Йорг Фишер, архитектор: «Нужно не бояться спрашивать людей о том, что им нужно»

Что должен архитектор знать и уметь применять, чтобы объект получился инклюзивным, справедливым?

Проблема начинается на этапе подготовки архитекторов. Получив образование, они почти ничего не знают о потребностях маломобильных горожан и людей с инвалидностью, если только сами не заинтересуются этой темой. Даже в немецких университетах вопросам доступности не уделяется необходимого внимания.

В таких условиях мы вынуждены самостоятельно обучать молодых архитекторов. Уже несколько лет архитектурные палаты Берлина и других регионов страны предлагают специальное обучение по вопросам доступности. Это годичная программа, занятия проходят по выходным и по вечерам в будние дни. После завершения программы вы получаете официальный сертификат специалиста по безбарьерному проектированию.

В моем случае знания пришли с опытом. Если однажды вы начнете взаимодействовать, например, с человеком, передвигающимся на инвалидной коляске, если вы готовы услышать его или её потребности, вы обязательно чему-то научитесь. Это, прежде всего, вопрос общения. Нужно быть открытым, не бояться разговаривать с людьми и спрашивать, что им действительно нужно. Это, наверное, даже важнее, чем формальное образование. Если вы не открыты и не готовы учиться, никакие стандарты вам не помогут.

Мы выстраиваем связь с клиентами и пользователями, проводим интервью с ними. Причем мы делаем это не только на этапе разработки проекта, но также регулярно сверяем часы в процессе реализации, и даже после завершения отслеживаем и анализируем опыт пользователей. Очень важно обсуждать это с клиентами и внутри коллектива, чтобы накапливать знания, учиться на ошибках и укреплять команду.

В Германии работа архитектора делится на несколько этапов, и первый из них посвящен сбору информации, географических данных, сведений о планировании и зонировании, а также обсуждению программы с заказчиком и потребностей пользователей.

Как устроена в ФРГ система строительных нормативов в плане обеспечения доступности и инклюзивности?

В Германии всё основано на Всеобщей декларации прав человека ООН. Первое немецкое правительство включило ее положения в Конституцию ФРГ. Одна из статей гласит, что все люди должны иметь равные возможности. Вот и всё – очень просто, не правда ли? На этом базируются все остальные законы, включая строительное законодательство. Чтобы построить любое здание, вам нужно получить разрешение на строительство. Когда вы подаете заявку, специалисты по вопросам доступности проверяют вашу документацию. Если проект не соответствует требованиям, то вам не выдадут разрешение.

В Германии эти стандарты установлены на всех уровнях: на федеральном, на уровне региона и города. Они опираются на немецкие промышленные стандарты, в которых также есть раздел по доступности, например, норматив DIN18040 для общественных зданий (социальных и культурных объектов, магазинов и офисов), для жилья и для общественных пространств (включая улицы и общественный транспорт).

Каким образом приспосабливаются по принципам универсального дизайна исторические здания и объекты культурной ценности?

Все здания, даже исторические, подчиняются одним и тем же правилам. Если здание охраняется как памятник архитектуры, оно все равно должно стать доступным, но в этом случае потребуется дополнительное обсуждение с органами охраны памятников. Здесь важно наладить диалог и найти баланс между разными потребностями.

Допустим, служба охраны памятников говорит: лестница должна остаться на месте, потому что она часть исторического объекта. С другой стороны, здание должно быть доступным. Приходится искать компромисс: возможно, сделать другой вход, перенести пандус. В любом случае решение должно быть найдено.

Главная католическая церковь Германии Sankt-Hedwigs-Kathedrale в центре Берлина недавно была полностью отреставрирована. Там установили пандусы и построили лифт – пусть и в не самом удобном, скрытом месте, но теперь эта церковь доступна для людей с ограниченными возможностями. Также было сделано многое, чтобы обновить сам зал церкви, сделать его более открытым и дружелюбным, в том числе для людей с нарушениями зрения и слуха.

Иногда со старинными зданиями работать даже проще. В Восточном Берлине много типовых жилых домов, построенных в 1970-1980-х. Они гораздо моложе, но именно с ними работать труднее. Почему? Потому что это сборные бетонные конструкции. Они жесткие, негибкие, и изменить их бывает куда сложнее, чем здание XVIII века.

Это подводит нас к следующему вопросу. Как происходит реновация жилого фонда эпохи ГДР в части организации доступности?

Приведу один из случаев: выход из комнаты на балкон. Его изначально невозможно выполнить в виде открытого проема, потому что в таких домах наружные стены всегда бетонные, и снизу должна быть перемычка, которая удерживает конструкцию. Мы вырезали часть бетона и установили стальную балку, опустив уровень дверного порога, чтобы человек на кресле-коляске мог свободно выйти на балкон.

