Я люблю изучать историю обоих этих городов. Прочитал много килограммов книг по этой теме, видел тысячи и тысячи картинок, документов и фотографий из историй Алма-Аты и Алматы. Я - кладезь бесполезной информации по неформальной истории города. Знаю, в каком районе Алма-Аты пел и пытался выйти из запоя Владимир Высоцкий. Могу показать неприметное место, где собирались батальоны алматинцев из 316 дивизии, чтобы зимой 1941-го под Москвой первыми в истории остановить дивизии Вермахта и SS. Я могу показать тот дом, где впервые зазвучали аккорды «Звезды по имени Солнце» и «Место для шага вперед». Или проводить к тому месту, где Досов придумал эти странные, волнительные и такие алматинские строчки - «Мост. Шарф. Дождь. Запах. Зонт. Кисть. Взгляд. Достаточно»… Или рассказать о том, как в Великий Голод 1932-1933 года, когда красные товарищи ударными темпами истребляли кочевников Казахстана, в Алма-Ате находились люди которые спасали полуживых кочевников, которых товарищ Сталин и Со плодотворно истребляли с помощью коллективизации, голода и отрядов ЧОН. Я могу показать тот перекресток, где учился историк Мухаметжан Тынышпаев и где арестовали писателя Юрия Домбровского. Могу указать на те холмы, где стрелял уток Лев Троцкий. Могу проводить до тех неприметных домов, где когда-то жили Алан Медоев, Мухтар Ауэзов, Ильяс Есенберлин, Рустам Хальфин.
Мои родители познакомились недалеко от алматинского Дома Кино в 1981-м. Оба тогда работали на киностудии «Казахфильм». Мама - ассистентом режиссера. Отец - оператором документального кино. Позже мама вернулась к своей основной специальности - педагогике и образованию. Она по-прежнему учит маленьких человечков от 3 до 6 лет самым важным вещам на свете и сложно подсчитать сколько тысяч неоперившихся маленьких алматинцев она подготовила в детских садах моего города. Отец по-прежнему работает в сфере документального кинематографа. Его объектив снял не только самые прекрасные и самые важные места Алматы, Казахстана и планеты Земля, и не только самых выдающихся людей страны, но и фиксировал драматические и экстремальные места: пожар на Тенгизе в 1985-м, аварию на Чернобыльской АЭС в 1986-м, гражданскую войну в Таджикистане в 1990-х.
Человека в конкретном времени и пространстве формируют не только ландшафт, архитектура и климат, но и окружающие. Поэтому хочется говорить не только об общеизвестных особенностях Алма-Аты и Алматы - горных цепях Алатау, яблонях Сиверса и эстетике архитектуры периода Кунаева, а больше о конкретных персонах, героях Алма-Аты и Алматы.
Семь лет моего пребывания в 1980-х, в Советском Союзе, по объективным причинам я помню смутно. Яркие цветные вспышки. Тихий детский сад и повсеместные зеленые улицы с журчащими арыками. Космические павильоны и хвойные джунгли «Казахфильма», где нас, киношных детей, бросали на весь день родители-кинематографисты. Сливочный пломбир и компот из сухофруктов. Поездки на Иссык-Куль и Байкал. Алматинскй апорт и ташкентская колированная черешня. Первое восхождение на верхние этажи гостиницы «Казахстан», самого высокого здания Алма-Аты и, как мне тогда казалось, во всей галактике. На родительских винилах и пленочных бобинах - голоса Джона Леннона и Булата Окуджавы, Мика Джаггера и Владимира Высоцкого.
В телевизоре - программа «Время» и Дроздов, Хрюша и Филя, фильмы «Игла» и «Женщина дня». Нелегальные видео-салоны с пиратскими VHS, где царствовали «Великолепная семерка» и «Конан-Варвар», «Рембо» и европейская эротика, Брюс Ли и Чак Норрис, Джеки Чан и Митхун Чакраборти, и все эти VHS-герои и VHS-героини - говорили голосом таинственного существа с прищепкой на носу.
К некоторым из этих вспышек я буду возвращаться, или они сами, по странному порядку звезд, будут возвращать меня к себе. Некоторые будут сопровождать меня постоянно - как музыка Цоя в ушах или кунг-фу Брюса Ли в заповедном Шаолинь моей души.
