к выводу, что нет никаких доказательств причастности Айгерим к тем обвинениям, которые обвинение выдвинуло против нее.

«Мы четыре месяца в суде допрашивали свидетелей и всех очевидцев, в один голос все говорили, что Айгерим не руководила ими. Но суд вынес такое суровое решение (Тлеужан приговорили к 4 годам колонии - прим. В). Может это самонадеянно, но я ожидала оправдания. Полагаю, что это пока невозможно. Суд просто согласился с тем, что вменяло следствие», — констатирует она.

Труднее всего, признается Айнара, принять приговор, который ты считаешь несправедливым.

«Казалось бы, что все на ладони и понятно. Но выносят несправедливое решение. Это нужно принять, такова наша работа. Если бы всё было справедливо, то нашей профессии бы не было. Конечно, каждый устает и выгорает», — говорит она.

Восстановиться ей помогает ее окружение и семья. Так как она живет в частном доме, она уходит в сад или занимается творчеством, рисует, гуляет на природе с друзьями или семьей.

«Отдохнув, возвращаюсь к ежедневной борьбе со злом», — смеется она.

На вопрос о том, существует ли справедливость, Айнара отвечает:

Теперь ее будущее зависит от того, лишат ли ее лицензии из-за частного постановления Алматинского горсуда. Оно было вынесено 19 сентября, когда адвокаты, активисты и журналисты не смогли попасть в Алматинский горсуд на апелляцию по «делу о захвате аэропорта». Адвокаты потребовали, чтобы суд проходил оффлайн и отказались участвовать онлайн. Алматинский горсуд тогда вынес частное постановление, заявив, что адвокаты сорвали заседание суда.

Но она говорит, что даже если ее лишат лицензии, она всё ещё будет участвовать в гражданских делах и останется юристом.

«Если всё будет хорошо, я продолжу быть адвокатом. В моих планах получить международную степень, для этого надо отучиться в Лондоне. Буду над этим работать. Надеюсь, что еще будем расширяться, что у нас будет объединение с адвокатами, с которыми общие взгляды и позиции», — делится Айнара.

Тракторное дело

Позднее утро. В зале ожидания Специализированного межрайонного суда по уголовным делам Алматы собираются активисты, правозащитники, журналисты и адвокаты. Одна женщина проходит между рядами и раздает общественно-политическую газету «Дат».

Светские разговоры о жизни быстро перетекают в политические: выборы, задержания и предстоящие суды. В них активно участвует адвокат Төлеген Берликожа. Он защищает двух человек по делу, которое вскоре будет рассматриваться в суде - Багдагуль Андрееву и Тенлика Нурланова.

Это судебный процесс по делу «об организации массовых беспорядков, призывах к захвату власти и экстремизме». На скамье подсудимых семеро человек, двое из них - пострадавшие от пыток во время Январских событий Айдос Илипбаев и Акылжан Кийсымбаев.

С 10 утра до 5 вечера прокурор с перерывом на обед зачитывает сотни страниц из 30 томов дела. Монотонная атмосфера лишь временами взрывается недовольством подсудимых, которые просят прокурора понятнее и громче читать. Прокурору удается это сделать на минуту, после чего он снова еле слышно зачитывает доказательства. Время от времени активисты тайно от охранников передают курт подсудимым. Однако вскоре конвой это замечает и пресекает.

Сами подсудимые ведут себя по-разному. Багдагуль Андреева, покрасневшая и сильно уставшая, упирается в локти в край клетки. Через время ей начинает передавать записки адвокат Толеген Берликожа. После обеденного перерыва Берликожа пользуется моментом, чтобы переговорить с подсудимыми до прихода судьи. Они рассказывают ему про то, как искажены их слова в стенограммах, которые озвучивает прокурор. Адвокат просит их запоминать все эти места и писать ходатайство. К нему присоединяются другие адвокаты и они шумно продолжают переговоры.

К 5 часам прокурор заканчивает читать дело. Адвокат Жанара Балгабаева также зачитывает со своего ноутбука замечания по обвинительному акту. К концу процесса Берликожа хочет заявить о словах подсудимых, о том, что стенограммы не соответствуют действительности, но судья его прерывает со словами: «сначала идет лошадь, а потом повозка», сообщая, что слово подсудимым будет дано в последующих заседаниях.

«Люди не понимают, какую вину они признают, лишь просят их не лишать свободы»

Мы заходим в адвокатскую контору Әділет-Ар, в которой в мае проходило собрание с участием адвокатов и пострадавших от пыток. Здесь находится рабочее место Толегена Берликожа, которое он делит с другими адвокатами, защищающими политиков и гражданских активистов. Мы торопимся, потому что через час у Берликожа запланирована встреча с клиентами.

Он рассказывает про дело об «экстремизме», на котором он защищает двух человек. Берликожа называет его «тракторным терроризмом». Он только что пришел из изолятора, где простоял в очереди несколько часов, чтобы встретиться со своими подзащитными.

«Я защищаю Багдагуль Андрееву и Тенлика Нурланова. Они простые люди. Багдагуль - блогер, которая помогала кантаровцам. Там один парень напился и стал рассказывать про то, что нужно облепить трактор черепицей из цемента, после чего брать Акорду. Где Алматы и где Акорда? Где трактор? У них ни гроша нет в кармане, как они могут осуществить государственный переворот? У них должно быть оружие и финансы, а их нет», — рассказывает он.

