Асель Аушакимова, режиссерка: «С прошлого года заметно усилилась цензура и много стали говорить об идеологии»

«У нас столько всего абсурдного вокруг происходит, что не снять про это было бы большим грехом»

Откуда пришла идея написать историю про журналистов, занимающихся государственной пропагандой и про велошах?

Историю про велошах (вид спорта, при котором спортсмены одновременно играют в шахматы и крутят педали на велосипеде - В.) я прочитала где-то, а потом посмотрела сюжет про реальный велошах в Казахстане. Мне настолько это показалось абсурдным, что я решила сделать начало фильма про это.

В целом, мне захотелось снять про журналистику, где будет главная героиня — журналистка. У нас столько всего абсурдного вокруг происходит, что не снять про это было бы большим грехом.

Сюжеты в ваших фильмах вдохновлены реальными сводками новостей?

Да. Я проводила ресерчи, для меня это важно. Например, репортаж про модернизацию сознания, где главная героиня поднимается по лестнице, я скопировала из материала КТК - там текст говорила журналистка, которая потом эмигрировала в Германию. Четыре года назад она говорила про эту модернизацию, что вступаем в тридцатку развитых стран, а на самом деле думала о том, как бы ей уехать из Казахстана.

Это был отчасти и хороший способ показать реальность через все эти новости. Та же сцена с метеоритами (сцена с ученым, который рассказывает, что первые метериоты упали в Казахстане - В.), это референс к [профессору] Рахману Алшанову. Я как раз писала сценарий «Велошаха» и услышала по новостям, что казахстанский ученый заявил о том, что жизнь на земле зародилась на территории Казахстана.

Я читал, что ваш фильм называют сатирой, возможно, так могут и подумать иностранные зрители. Но ведь эти абсурдные новости — абсолютно реальны. Как отреагировали иностранцы на вашу историю?

Иностранных зрителей, прежде всего интересовало, сможем ли мы показать этот фильм в Казахстане. Ну и вообще, показали ли мы его, какова была реакция у местных зрителей. Я им честно ответила, что не могу сказать, сможем ли мы попасть на экран.

Однако ваш первый фильм Welcome to the USA прокатывался в Казахстане.

Первый фильм, да, прокатывался, с рейтингом 21+ из-за одного поцелуя двух девушек. Шел он после десяти вечера, в двух-трех кинотеатрах. Прокат организовали независимо, по договоренности с одной кинотеатральной сетью. Был показ в Алматы и еще в одном городе.

В «Велошахе» есть сцена, где группу фемактивисток задерживает полиция на акции в сквере за кинотеатром Сары-Арка. Акимат не задавал вопросов по поводу этой сцены?

Акимат не читал сценарий. У нас процедура такая: подаешь заявку в акимат, просишь в такой-то период провести съемку. Акимат дал согласие с оговоркой не нарушать общественный порядок.

Еще у вас есть короткометражный фильм «Товарищ полицейский», на основе которого был снят «Велошах». В короткометражке есть сцена, где девушка называет столицу «Астаной», а ее поправляет оператор, говоря «Нур-Султан». В вашем же полном фильме, который, судя по всему, был снят уже после обратного переименования, она говорит «Нур-Султан», а ее поправляют «Астана». Как в целом Январские события повлияли на сценарий?

Мы снимали «Велошах» в сентябре 2022 года, как раз тогда шло переименование города обратно, и мы решили переделать диалог. Январские события никак не отражены в этом фильме, потому что сценарий был написан давно, перерабатывать его не было времени. Ну я и не думаю, что «Новый Казахстан» чем-то отличается от «Старого», кроме новой фигуры президента.

В вашем последнем фильме очень сильно заметно то, как темы из первого фильма перешли во второй: это проблемы идентичности, коррупция, неравенство и многое другое. При этом, во втором фильме эти процессы идут как бы фоном. Насколько вы вообще считаете важным, чтобы кино отражало политические, общественные процессы и события?