Бахыт Килибаев, сценарист «Иглы» и «Женщины Дня» в буквальном смысле спасет мою голову - спустя четверть века в ночных предгорьях казахско-кыргызской госграницы. К одному из героев «Иглы» - Архимеду Мынбаевичу - я поступлю в школу в 1999-м. Я побываю в подмосковном доме у Владимира Высоцкого и буду гулять на тех же улицах Нью-Йорка, где ходил Джон Леннон, до того места где его остановили пули из револьвера Марка Чапмена. Поэтому, я, как и некоторые мои земляки, разделяю теорию и практику синергии и психогеографии, верю в Эффект Бабочки, Внутреннюю Монголию и Вечное возвращение.
%20(1).JPG)
В окружении родительских друзей были самые странные и самые крутые алматинцы - учителя, журналисты, музыканты, киношники. Благодаря этому в детстве мне посчастливилось слушать рассказы Искандера Тынышпаева, Булата Габитова-Джансугурова. Учителем моего отца был Искандер Тынышпаев, первый оператор Казахстана и выпускник первого операторского потока ВГИКа. Его отец Мухамеджан Тынышпаев, алаш-ординец, историк, инженер, один из создателей Турксиба. Тынышпаев вместе с Ходжиковым, Аймановым и Бегалиным - создавал кинематограф в Казахстане. Он начал воспитывать первых операторов Казахфильма. Мы с отцом ходили к Тынышпаеву в гости, он жил в «Трех богатырях». Это был широкоплечий двухметровый аташка с крутым чувством юмора и странными привычками. К примеру, он не мог спать на обычной кровати и ночью выходил на балкон, где спал в спальном мешке. Это была его лагерная привычка - он 10 лет просидел в лагерях ГУЛАГа, как сын врага народа и как человек с вольнолюбивым характером. Тынышпаев многое дал нашему кинематографу и городу, кадры старой Алма-Аты снимал либо он, либо его ученики. В детстве я часто ездил с отцом в киноэкспедиции по Казахстану и сопредельным республикам. Часто бывало что экспедицией руководил Булат Ильясович-Жансугуров. Как и Тынышпаев - это был человек не простой судьбы. Он был сыном поэта Ильяса Жансугурова и Фатимы Габитовой, пожалуй самой незаурядной женщины в Казахстане XX века. Булат Ильясович тоже был сыном «врага народа», его отца расстреляли в 1937-м в подвале алматинского управления НКВД на ул. Дзержинского. У Булата Ильясович тоже было все в порядке с юмором, и он был прекрасным рассказчиком, алматинцем до мозга костей.
Мой первый дом находился недалеко от «Тещиного языка», на Сатпаева-Байзакова, и трамвайная линия стучала с раннего утра до позднего вечера, с раннего утра до позднего вечера. После моего рождения наша семья переехала в 6 микрорайон. Поэтому, детство и юность я провел в четырехэтажных ландшафтах алматинских «микров». Соответственно, мне свойственны многие поведенческие коды этих мест.
Моей первой школой стала средняя школа №113 имени Циолковского. Возможно, благодаря магии Циолковскому мне с детства будет нравиться тема космоса и освоения Вселенной. И одним из важнейших и любимейших интервью, которые я провел, будет беседа с Токтаром Аубакировым, последним космонавтом СССР и первым космонавтом Казахстана.
Средняя школа №113 - была типичной микросковской пост-советской школой, с ее «пацанскими движениями»; с ее переполненными классами из 40 детей 25 разных национальностей; с ее альтруистичными учителями, умудрявшимися не только выживать на мизерную зарплату, но и нести светлое и доброе в сердца и умы беспредельных микровских подростков; с ее каждодневными драками и пережаренными пирожками; с ее уроками, где детей учили по извечной алматинской традиции - не только выживать в условиях 9-бальных землетрясений, но и по пост-совковой инерции - ненавидеть США и капитализм, а также уклоняться от ядерных ударов, собирать гранату РГД-5 и разбирать АК-74 на случай внезапного вторжения дивизий НАТО. В одно утро, в мой 1 «В» класс зашла наш учитель - Татьяна Николаевна и торжественно объявила классу: «Наша Страна, наш СССР, где родилась я и мои родители, страна, где родились вы и ваши родители - больше не существует». После этой фразы она начала рыдать. Некоторые мои одноклассницы тоже заплакали. Это был излет 1991-го. Мой класс стал свидетелем крупнейшего события в истории человеческой цивилизации. Самая огромная, самая абсурдная и самая несправедливая Империя в истории мира развалилась так внезапно и так буднично. Мой 1 «В» класс начал осуществлять транзит из Советского Союза в 1990-е.
