«Весна покажет, как говорится», – сказал министр чрезвычайных ситуаций Чингис Аринов во время брифинга в феврале, отчитываясь о подготовке к паводкам. Бывший начальник службы охраны президента, ставший министром в феврале этого года, ссылаясь на прогнозы Казгидромета, сообщил о возможной критической ситуации по паводкам в 12 регионах Казахстана. Тогда глава МЧС заверил, что все подготовительные работы были проведены и имеются алгоритмы реагирования. Неделю спустя ведомство сообщило о риске подтопления населенных пунктов в 10 регионах.
В конце марта прибыла «большая вода» и особенно сложная ситуация наступила в Актюбинской, Костанайской и Мангыстауских областях, ЗКО и СКО. Казгидромет предупреждал о глубоком промерзании почвы из-за дождей и морозов. Почва не могла впитать воду. В правительстве заявили, что жителей 11 регионов предупредили о паводках, однако не учли талую воду со степи в еще пяти областях.
Старые сооружения, нехватка кадров и изменение климата
«Все мое детство и юношество у нас часто были наводнения в одних и тех же регионах. Ты это замечаешь, все об этом говорят, но никаких действий не было», – вспоминает специалистка по водной инженерии Рената Садртдинова, жившая в Северо-Казахстанской области. В 2020 году она окончила факультет гражданского строительства Назарбаев Университета. Продолжить свою учебу она решила в сфере в водной инженерии. Сейчас она работает в департаменте воды и наводнений ирландского офиса консалтинговой компании Arup.
По её словам, Казгидромет опубликовал прогнозы за пару месяцев до начала паводков, что очень короткий срок для подготовки. Однако государство и без того не проводит системную работу в подготовке к паводкам.
«Самая большая проблема в Казахстане – это то, что мы вспоминаем о паводках только каждую весну, – говорит Садртдинова. – Весь март-апрель мы говорим об этом, а потом это просто утихает. Следующей весной мы снова говорим, а одни и те же регионы топит. У нас каждый год как с чистого листа».
Она добавляет, что это может объяснять отсутствие вакансий, связанных с паводками. Садртдинова столкнулась с этой проблемой напрямую – получив степень магистра по программе управление рисками паводков (Flood Risk Management), она пыталась найти работу в Казахстане.
«Были далекие от моей специальности вакансии гидрогеологии, но это более научно, а я больше инженер. Но и эти вакансии были с нереально смешной зарплатой для жизни в Астане. Это просто выживание», – говорит Садртдинова.
Она добавляет, что многие ее коллеги - выпускники программы гражданского строительства и именно их можно привлекать к работе с предупреждениями паводков, а не только узкие специалисты водной инженерии.
Кадры есть, однако многие предпочитают работать в частном секторе, говорит Куралай Яхияева, эксперт Казахского филиала научно-информационного центра по водохозяйственным проблемам.
«Министерство создано, теперь его надо усилить кадрами», – заявляет она.
Подробнее о нехватке кадров в водной отрасли можно прочитать тут.
Садртдинова отмечает, что в Казахстане была очень снежная зима и больше осадков. А затем март был теплее чем обычно и стал десятым самым жарким месяцем подряд в истории планеты.
«Очень много факторов, но паводки – это не внезапный поток воды. В Казахстане паводки создаются от таяния снега, когда все потоки воды совмещаются с водой и этот огромный поток накрывает все, что идет ниже по течению реки. Суть в том, что нас не накрывает цунами, паводки – это то, к чему можно подготовиться и нужно готовиться», – констатирует Садртдинова.
Паводки связаны с экономической и антропогенной деятельностью и это особенно влияет на Казахстан, говорит международный эксперт и региональный координатор платформы по управлению водными ресурсами и изменению климата Центральной Азии Булат Есекин. По его словам, негативные процессы будут усиливаться, а ЧС - учащаться, особенно паводки и засуха.
«Казахстан - одна из стран, которая очень сильно нарушила природные процессы, начиная с распашки целины, заканчивая изьятием воды из Арала на орошение. Исчезновение озера нарушает те процессы испарения и переноса воды, связи с ледниками. На планете почти не осталось рек, которые не перегорожены дамбами, плотинами и водохранилищами», – говорит Есекин.
Садртдинова утверждает, что никаких системных работ в противодействий к паводкам нет, а Есекин связывает проблему паводков с тем, что экологические вопросы не учитываются при экономическом планировании.