Моя мечта - написать комедийный сценарий, абсолютно неполитический. У меня не получается, пока у меня везде влезает политика, квир. Это связано с моими, громко сказано, «гражданскими позициями». Я слежу за всем, что происходит в Казахстане.

В ваших фильмах нет классической структуры сценария - с динамикой, движением истории. Герои как будто топчутся на одном месте. Вы специально выбрали для себя такой вид повествования?

Да, у меня нет классической трехактной структуры, нет драматургии. Я не люблю такое типичное голливудское кино с ярким сюжетом. Я больше склоняюсь к авторскому кино. Я снимаю про обыденную жизнь и не думаю, что там есть какие-то пики и катарсисы.

Планируете ли вы экспериментировать, использовать другие жанры в вашем будущем кино?

С жанрами навряд ли, я не большая поклонница жанрового кино. У меня в разработке два проекта, они другие, первый — немного про фемицид, скорее больше про безразличие общества, второй — типичная квир-история. Один из них похож по стилю на предыдущие, а другой более структурированный.

«Самое тяжелое - поиск финансирования»

Давайте вернемся к началу, как вы попали в киноиндустрию?

На самом деле я никогда и не думала, что попаду в кино. Мне это казалось всегда таким заоблачным, даже не мечтала об этом. Я отработала 10 лет в банковской сфере, случайно увидела объявление о наборе в киношколу «Сталкер». Шла учиться на продюсера, потому что мне казалось, что я точно не дотягиваю до режиссуры. Я пошла на продюсера, параллельно были занятия с режиссерами. Когда надо было снимать дипломную работу, я не нашла подходящий проект, который могла бы спродюсировать и решила сама выступить режиссером, продюсером и сценаристом. С тех пор и пошло.

Мой первый фильм Welcome to the USA снят на мои сбережения из банковской жизни. Он микробюджетный, чуть-чуть себя окупил, не оправдался, но дал старт моей карьере.

На второй фильм я искала финансирование года 3-4, сначала мы подали проект в мастерскую Biennale College Cinema. После меня там участвовал Эльдар Шибанов. Мы не прошли дальше первого воркшопа. После я подавала свой проект на различные рынки ко-продукции, там норвежский фонд Sørfond и французский CNC выделили гранты. Из Казахстана денег нет вообще, хотя этот проект я подавала в ГЦПНК.

Я два раза взаимодействовала с ГЦПНК, - с «Велошахом» я подалась, но потом этот питчинг отменили. Но я так понимаю, если бы его даже не отменили, мне бы все равно не дали финансирование, потому что уже до официального объявления об отмене, ходили слухи, что списки тех, кого одобрили, уже гуляют в сети. Мне никто ничего не сообщал, я была уверена, что меня там нет. Второе взаимодействие было в этом году, с проектом, который я уже написала, но на который мы ищем финансирование. Мы с ним участвовали в Пусанском кинорынке, потом в Каннах, там французская CNC отобрала два казахстанских проекта, один Адильхана Ержанова. Потом в Бишкеке взяли главный приз. В Казахстане мы даже до питчинга не дошли. Хотя мы участвовали в четырех международных кинорынках.

Вообще, что касается государства, сейчас заметно усиление контроля над кинематографом, ввод спецкомиссий, которые планируют проверять кино перед прокатом на предмет «пропаганды политических убеждений» и так далее. Не беспокоят ли вас эти события как режиссерку, именно в плане возможностей снимать свое кино?

У нас, начиная с прошлого года, заметно усилилась цензура, очень много стали говорить об идеологии. Раньше в ГЦПНК такого не было. В этом году ввели список тем, по которым они будут принимать заявки. Вне рамок этих тем невозможно получить финансирование.

Когда я подавала «Велошах», такого не было. Просто подаешь на «авторское» кино или на кино для «широкого зрителя». То, что происходит сейчас - это слизано с Фонда кино России, помимо, наверное, темы войны с Украиной. «Закон и порядок», «Семейные ценности» — эти темы полностью продублированы из российского списка.