Со стен и улиц Алма-Аты стали исчезать портреты Ленина и сросшихся не-близнецов Маркса и Энгельса. В магазинах стали исчезать товары первой необходимости, чтобы расчистить место для китайского ширпотреба. Рубль стал обесцениваться со скоростью африканских валют или тенге 2015 года. Первые предприниматели и первые олигархи сделают первые шаги в рискованном бизнесе дикого капитализма. На базарах станут появляться «быки» и «торпеды» в кожзамовых куртках, которые спустя годы будут героизированы в сериалах и кино, в «бригадах» и «рэкетирах».
В кинотеатре «Сары-Арка» я со своими дворовыми пацанами - буду наблюдать как Джон и Сара Коннор, на пределе человеческих способностей - уничтожает бесчеловечных роботов-терминаторов, в «Целинном» - как небритые рейнджеры спасают детину рядового Райана, в «Байконуре» как наши предки - кипчаки Каир-хана скрещивают клинки с другими нашими предками - прискакавшими из прерий Монголии, в «Алатау» - на Данилу Багрова с обрезом в руке и русским роком в голове. Печально, что большая часть этих кинотеатров не функционирует или разрушена. Слава Богу по-прежнему работает кинотеатр с неслучайным названием «Арман», самый важный кинотеатр и Алма-Аты, и Алматы. Еще я помню самопальные скейты, велосипеды «Кама» и «Салют», войну так называемых «металлистов» и так называемых «рэпперов». Войну ментов и ОПГ.
Помню как пространство киностудии «Казахфильм» будет подвергаться волнам запустения и разрушения. Впрочем, как и весь мой город. Видимо тогда под новую музыку и в новой атмосфере умерла Алма-Ата и рождался Алматы. В узких коридорах микровской школы - мы будем меняться кассетами с альбомом «Группа крови» от группы «Кино», сборниками военных песен от ветеранов Афганистана, Dreamland от Роберта Майлза, сборниками тюремных песен от блатных бардов, Nevermind от Nirvana, Urban hymns от The Verve, «Паризон» от Rap Zone, первыми сборниками с европейским рейвом и американским хип-хопом. Мы будем выписывать журналы «ЮТ», «ЮН» и «Вокруг света». Читать «Кочевников» Ильяса Есенберлина и «Неукротимую планету» Гарри Гаррисона.
В алматинских телевизорах в те годы будут царствовать свобода слова, Александр Невзоров и Леня Голубков, Динара Егеубаева и Влад Листьев, «Поле Чудес» и «Разминка от Аружан», сериал «Перекресток» и первая чеченская война, Скалли, Малдер и мунай-газовые олигархические семейства из «Санта-Барбары». Я, как и многие мои сверстники, поддавшись суровой атмосфере 90-х, запишусь в кружок каратэ. Нас будут учить кратковременной дзен-медитации, считать на японском от «ич» (1-V) до «дзю» (10-V), а также десяткам способов ударов, блоков и захватов. Некоторые «старшаки» из моей школы, как и многие их алма-атинское сверстники, начнут знакомиться с афганскими опиатами, и отправятся кто в наркологические диспансеры, кто в тюрьмы, кто на кладбища на Ташкентской и на Кенсай. Это тоже часть того времени. Я поменяю школу №113 на 5-ю гимназию, чтобы через год оказаться в школе с самым длинным названием в Алматы. Школа называлась Республиканской экспериментальной школой старшеклассников номер 152. В Алма-Ате и Алматы ее называли одним словом - «Архимедка». Там я впервые вблизи увижу представителей так называемой - «золотой молодежи», там я познакомлюсь с самой современной и стильной библиотекой города, там я впервые услышу загадочные слова - contemporary art и «видео-арт» от Назипы Нурмухамедовны, «пост-модерн» и «дискурс» от Бориса Ивановича. В год Миллениума Архимед Мынбаевич выдаст мне диплом о среднем образовании. Я со своими ровесниками вступлю в нулевые.