Берликожа говорит, что эти люди планировали бороться с полицией и провокаторами в случае, если повторятся события вроде Қаңтара.

«Они это признают. Но они же не сказали, что будут это делать. Их хотят осудить за экстремизм из-за слов», — считает он.

Берликожа работал в органах внутренних дел более тридцати лет, был главой следственного отдела в Астане.

«Мы изучали преступления, готовились к судам, боролись с преступностью. Конечно, я не могу отрицать, что было и беззаконие. У нас были плановые показатели, что мы должны за такой период закончить столько-то дел. Были случаи, когда людям навешивали уголовные дела сверху, потому что надо повысить процент раскрываемости преступлений», — вспоминает он.

После выхода на пенсию он подумал, что «наконец его отпустит всё это».

«У меня дети есть, я вернулся домой. Думаю, наконец отдохну. Но ребята внезапно меня позвали работать адвокатом. Я ответил: “Опять суды, опять полиция и тюрьма, хватит мне 30 лет”. Но они предложили мне сначала попробовать: “Невинных людей привлекают к ответственности, ты же это знаешь”. Да, такие случаи бывают. Так я и решил, что мне нужно помочь таким людям», — рассказывает Берликожа.

Более 15 лет он работает адвокатом и руководит «Әділет-Ар».

«Мы в основном защищаем оппозиционеров. Вообще я зачастую виню власти страны за все преступления, происходящие в обществе. Всё от безнадеги. Люди идут на воровство, на преступления. Я стараюсь помогать тем, у кого тяжелая жизненная ситуация», — добавляет он.

Среди его клиентов есть люди, которые ему платят, но в основном он работает адвокатом бесплатно. За каких-то подзащитных ему платит КМПБЧ.

Во время Январских событий первые вызовы Толегену пришли уже 5 и 6 января. Родители искали своих детей. Он вместе с другими адвокатами начал писать во все районные отделы внутренних дел, сообщив, что они готовы помогать задержанным в качестве адвокатов.

«Честно говоря, я был рад тому, что народ вышел в те дни, но всё испортили провокаторы. Затеяли грабежи, столкновения и поджоги. Если бы в те дни вышли представители власти, из акиматов, то не было бы такого кровопролития. Надо вообще понимать, в чем первопричины преступлений. Это тяжелая социально-экономическая ситуация. Появившиеся во время правления Назарбаева преступные коррупционные группы разворовали и продали наши природные ресурсы и довели народ до такого состояния», — говорит он.

После Қаңтара Берликожа защищал пятерых людей в Талдыкоргане и 17 человек в Алматы. Он добавляет, что находится в тесной связи со всеми своими подзащитными и что у него «болит сердце за них».

Адвокат говорит, что у него всегда есть надежда на справедливый суд, но также есть и большой страх. К нему подходят его подзащитные и спрашивают: «Как всё будет?». Он признается, что в такие моменты все сжимается внутри, он не знает, что им ответить, и говорит, что надеется на справедливость.

«В Бостандыкском районном суде был процесс над 25 людьми, им дали ограничение свободы. Я очень сильно обрадовался, потому что переживал за результат. Родственники подсудимых обнимали меня, целовали и радовались. Иначе мне пришлось бы вместе с ними горевать, — говорит Берликожа, а затем добавляет. — У всех одно на устах: “Я вышел мирно, посмотреть на площадь, признаю свою вину”. Они даже не понимают, какую вину они признают. Просят лишь их не лишать свободы, кто-то плачет, что у них есть дети. Я смотрю на это и у меня болит сердце».

***

На данный момент идет несколько крупных судебных процессов по Январским событиям. Жалгас Сапарханова и Толеген Берликожа участвуют в судебном процессе по делу криминального авторитета Армана Джумагельдиева, экс-главы 5 департамента КНБ Руслана Искакова и еще 42 человек. Также они выступают адвокатами «по делу о нападении на здания» во время январских событий, где обвиняются 11 человек. Айнара Айдарханова выступает одним из защитников подсудимых на апелляции «по делу о захвате аэропорта».

Помимо этого, в закрытом режиме проходят суды над 11 сотрудниками КНБ в Алматы и суд по факту убийства 4-летней Айкоркем Мелдехан во время Январских событий. В Верховном суде рассматриваются дела осужденного на 16 лет Ербола Джуманова и 5 погибших в Таразе во время январских событий. Погибшие были обвинены в в организации массовых беспорядков и участии в них, в призыве к участию в беспорядках, в незаконном приобретении, хранении, перевозке, ношении боеприпасов.

Правозащитники и адвокаты неоднократно заявляли о том, что на судах был нарушен принцип состязательности и то, что «складывалось впечатление, что за стороной обвинения стоит весь аппарат государства, а подсудимые и потерпевшие такой адекватной защиты были лишены».

В январе 2023 года генеральный прокурор Берик Асылов сообщил, что судами были рассмотрены уголовные дела в отношении 1221 лиц, из которых было осуждено 1205 граждан. На тот момент на стадии следствия находилось 127 уголовных дел в отношении 315 человек. Амнистия была применена в отношении 1095 человек.