Осы мақаланың қазақша нұсқасын оқыңыз.
Read this article in English.
Lest diesen Text auf Deutsch (Novastan.org).
Во время последнего послания народу президент Касым-Жомарт Токаев вновь обвинил казахстанцев в «социальном иждивенчестве», продолжая практику схожих высказываний своего предшественника Нурсултана Назарбаева.
По мнению президента, «на протяжении как минимум 15 лет» правительство занималось поощрением «социального мошенничества». Теперь государству необходимо пересмотреть социальную политику, что, вероятно, приведет к сокращению круга получателей госпособий.
Эксперты полагают, что подобные высказывания — часть идеологической линии казахстанских элит. В ней ответственность за бедность перекладывается на плечи граждан, чтобы скрыть провал экономической политики государства и оправдать неравенство.
«Помогайки» и разводы из-за выплат
«Близорукая, примиренческая социальная политика государства привела к появлению более ста разного рода льгот, выбиванием которых занимается отдельная категория граждан, так называемые “помогайки”. <...> А зачем работать, когда можно получать выплаты, в том числе адресную социальную помощь, чуть ли не на каждого члена семьи?», — заявил Токаев во время послания.
В выступлениях президента граждане больше всего ждут социального блока, где он может коснуться вопросов повышения заработных плат и пособий, а также введения социальных программ вроде «Национальный фонд детям».
Однако в этом году Токаев обрушился с критикой на социальную политику правительства, предложив пересмотреть и унифицировать ее. По его мнению, действия профильных министерств привели к злоупотреблениям со стороны населения и «социальному мошенничеству».
«В свое время наши "социальщики" придумали новую категорию, подлежащую льготным выплатам — неполные семьи. В результате резко выросло количество разводов. По этому показателю мы даже временно вошли в группу мировых антилидеров. Таких примеров немало, мы сами поощряем лень и иждивенчество», — отметил президент.
Токаев также утверждает, что пособия продолжают платить ветеранам войн СССР, которые «молодеют и множатся». А жители регионов Казахстана тянутся в столицу и перегружают ее инфраструктуру из-за отсутствия равных возможностей на местах.
«Вместо создания условий для опережающего развития города, [акимат Астаны] вынужден направлять значительные ресурсы на социальные расходы», — утверждает Токаев.
Байтерек в Астане, фото Жанары Каримовой
Продолжение традиции
Подобные высказывания наследуют антисоциальную риторику Нурсултана Назарбаева. Еще в 1997 году, представляя свою стратегию «Казахстан-2030», бывший президент заявлял, что государство должно поддерживать только самые уязвимые слои, а остальные должны «справляться самостоятельно». Так он оправдывал сокращение объемов социальной поддержки граждан при проведении рыночных реформ.
«Назарбаев закладывал “неолиберальную” логику, которая нормализовала социальное неравенство и делала ответственным за свое благополучие каждого отдельного человека, а не государство», — говорит Евгения Пеши, докторант Хельсинкского университета.
По мнению экспертки, эта риторика распространена во всем мире. В странах бывшего СССР она опирается на утверждение, что советские граждане впали в зависимость от системы социального обеспечения, сопровождавшей их «от колыбели до могилы».
Именно в этот период, взяв на вооружение антисоциальную риторику, Назарбаев проводил в стране «шоковую терапию». Ее главными инструментами были обширная и бесконтрольная приватизация государственных активов, либерализация цен, дерегулирование рынка труда и отказ от социальных гарантий.
После Назарбаев регулярно обращался к проблеме «иждивенчества». В 2017 году он озвучил тот же тезис про «социальное мошенничество», который Токаев использовал в последнем послании народу, восемь лет спустя.
Бывший президент Нурсултан Назарбаев, фото Reuters
Токаев показал, что придерживается схожих взглядов со своим предшественником уже на третий день после инаугурации в 2019 году.
«Нельзя поощрять социальное иждивенчество среди тех, кто не стремится найти работу. Государство будет поддерживать социально уязвимые [слои]. Все остальные должны работать», — заявлял он во время своего самого первого рабочего визита в регион - в Туркестанскую область.
Тем не менее позиции президентов по «иждивенчеству» резко меняются, когда им необходимо получить общественную поддержку. Назарбаев, к примеру, поручал повысить зарплаты и пособия почти перед каждыми президентскими выборами. Токаев продолжил эту практику.
Оба президента также пользовались кризисными моментами, чтобы повысить лояльность к себе. После девальвации 2015 года и последовавшего за ним экономического кризиса, Назарбаев не только анонсировал повышение зарплат, но и разработку новой социальной политики.