В 2000-м я поступлю на ФФП Каз ГУ (факультет философии и политологии -V). Наш факультет размещался отдельно от Каз ГУграда, на Амангельды-Шевченко. По соседству был только факультет востоковедения. Но мы любили ходить туда по двум причинам. Во-первых, там в основном учились девушки, тогда мне казалось, что на японском отделении учились самые красивые студентки, во-вторых, там была столовая, на нашем факультете ее не было. Мне и моему потоку очень повезло - нам посчастливилось застать цвет факультета. Профессор Нуржанов Бекет Галымжанович, человек первым, открывшим нашей стране ворота в философию постмодерна, он переводил Жана Бодрийяра и сам писал глубокие и парадоксальные эссе. Швыдко Алексей Александрович, Наурызбаева Альмира Бекетовна - это были потрясающие преподаватели и крутые лекции. Также у нас преподавал всем-известный Борецкий Олег Михайлович, его прожект «Киноклуб» впервые стартовал на нашем факультете. Благодаря Борецкому мы смотрели мощные арт-хаусные и авангардные фильмы, а Швыдко и Наурызбаева - учили нас интерпретировать кино, и другие произведения искусства, с точки зрения философии и культурологии.
На первом курсе, я и как подавляющая часть моих однокурсников, буду совмещать изучение Хантингтона и Ницше с работой официанта в баре. Позже я стану работать там барменом. Это был по-настоящему интересный и полезный опыт. Стоит отметиться, что бар размещался на втором этаже странного комплекса: в цоколе была баня, на первом этаже интернет-клуб, а на третьем и четвертом этажах - гостиница, где почасово сдавали номера. Короче говоря, это был бордель с опциями парилки и выхода в интернет-пространство. Там я получил много коммуникационных навыков, укрепил стрессоустойчивость и способность наводить мосты даже с людьми, пребывающими в неадекватном состоянии. Все эти навыки немного позже помогут мне в моей журналистской и репортерской работе.
В начале нулевых я стану совмещать два города - Алматы и Москву, два университета - ФФП КазГУ и ВГИК. Лекции по философии вне философских форм и съемки психоделической короткометражки в Люберецком карьере. Работу с двумя орудиями труда - клавиатурой ПК и пленочным фотоаппаратом Minolta. Я начну писать свои первые статьи и делать первые фоторепортажи. Начну интервьюировать самых умных казахстанцев и россиян - писателей, художников, поэтов и музыкантов, фотографировать самых красивых алматинок и москвичек - киноактрис, певиц, однокурсниц, соседок, прохожих и телеведущих. Начало нулевых было хорошим временем для алматинских журналистов и фотографов. Тогда еще не вошло в устойчивый тренд - уничтожение вольнолюбивых редакций, арест тиражей, еще не были так популярны избиения и угрозы в адрес журналистов и правозащитников, еще не вошли в моду судебные процессы и посадки. Еще не стартовало сворачивание информационного суверенитета и передача мозгов и глаз читателей-телезрителей РК в пользу «КП», RT, НТВ и «Первого канала».
Я, как и все алматинские фотографы, буду снимать на пленку, пока пленочная фотография медленно, но неудержимо начнет сдавать позиции цифровой фотографии. До появления Instagram оставалось ровно десятилетие. Мое окружение - юные журналисты, фотографы-пленочники, ффпшники, музыканты, младо-киношники, пост-панки и прото-хипстеры - обменивались книгами Пелевина и Сорокина, журналами «ОМ» и «ПТЮЧ», читали и публиковались в первых алматинских молодежных журналах - «Моль» и Zip Magazine, наивных и по-своему смешных прожектах. В те годы я начал активно публиковаться на arba.ru, первом онлайн-проекте о культуре и искусстве Казахстана и Центральной Азии, позже я стал главредом этого прожекта. Мы публиковали живых классиков и очень живых панков и дадаистов - Бахыта Кенжеева и Ербола Жумагулова, Александра Бренера и Барбару Шурц, Адиля Нурмакова и Арсена Баянова, Алексея Цветкова и Вадима Борейко.