К паводкам не оказались готовы и гидротехнические сооружения - каналы, дамбы и плотины. Треть подпорных гидротехнических сооружений требуют ремонта. Также не проведена очистка русел и каналов, а построенные дамбы по результатам госзакупок некачественны, утверждает Яхияева. Также не проведена очистка русел и каналов, а построенные дамбы по результатам госзакупок некачественны, утверждает Яхияева.
По ее словам, на сооружениях подтопленных регионов не проводятся профилактические работы. Кроме этого, на предупреждения не откликнулись ни частные, ни коммунальные водохранилища.
«Во многих регионах до сих пор нет проектов водоохранных зон и полос, не установлены знаки. Без учета пути водосбора рек, озер, пастбищ и сенокосов роздано разрешение на строительство жилых домов и общественных объектов. Во многих из них разводили рыбу, хотя это неправильно. Но в интересах бизнеса неоднократно внесены изменения в Водный кодекс 2003 года, в частности, использования водохранилищ для рыбного хозяйства и строительства в водоохранных зонах и полосах», – говорит Яхияева.
Кодекс, принятый более 20 лет назад не отвечает требованиям времени. Сейчас на рассмотрении мажилиса находится новый Водный кодекс. Несмотря на все заявления Минводы об обратном, депутаты утверждают, что кодекс не прошел госэкспертизу и общественные слушания. В материале «Власти» специалисты отмечали, что не видят в кодексе целостного видения решения проблем.
«У нас до сих пор есть гидропосты, где человек приходит и по рейке записывает уровень воды и по телефону передает информацию»
Потенциальным решением проблемы паводков в Казахстане Садртдинова называет комплексную систему инженерной защиты от наводнений Flood Relief Scheme, над которым она работает в Ирландии. Система учитывает особенности местности и детальную топографию каждого региона или местности, в то же время обращает внимание на поток воды между регионами страны.
Основу системы Flood Relief Scheme составляют стены и насыпи у рек. Кроме них также есть инженерная система Flow Control Systems – система устройств в форме конуса, где находится центрифуга, которая прогоняет воду, снижая скорость ее потока на выходе. Специалистка говорит, что каждому городу или региону нужен свой подход. Это может влиять на материал и дизайн системы защиты.
«Например, если уровень уровень грунта местности высокий и он поднимается при наводнениях, то было бы замечательно разделить грунтовую воду. Вода все равно будет проходить через грунтовые воды, но чем ниже она будет, тем ниже будет скорость воды. Чтобы берег не перенасытился водой, очень важно чтобы она как можно больше оставалась сухой. Благодаря высоким стенам можно обеспечить разделение грунтовой воды и реки», – объясняет Садртдинова.
Система учитывает и работу с ландшафтом и должна быть интегрирована в городскую систему, оставаясь и полезной, и комфортной для местных жителей. При защите городов также важны канализации, потому что асфальт не может принимать воду. При проектировании городов и работе над паводками важно продумывать куда будет уходить вода, где будут располагаться трубы и ливневки.
«Как вы знаете, даже летом в Астане бывают наводнения после сильных осадков. Потому что асфальт не может принимать воду, еще заполнены ливневки. Я тоже замечала, что они забиты листьями, мусором и ветками. У нас канализации не готовы принимать воду, хотя это их основная работа», – говорит Садртдинова.
Также важно предусмотреть места для отведения и хранения воды. Ими могут быть не только водохранилища, но и локальные места сбора воды. Есекин говорит, что такие технологии уже широко применяются в Канаде, США, Финляндии и в других странах. Инженерное решение позволяет собирать паводковую, дождевую и талую воду в специальные подземные хранилища, очищать, а затем использовать во время засухи или для городских нужд.
«Наша система водообеспечения очень устаревшая, совершенно отстала от того, что творится в мире. Там уже нет таких мощных централизованных систем, только локальные. То есть в микрорайонах строится локальная система энергообеспечения и водообеспечения, которая более надежная и защищает людей от аварий и поломок централизованных систем. Сейчас зависимость от климата усиливается и эти централизованные системы просто не выдержат этого», – говорит Есекин.
Все эксперты отмечают еще одну важную проблему – отсутствие цифровизации данных. Садртдинова вспоминает как пыталась найти гидрологические данные за последние 50 лет для магистерской работы.
«У нас есть очень много данных, но они не оцифрованы, до сих пор остались на бумагах и лежат в архиве в Алматы. В итоге я использовала международные данные, которые есть в открытом доступе», – говорит она.