К вам поступали предложения после победы «Велошаха» на Tribeca?

С предложениями после победы «Велошаха» никто не обращался. Только была его мировая премьера, дальше уже другие фестивали, есть приглашения. Очень хотелось бы его показать в Казахстане. Но это больше не от меня зависит, а от казахстанского продюсера, и от министерства культуры, которое нам даст или не даст прокатное удостоверение.

Для вас важно, чтобы ваши фильмы зарабатывали деньги?

Для любого режиссера важно, чтобы его кино смотрели, а если смотрят, то оно приносит доход. Если приносит доход, проще получить деньги на следующие фильмы. Мне, правда, очень интересна реакция казахстанских зрителей на «Велошах».

Я не зарабатываю уже лет пять. Небольшие доходы есть, показы первого фильма и короткометражки. С одной платформы после Tribeca написали, они хотят взять на полгода короткометражный фильм. За показ фильма они платят небольшую комиссию.

Я открыта ко всем предложениям показать фильм. Возможно зарабатывать деньги на фестивалях, просто надо найти хорошего sales агента, который будет продавать кино на зарубежные рынки, но нужно и соответствующее кино. По «Велошаху» мы только ведем переговоры по зарубежному прокату.

На самом деле авторское кино может зарабатывать в прокате и быть популярным. У нас почему-то сложился такой стереотип, что авторское кино должно быть супер-медленным, как у Тарковского и обязательно про аулы. У того же Пак Чхан Ука много зрителей.

Помимо работы над фильмом, какой процесс дается очень тяжело?

Поиск финансирования. Так как у меня нет казахстанского продюсера, с которым я могу постоянно работать. На первых этапах я сама себя продюсирую, потом уже подключаются другие. Основное время занимает поиск денег на проекты. На «Велошах» я искала финансирование три года. Продюсерку я нашла для фильма сама, писала нескольким продюсерам. Ответила только она, остальные просто, «не здрасьте, ни до свидания».

Отчасти это заняло много времени, потому что мы участвовали в Венецианской программе, там условие, что если ты подаешься, то ты параллельно нигде не можешь искать финансирование. То есть, никаких ко-продюсеров не может быть. Когда нас не отобрали, тогда начала более активно искать.

Сейчас с поиском стало чуть полегче. Мы уже сами можем позволить себе выбирать зарубежных продюсеров. Мы съездили в Канны с продюсеркой, представили проект, есть заинтересованные люди, думаем, с кем лучше сотрудничать.

Вообще для продвижения фильма фестивали очень хороши. Есть, конечно, проблема, что пока картины катаются по фестивалям, люди не могут их смотреть. Но это примерно полгода, потом уже можно без проблем выходить в прокат. Если это большие режиссеры, им достаточно премьеры в Каннах, Венеции и Берлине, они дальше сразу идут в прокат. Для молодых режиссеров важно побольше пофестивалить, потому что потом имя работает на тебя.

Но у фестивалей есть предубеждение, что наше кино должно быть про аулы. Однако, «Велошах» участвовал в секции Work and Progress в Карловых Варах, то есть это, когда еще показываешь черновой монтаж для индустрии, чтобы найти ко-продюсеров или sales агентов. Тогда программщица поздравила, сказала, что наконец-то что-то свежее. Я не спорю, что такое кино (про сельскую местность - прим В.) нужно, но я вообще не в материале, я не могу снимать такое.

У вас осталась та же съемочная группа, что и с первого фильма?

Съемочная группа изменилась, я думаю, что на следующем проекте тоже поменяется. Пока у меня нет постоянной группы. На «Велошахе» трудно шел набор группы, у меня был очень маленький бюджет, не сравнится с бюджетами, финансируемыми ГЦПНК или комедиями в прокате. В тот период как раз запустили съемки многих фильмов ГЦПНК, у которых большие бюджеты. Хотя у нас многие операторы и художники кричат о том, что хотят снимать качественное авторское кино, но на самом деле, они идут больше на гонорары.