В 2002 году я впервые приехал в Москву, погостить у Аэлиты Жумаевой и Димы Пака, которые руководили проектом arba.ru. Я намеревался погостить там 5-6 дней, но в итоге в рок-клубе «Джерри Рубин» (первый панк-клуб СССР -V), куда меня позвал на свои поэтические чтения Бренер, пара ребят предложила мне поработать на короткометражной картине, которую они снимали во ВГИКе. В общем, так я остался в Москве. «Джерри Рубин» был интересным местом - там проводили поэтические чтения разных странных людей, устраивали выставки, проводили панк-концерты, там тусили трушные рокеры, панки, анархисты, активисты антифа. К сожалению, многих антифа ждала трагическая судьба. В начале нулевых в Москве и Питере появились многочисленные группы неонацистов, тогда Россия вошла в список как страна с самым многочисленным неонацистским движением в мире. Любимым занятием неонациков было нападение на кавказцев, азиатов, панков и антифа. Они или калечили их или убивали. Поэтому, мне как азиату, который к тому же общался с панками и антифа, было не очень комфортно в Москве. Но, несмотря на это, в те годы, в воздухе Москва и Алматы - концентрация свободы в городской атмосфере была намного сильней, чем сейчас. В те годы, еще не запустили, модные ныне у нас и в России тренды - на культ личности, де-либерализацию и возвращение к блистательной пропасти Средневековья.
После университета, я начал активно работать в печатной и онлайн журналистике. Писал для пары десятков изданий и сайтов. В середине нулевых меня стали приглашать в качестве редактора и колумниста. Позже я прошел ознакомительную стажировку в московской редакции Esquire. Это был первая редакция русского Esquire, самая вольнодумная и крутая - Филипп Бахтин, Михаил Ратгауз, Оливер Кэролл, гениальные дизайнеры - Барбанель и Никаноров, фоторедактор - прекрасная Катя Фурцева. После это поездки я начал работу над казахстанской редакцией и местным контентом Esquire. Мы начинали делать его с Асель Джабасовой. Два года я посвятил себя этому изданию. Самые светлые воспоминания из этого периода - о людях с которыми я работал - Аселька Джабасова, Саша Шегай, Азиз Мелибаев, наши материалы и их герои среди которых были самые прекрасные алматинцы, да и не только алматинцы, - Герольд Бельгер, Токтар Аубакиров, Мурат Ауэзов, Марат Бисенгалиев и многие другие.
После Esquire я впервые попробовал себя на поприще музыкального продюсера. Дело в том, что в середине нулевых в «Байсе» (специализированная музыкальная школа имени Куляш Байсеитовой - V) - я познакомился с композитором Куатом Шильдебаевым. Я был давним фанатом его инструментальной музыки, позже, вышел альбом «Отан Ана», для которого он написал большую часть музыки. После нашего знакомства - мы начали тесно общаться. В одну из наших встреч мы заключили шуточное пари, что я в течение года организую выпуск первого инструментального альбома Шильдебаева. К сожалению, до этого - авторская музыка Шильдебаева еще не была широко доступна. Звезды сложились нужным образом, и в итоге - не прошел и год как на прилавках музыкальных магазинов появился не один альбом, а полноценный и концептуальный триптих, сразу три альбома Куата Шильдебаева. Они были выпущены и сразу же сметены с прилавков. Это один из самых любимых и важных проектов, которым я занимался.
Из 2000-х самые яркие воспоминания связаны не только с андеграундной Москвой, не только с Arba, Esquire и не только с гениальным Шильдебаевым, но и наши встречи с Герольдом Карловичем Бельгером. В нулевые мы встречались с ним достаточно часто, во-первых, потому что он вел колонку в Esquire, во-вторых - я жил в паре сотен метров от его странной и красивой высотки на улице Валиханова. Наши беседы, его тонкий трех языковой стеб, его живой смех. Вот кто был подлинным героем Алма-Аты. Он любил сидеть, в бейсболке, сжимая свою тросточку, на скамейке в юго-западной части аллеи на Валиханова. Он улыбался и говорил: «Это все мои поля, мои Елисейские поля». Герольд Карлович покинул наш город в начале этого года, через два месяца ушел Батырхан Шукенов, другой герой моего города. Они совершенно разные люди, разных профессий и интересов, но их объединяли определенные важные вещи. Не только то, что их обоих любило грандиозное количество людей, одного тысячи, другого миллионы. И не только то, что их уход оставил у многих жителей Алматы это тягостное ощущение, так словно вырвали или прищемили сердечную мышцу. Уход людей такого масштаба - это предвестие новых времен, новых энергий. Ведь природа не терпит пустоты и вопрос в том, что придет на смену их текстам, их мелосу, и драйву.