Яхияева отмечает, что кроме оцифровки данных, государству необходимо использовать гидропосты с цифровыми технологиями. Гидропосты устанавливаются в водных объектах и постоянная передача данных дает возможность анализировать и мониторить ситуацию по водным ресурсам.
«У нас до сих пор есть гидропосты, где человек приходит и по рейке записывает уровень воды и по телефону передает информацию», – говорит Яхияева.
Однако перед цифровизацией необходимо проверить достоверность информации, говорит Кабдолла Биржанов, член рабочей группы по доработке Водного кодекса, специализирующийся на цифровизации и учредитель ТОО QIoT, портала открытых данных по водным ресурсам. Об этом он сообщал в феврале на международном форуме по водным технологиям и ресурсам.
«В городе Тараз мы установили датчик на существующий гидропост, который автоматизирован с датчиком Казводхоза. Чтобы проверить точность нашего датчика, мы ежедневно проводили ручной замер и калибровали наш датчик. По итогам стало понятно, что между датчиками есть расхождение данных по уровню воды», – объясняет Биржанов «Власти».
По его словам, расхождение данных по водным ресурсам доходит до 60%. Это не позволяет внедрять инструменты цифровизации, потому что все машинные вычисления приведут к неправильным расчетам.
«Стоит ли сейчас инвестировать миллиарды на программные обеспечения, которые будут работать с неправильными исходными данными?» – сказал он на выступлении.
Кроме этого, на достоверность данных влияют инфраструктурные погрешности, начиная от неправильно построенных гидропостов до незабетонированности русла рек. Он также отмечает периодичность и разрозненность баз данных.
«Данные фрагментарны: что-то хранится у Казводхоза, что-то у Минэкологии, что-то у Казгидромета, а в совокупности это не бьется. Сейчас государство хочет это монополизировать и взять в руки мониторинг и добычу данных. Но есть сомнения, что оно с этим справится. Мы наблюдаем очень завышенную стоимость товаров и услуг по цифровизации водных ресурсов: на датчики, базовые станции, счетчики и на установку», – говорит Биржанов.
Он предлагает обеспечить доступность данных водных ресурсов через портал открытых данных, который позволит людям получать достоверную информацию и повысит уровень общественного контроля.
Решат ли водохранилища проблему паводков?
Во время обращения к народу Казахстана в связи с паводками президент Касым-Жомарт Токаев заявил о необходимости «извлечь все уроки из этих масштабных паводков» и пообещал, что пострадавшим будет оказана материальная помощь.
Садртдинова говорит, что политика выплаты ущерба выгоднее для государства, потому что легче выбрать краткосрочное решение. Она также не уверена, что люди получат справедливые выплаты и сетует, что не учитывается моральный ущерб.
«Очень жаль, что дешевле сэкономить и не готовиться к наводнениям, а потом просто откупиться. Было бы замечательно, если бы правительство вложилось в наводнения до наводнений. Правительство работает на людей и даже если это дорого, люди важнее. Важны наши жизни и наше имущество», – говорит Садртдинова.
Яхияева также говорит, что пока не видела решения проблемы от государства и разговоры ведутся лишь о восстановлении жилья и помощи. По ее словам, без срочных действий страну ждет катастрофа, особенно учитывая изменение климата.
«Ранее установленные режимы основаны на научные исследования без учета изменения климата. Необходимо снова провести исследования», – говорит Яхияева.
В интервью «Власти» министр ЧС Чингис Аринов заявил, что «по линии МЧС вопросов нет» и не ответил какие конкретные изменения ждут его ведомство.
Минводы в свою очередь заявило о строительстве 20 водохранилищ в 11 областях страны для защиты и сбора паводковых вод. Об этом правительство сообщало еще в декабре 2023 года. Еще в 2021 году тогдашний министр экологии, геологии и природных ресурсов Магзум Мирзагалиев сообщал, что в Казахстане построят 39 водохранилищ до 2030 года. За год до этого, в апреле 2020 года, он заявлял о планах построить 28 водохранилищ до 2030 года.
Он добавляет, что вопросы экологии и изменения климата должны стать важны не только для Минэкологии, но и для всего правительства.
«Повышение температуры — это индикатор сбоев, за которым стоят нарушения глобальных континентальных водных циклов. Вода перестает двигаться так, как она двигалась раньше. Мы нарушили все потоки рек. Вот это нарушение вызывает такое же нарушение возврата этой реки. На стратегическом уровне должны быть сделаны правильно выводы, пересмотрены системы планирования, экспертизы, законодательства и так далее», – говорит Есекин.