В 2019 Токаев также объявил о расширении льгот для многодетных семей после пожара в Астане, унесшего жизни пять детей, родители которых были вынуждены работать по ночам, чтобы прокормить семью.
Еще одним примером стало повышение минимальной заработной платы после Қанды Қаңтар, когда протестующие требовали лишить Назарбаева и его семью возможностей формально и неформально контролировать страну, а также концентрировать в своих руках основную часть экономических ресурсов.
Протест многодетных матерей в Астане, 2019 год, фото Тамары Вааль
«Социальная политика колеблется между щедростью и экономией в зависимости от политической ситуации. Когда необходимо обеспечить легитимность, социальные льготы расширяются; когда давление ослабевает, риторика возвращается к сокращению государственных обязательств», — подчеркивает Пеши.
По мнению политолога Димаша Альжанова, это не противоречие, а способ функционирования режима.
После выборов 2022 года, на которых про-президентская партия Amanat и сам президент вновь утвердили свою власть, государство вернулось к риторике «иждивенчества». Власти предложили отказывать в пособиях людям с кредитами и пенсионерам без постоянной прописки, сокращать декретные и выплаты по уходу за ребенком, а также урезать социальные расходы государства и улучшать адресность социальной помощи.
Сомнительные утверждения
«Несмотря на то, что случаи фиктивного получения пособий имели место, проблема “иждивенчества” преувеличена», — считает Пеши.
Она говорит, что число получателей адресной социальной помощи только сокращалось: с более 2 млн в 2019 году до 413 тыс. в 2024 году. При этом её средний размер составлял 7959 тенге ($14,50).
«В 2025 году решение Казахстана привязать черту бедности для получения адресной социальной помощи к медианному доходу вместо прежнего прожиточного минимума позволило большему числу семей получить право на нее. Количество получателей пособий немного увеличилось, но не сопоставимо с показателями предыдущих лет» — констатирует экспертка.
По мнению исследовательницы центра Paperlab Дарины Уалиханқызы, тот факт, что население ищет «обходные пути», созданные политикой государства — результат отсутствия экономической стабильности в стране.
Атырау, фото Алмаса Кайсара
Критически относится к высказываниям президента и исследователь социальных теорий Галым Жусипбек. Он считает, что никакой связи между пособиями и разводами, о которых упоминал Токаев, в стране нет.
«Это, на мой взгляд, просто недоверие к населению. У нас разве такие высокие выплаты, которые могут побуждать людей разводиться? На нынешние суммы пособий и минимальной зарплаты можно только закрыть самые базовые потребности, просто питаться водой и хлебом», — считает исследователь.
Он также считает ложным утверждение, будто внутренние мигранты тянутся в столицу из-за льгот.
«Наши сограждане едут в крупные города из-за инфраструктурной дискриминации, начавшейся в 1990-е годы. К концу того десятилетия, к примеру, была закрыта половина больниц в стране, и прежде всего они закрывались в регионах», — поясняет Жусипбек.
По мнению эксперта, прежде чем обвинять казахстанцев в иждивенчестве, нужно разобраться в структурных особенностях национальной экономики.
Схожего взгляда придерживается и Пеши: риторика государства об «иждивенчестве» затемняет барьеры, с которыми сталкиваются граждане в попытках выйти из бедности.
«Дефицит официальных рабочих мест в сельской местности, низкая заработная плата, обязанности по уходу за близкими — все это ограничивает возможности малообеспеченных семей с детьми преодолеть бедность, независимо от индивидуальной мотивации и усилий», — добавляет она.
В то же время государственные программы не могут предложить гражданам выход из уязвимого положения, говорит экспертка.
«Оплачиваемые общественные работы и субсидируемые рабочие места носят краткосрочный характер, а программы микрокредитования и развития предпринимательства зачастую подвергают семьи долговой нагрузке и являются нестабильным источником доходов», — считает Пеши.
Жусипбек констатирует, что хотя Казахстан провозглашает себя социальным государством в Конституции, на деле он таковым не является.
«Если бы минимальные зарплаты были на уровне 300-400 тыс. тенге, то можно было бы говорить об “иждивенчестве”. В нашем же случае это неуместно. У нас люди пережили тяжелые времена рыночных реформ, а сейчас работают на нескольких работах и продолжают терпеть очень многое», — объясняет исследователь.
Уалиханқызы поясняет, что система социальной поддержки в Казахстане была спроектирована некорректно, без понимания того, как реально живут люди, а также учета поведения людей и механизмов его контроля.
«Такой поворот оставляет общество без доверия к социальным институтам и в очередной раз переводит разговор с качества управления на моральные характеристики граждан», — подытоживает она.
Поддержите журналистику, которой доверяют.