Я ловлю себя на том, что перечисляю преимущественно героев Алма-Аты. В ущерб Алматы. Алма-Ата была прекрасной, и там жили одни из самых смелых и сильных людей на Земле. Они доказали это зимой 1941-го под Москвой остановив дивизии Гитлера. В декабре 1986 года - студенты моего города - показали всему Советскому Союзу, где бьются самые антисоветские, самые свободные и самые храбрые сердца. Но дело в том, что вопреки всему - вопреки уничтожению городского стиля, вопреки обезображенной и уничтоженной архитектуре города, вопреки ужасающей экологической ситуации, вопреки девальвации, коррупции, маргинализации и музыки Кайрата Н., мой город продолжает рождать красивых и смелых людей. В этом году я впервые почувствовал - как мой в последние годы инертный Алматы начинает проявлять что-то давно забытое и прекрасное. Я не знаю, как назвать эту энергию и вибрацию - красотой, смелостью, синергией, «Новым вторым Алматы». Но возможно, что это и не важно. Просто в этом году я увидел, как в разные дни в разных частях города стали происходить интересные процессы - малые и большие дела. Например, когда в апреле – Дина Сабирова, Алина Сержанова, Алмас Садыков и сотни других алматинцев и алматинок собирали гуманитарные грузы в кинотеатре «Арман» для пострадавших от наводнения в Центральном Казахстане. Наблюдая эту картину, я про себя подумал: «Все-таки Алматы и алматинцы существуют, но эта беззаветная помощь скорее исключение, чем правило». Но потом я видел другую картину, когда алматизированный карагандинец Жандос, который узнав о том, что сердце Батырхана остановилось, предложил встретиться своим друзьям недалеко от Дворца Республики, чтобы проститься с ним исполнив его песни. В итоге в этот вечер пришла не только стайка его друзей, а несколько тысяч алматинцев. Наблюдая это море людей в тот вечер и на следующее утро у Филармонии, я понял, что мой город научился достойно прощаться со своими героями. К сожалению, в предыдущие годы, уход Мориса Симашко, или Абдрашита Сыдыханова, или Сатимжана Санбаева - прошли для этого города незамеченными. В июле, когда сель обрушился на юго-западные окраины Алматы - я видел, как с утра до поздней ночи Лейла, Алина, Жандос, 12-летний медвежонок Диас и десятки других людей уже не только собирали гуманитарную помощь, но и сами работали в эпицентре наводнения - разгребали завалы, носили грузы, кормили пострадавших, спасателей и солдатов.
Тогда, я понял, что у Алматы появляются новые герои, которые готовы, способны помогать незнакомым людям в степях Караганды, способны защищать Кок-Жайлау, или поддерживать проекты Аружан Саин, или разгребать завалы в местах природных катастроф, или создавать важные приложения вроде AUA или ABAI 45. Новые герои Алматы - пока что делают свои первые шаги по асфальту моего города, они не смотрят ТВ, они скачивают европейское кино и смотрят фильмы на фестивале Clique, они слушают Daft Punk и Галымжана Молданазара, свой город они называют «Алматы» или «Алмата», но уже не «Алма-Ата». Но, мне кажется, что сердца новых героев, также как сердца алмаатинцев, тоже способны почувствовать приближение и касание волн любви к этим улицам. Волны огромны, несокрушимы, прекрасны, как горы, взмывающие над этим городом. Эти слова касаются уже не рубрики «Богатое прошлое», а «Блистательное будущее», правда, же?
Партнер проекта "Богатое прошлое" - Bank RBK