В таких домах у нас обычно длинные коридоры: они тёмные, шумные, в них бывает сложно сориентироваться. Мы укладываем ковровое покрытие для уменьшения эха и шума, улучшаем освещение и навигацию с помощью контрастных цветов. Почтовые ящики опускаем на высоту не более 140 см, это максимальная доступная высота для человека на коляске. Кроме того, все эти дома обычно приподняты над землей, как и здесь в Алматы, то есть первый этаж расположен не вровень с улицей. Мы добавляем новую входную группу рядом с лестницей, устанавливаем лифт, автоматические двери, пандусы. Эти меры требуют значительных затрат. К сожалению, не всегда у компаний, управляющих жилым фондом, есть интерес инвестировать в доступность.

Можете рассказать о взаимосвязи концепции Vision Zero и доступности? Например, у нас любят строить магистральные дороги в центре города, обустраивая потом надземные и подземные пешеходные переходы. Причём лифты зачастую не работают и предназначены не для всех категорий населения.

С точки зрения безопасности и дорожного движения, первым шагом должно стать снижение скорости автомобилей. Если машины едут медленнее, становится гораздо безопаснее. Это доказано множеством исследований, в том числе берлинских. Далее, необходимо сокращать пространство для машин – например, автомобили, припаркованные вдоль тротуаров, мешают обзору, затрудняют ориентацию, особенно для детей. Следующий шаг – это развитие сети выделенных полос для велосипедов и средств индивидуальной мобильности, а также увеличение пространства для пешеходов, чтобы можно было, например, спокойно обойти человека, который идет медленнее.

То есть существует связь между дорожной безопасностью и доступностью?

Очевидно, это так. Если вы сосредотачиваетесь на потребностях более уязвимых людей – это и есть инклюзия, и она создает безопасность. Если уважать потребности тех, кто передвигается медленно, кто невысокого роста, кому сложно разобраться в сложных вещах, это сделает среду безопаснее не только для них, но и для всех.

Как жители относятся к внедрению доступности и универсального дизайна?

Я бы сказал, что в основе всего, снова-таки, лежит образование. Долгое время у нас существовали специальные школы и детские сады для людей с инвалидностью. Но мы в какой-то момент решили постепенно от этого отказываться и включать таких детей в обычные детские сады и школы. Я считаю, что это первый и самый важный шаг – учиться общению, помогать, уважать тех, у кого есть особые потребности. Конечно, на это нужно время, и я бы сказал, что в Германии мы всё ещё в процессе.

В Алматы часто госслужащие и проектировщики говорят, что наш город уникален своим рельефом — здесь вам не плоские европейские столицы, чтобы сделать всё по правилам доступности. Что вы можете ответить на это?

Я бы сказал… даже не знаю, как это выразить… по-моему, это просто какая-то нелепость. Автобус ведь может ехать где угодно, правда? Даже если дорога идет под уклон. Остановку можно выровнять практически в любом месте, чтобы людям было удобно выходить. В конце концов, я не вижу никакой реальной связи между холмистым рельефом и невозможностью обеспечить доступность. Это просто не имеет смысла. Наоборот, такой рельеф иногда даже помогает. Например, на верхней части склона можно разместить вход в здание, а в нижней сделать дополнительный.

Пример – Люксембург. Через город протекает река, и она течёт в довольно глубокой долине, примерно в 40 метрах внизу, разделяя город на верхний и нижний. Офисы Евросоюза находятся наверху, а железнодорожный вокзал внизу. Так вот, если вы приезжаете на поезде, вы оказываетесь внизу. Они построили огромный фуникулер, пешеходные дорожки и лифты, чтобы связать два уровня города. Да, в Люксембурге живет около 300 тысяч человек, но такие решения вполне возможны и в большом городе.

Какие пожелания вы можете оставить Казахстану, чтобы наши города стали доступнее и справедливее?

Я не в той роли, чтобы давать советы – моя задача здесь, на эти несколько дней, быть частью общения между профессионалами и людьми, которым это важно и интересно. Важны не советы, а диалог и обмен мнениями.

Казахстан – страна молодая, и у вас есть хорошие шансы применять у себя мировой опыт, который уже был накоплен к настоящему моменту. Главное – идти в правильном направлении в вопросах образования, коммуникации, готовности учиться и уважать друг друга. Просвещать общество, общаться на равных – это гораздо важнее, чем просто разрабатывать стандарты.

Меня очень впечатлила ваша культура гостеприимства, и если вы сумеете сделать так, чтобы она распространялась на людей с инвалидностью, это будет правильный путь.