На этой неделе завершился самый популярный телесериал современности – 19 мая состоялся эфир финальной серии «Игры престолов». Колумнист «Vласти» Мади Мамбетов, посвятивший «Игре» серию колонок, подводит итоги и прощается с шоу и его героями.
Когда в апреле 2011 года в эфире кабельного телегиганта HBO дебютировала первая серия нового шоу, это уже была ожидаемая и важная премьера. За первым эпизодом долгой телесаги стояла книжная серия весьма популярного автора фэнтези Джорджа Р. Р. Мартина, его романы знали и любили, а экранизацию наиболее известной эпопеи этого автора ждали с нетерпением. Однако телесериал, действие которого проходит в придуманной вселенной, схожей с европейским поздним Средневековьем, населенный множеством персонажей с несколько нелепыми именами и имеющий в числе драматургических инструментов живых драконов, имел ограниченный потенциал и мог рассчитывать на популярность в своей тематической нише. Такие продукты любят индустриальные награды и преданные фанаты, но массовый зритель оставляет подобные шоу весьма специфической аудитории. Которую, например, составляли развеселые ботаны из куда более популярного комедийного телешоу «Теория большого взрыва». Никто не мог предугадать, что в считанные месяцы «Игры престолов» раздвинут рамки своего влияния так же широко и бесконтрольно, как вселенная после пресловутого взрыва. Никто не мог предположить, что «Игра» станет определяющим шоу эпохи, не менее важным для десятых годов, чем Lost для нулевых, или «Друзья» для девяностых.
«Игра престолов» была темной лошадкой для телевидения начала десятых годов, не имея никаких логических оснований для того, чтобы стать глобальным хитом. Ориентированная на довольно консервативную американскую аудиторию в первую очередь, «Игра» обладала скорее негативными качествами. Во-первых, хоть в основе лежала относительно популярная серия книг, «Но песня льда и пламени» не была такой признанной классикой, как «Властелин колец». Во-вторых, здесь из серии в серию зрителю показывали самые отъявленные проявления порочности человеческой натуры – секс (много, разных форм, включая гомосексуальный и кровосмесительный), подлость, предательство, двуличие, - причем все эти безобразия в кадре скорее поощрялись, нежели наказывались. Наконец, уже после первого сезона стало ясно, что «Игра» не только не чурается шока – сериал живет им: полюбившиеся персонажи вдруг гибнут, внезапно и безвозвратно. Кровь течет ручьями. Всех идеалистов повыбивали за первые два-три сезона, и теперь за главный приз бьются дюжина героев разной степени негодяйства.
Это было странно, непохоже на то, что мы привыкли видеть на экранах, это было жестоко – но это было невероятно освежающе.
«Игры» внезапно и почти чудом попали в главный нерв эпохи. Этот сериал давал одновременно отдых от предсказуемости ханжества кодекса Хейса, когда преступлению обязательно сопутствовало наказание, и открывал путь к некоторой идеализированной старине, в которой современный зритель был бы рад укрыться от бесконечных каждодневных вызовов нового дня. Даже если этот идеализированный мир был грязен, жесток и глубоко порочен. Старомодная мораль классического Голливуда перестала работать в начале 2010-х, - если мир вокруг нас полон секса, порока и борьбы за власть и деньги, почему бы не увидеть это все на телеэкране? Если в окружающей реальности хорошие люди погибают внезапно, а злодеи живут и процветают, то почему в телевизоре должно быть иначе? Как минимум, это честно.
Популярность «Игры» так же прочно базируется на успехе «Властелина колец», как и на убийстве Джона Кеннеди.
И в то же самое время, мир утомился от неконтролируемого прогресса. Он устал стремиться вперед, в сияющее, непредсказуемое, опасное будущее. Отсюда внезапная любовь к псевдо-средневековью «Игры», где и кровь льется, и оргии на каждом углу, - но все равно соблюдается мало-мальски некий рыцарский кодекс, и весь антураж имеет знакомые с детства, с романов Дюма, Дрюона, Скотта, очертания. Злодейства и подвиги Старков, Таргариенов, Ланнистеров и Фреев находили такой живой отклик в наших сердцах потому, что мы устали мыслью стремиться к Луне и Марсу. Мы хотели найти покой и утешение в нашей собственной истории, причем довольно отдаленной, лишенной персональной привязки, - пусть даже этот комфорт сериал дарил нам через серию нескончаемых шокирующих смертей и других испытаний для многострадальных персонажей. Яд, кинжал и арбалет привычны и известны, в отличие от неведомых угроз, которыми чреваты развитие технологий и смена общественных парадигм. Эти новые угрозы надо еще постараться вообразить. Они есть, но никто не знает точно, чего ждать – это Король Ночи с его армией, идущий войной на нашу Стену.
Один из самых популярных и дорогостоящих сериалов в истории телевидения, «Игра престолов» стала потрясающей историей успеха, повышая от сезона к сезону градус напряжения, поражая воображение зрителей красотой локаций и изобретательностью съемок, непредсказуемо двигая сюжет в самые нежданные направления, собирая награды и заставляя сотни тысяч человек строить теории и прогнозы в мировой сети. За судьбой героев зрители по всей планете следили с большим интересом, чем за судьбой политических элекций. Разумеется, такой монстр в какой-то момент потерял шанс прийти к финалу таким образом, чтобы удовлетворить все ожидания – потому что повышал их из года в год. Последней серией остались удовлетворены далеко не все, петиция о пересъемках восьмого сезона собрала больше миллиона подписей, но это уже не имеет смысла. Сага завершилась и с ней закончилась эпоха. Зрителю пора вернуться в реальность и осмотреться по сторонам. У нас тут вокруг свои игры престолов. С эскапизмом пора прощаться.
«Игра престолов» глазами историка: прототипы – кто ты, Джон Сноу?
«Игра престолов» глазами историка: кто должен править Винтерфеллом?
«Игра престолов» глазами историка: наследование трона
«Игра престолов» глазами историка: инцест в Вестеросе
«Игра престолов» глазами историка: прототипы – ссора королев
Поддержите журналистику, которой доверяют.