Актеры перекочевали из двух фильмов. Мне понравилось с ними работать на первом проекте, они не отказались и на следующем. С некоторыми мы планируем дальше работать. На женские роли, однако, тяжелее найти актеров, чем на мужские. Особенно трудно, когда надо снимать квир, гея или лесби. Почти нереально найти. Профессиональные актеры никогда не согласятся. Это только Салтанат Наурыз согласилась. Либо уже брать не актера и из него вытаскивать. Для «Велошаха» было очень трудно найти актрис, которые бы сыграли сестренку героини и девушку этой сестренки. Когда мы говорили, что надо поцеловаться в кадре, была реакция: «Как?!».

Мы пригласили на пробы одну известную молодую актрису. Она сначала согласилась , а потом дошло дело до читки. Мы сидим и читаем сценарий, и она говорит: «Я, что, похожа на активистку?». Мы отвечаем: «Простите, а вы что, не читали сценарий?». В итоге, мы с ней расстались. В результате девушка, играющая сестру в «Велошахе», вообще непрофессиональная актриса, ее нашел наш кастинг-директор по знакомству.

Ваш первый фильм выглядит очень личным, можно ли его назвать автобиографичным?

Изначально сценарий был другой, он вообще не был про эмиграцию, потом я уже его переработала и добавилась эта тема. Он не настолько автобиографичный, наверное, только то, что я - квирперсона и работала в банке. До того как прийти в кино, я думала об эмиграции. Но так как я решила снимать кино, для меня важно быть в материале, в эмиграции я могу снимать только про эмиграцию.

Для меня это был больше фильм про то, как ты себя чувствуешь в обществе. Ты, как бы, чужой среди своих и свой среди чужих. Но особенно дискриминацию я почувствовала в киносообществе, я наслушалась прилично в кино-чатах, до того, как более-менее обо мне стали говорить на Западе. У нас был один киночат, там была затронута тема коррупции. Я много писала о коррупции, написала про Сатаева, что у него гонорар в 67 миллионов тенге за фильм «Боксер». Потом люди стали писать посты, что «вот она сняла фильм про геев-мусульман». Из серии, могу ли я вообще что-то говорить, кто я такая и какие ценности я несу.

Какова в целом была реакция на ваш первый фильм в Казахстане?

Первый фильм смотрели из квир-сообщества, там, в основном, положительные реакции. Упор на то, что, наконец-то сняли квир кино. Отчасти, это и нормализация. В своем первом фильме я не делаю упор на то, что она лесбиянка. Просто человек со своими проблемами.

На самом деле, у меня нет никакой миссии, это то, что мне сейчас интересно. А так, как у нас любят на питчинге выступать, что там «у моего кино глубокий смысл» или «любовь к родине». У меня такого нет, мне просто интересно снимать.

Давайте порассуждаем. Как вы считаете, что нужно казахстанскому кино, чтобы улучшиться?

Во-первых, нам нужно, значительно модернизировать ГЦПНК. Они должны ориентироваться не на Фонд кино России, а на международные фонды, где нет национальной идеологии, которое только за традиционные ценности. Хотелось бы поменьше коррупции. Хотелось бы еще и независимые фонды, грубо говоря, сейчас это не лучший пример, приводить в пример Россию, но там есть фонд Абрамовича, который до войны финансировал много авторского кино. У нас частных фондов, финансирующих кино, нет. Хотя, я думаю, у нас достаточно олигархов, которые могли бы себе это позволить.

Будете ли вы где-то в открытом доступе публиковать ваши фильмы?

Welcome to the USA я бы выложила, но у меня права в Польше. Я все думаю, как бы выложить так, чтобы не задеть польские права. В YouTube может есть такие функции. У меня договор на пять лет и он уже скоро истечет.

Если в Казахстане вступит запрет на «пропаганду ЛГБТ», вы продолжите снимать?

Да, я буду дальше снимать. Иранцы же снимают, даже если есть запрет.