Центральная Азия: рост авторитаризма как ответ на запрос о переменах

Кыргызстан: укрепление власти Жапарова и давление на гражданское общество

Садыр Жапаров, ставший президентом страны после Октябрьских протестов 2020 года, пришел к власти с обещаниями «навести порядок»: бороться с коррупцией, уничтожить преступные группировки, создать качественные рабочие места и обеспечить политическую стабильность страны.

Жапаров действительно занялся борьбой с криминальными группировками. Во время одной из таких операций был убит один из самых влиятельных криминальных фигур Центральной Азии Камчи Кольбаев. Антикоррупционная кампания президента же заключалась в «кустуризации» — политике, при которой коррупционеры могут откупиться от уголовного преследования.

Наряду с этим Жапаров резко укреплял свою власть. При нем внесли изменения в Конституцию, которые ослабили роль парламента и расширили полномочия президента. Параллельно репрессивный аппарат обрушился на гражданское общество. Был принят закон об «иностранных представителях», копирующий российское законодательство “об иноагентах”, а также уголовно преследуются члены оппозиционных партий. По решению суда было ликвидировано ведущее расследовательское СМИ страны Kloop, а несколько журналистов независимых СМИ были осуждены по статьям о «призывах к массовым беспорядкам». По схожим обвинениям судят политиков и общественных активистов.

Исследовательница и старшая научная сотрудница Исследовательского центра анализа конфликтов в университете Кента Эльмира Сатыбалдиева считает, что Жапаров является типичным представителем политики «бонапартизма», при котором харизматический лидер приходит на пост президента с мандатом абсолютной власти для того, чтобы побороть коррупцию и социальную несправедливость.

Также расследования местных изданий TemirovLive и Kloop указывают на то, что с приходом к власти Жапарова, люди из его окружения стали получать выгодные контракты для строительства гидроэлектростанций, открытия казино и прочего бизнеса, вследствие чего стали богатеть.

«Несмотря на первоначальные обещания перераспределить доходы, экономический проект благоприятствует влиятельным элитам. Режим не может решить проблемы неравенства, трудовой миграции и бедности так как опирается на прямые иностранные инвестиции и создание офшорных зон для международных финансов как источники роста», — констатирует Сатыбалдиева.

Тем не менее, по ее словам, кыргызское правительство идет на некоторые экономические уступки. Среди них: увеличение инвестиций в общественную инфраструктуру, национализация золотодобывающей компании «Кумтор», частных сельскохозяйственных угодий, рынков и социальных объектов, а также вложения в бедные южные регионы.

«Однако ключевые товары и услуги остаются недоступными, поскольку все еще сильно коммерциализированы. Возросла недоступность жилья, а уровень трудовой миграции все еще очень высок», — считает экспертка.

По ее мнению, нынешний режим остается стабильным, так как он «устранил конкурентов и укрепил вертикаль власти».

«Тем не менее, если экономическая ситуация ухудшится, а власти не смогут справиться с кризисом, можно ожидать роста недовольства, как прежде. Однако если не появится другой политической альтернативы, основанной на политике перераспределения, подобные периоды бонапартизма и междуцарствия могут длиться десятилетиями», — говорит Сатыбалдиева.

Узбекистан: политические покушения и раскол элит

Ожидаемая «либерализация», надежды на которую пришли с Шавкатом Мирзиеёвым, занявшим пост президента после смерти Ислама Каримова, так и не произошла. С новым главой государства Узбекистан вышел из изоляции и пошел на некоторые изменения: из тюрем вышла часть политических заключенных, государство стало бороться с трудовым рабством, а в законодательство стали добавлять различные прогрессивные меры, вроде ужесточения наказания за семейно-бытовое насилие.

Помимо этого, в стране значительно уменьшился уровень бедности, а также наблюдается постоянный экономический рост в районе 5,3% с 2017 года благодаря открытию экономики для частных инвестиций. Тем не менее, в стране все еще остается проблема нехватки рабочих мест и связанной с этим трудовой миграцией.

Однако примером того, что авторитарный стиль правления остался неизменным послужило силовое подавление протестов в Каракалпакстане в 2022 году, и последовавшие репрессии.

«Сам факт того, что режим являлся авторитарным, позволило Узбекистану совершить то, что было совершено, — объясняет научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии Темур Умаров, — Вся эта реформаторская повестка, это реакция на запрос узбекского общества при позднем Каримове, благодаря чему он [нынешний режим - В.] получил общественную легитимность. Но режим все еще остается авторитарным и тут ничего особенного не изменилось».

В стране, по данным международной правозащитной организации Human Rights Watch за 2024 год, «с возрастающей интенсивностью подавляли правозащитную деятельность, преследуя активистов, блогеров и других по необоснованным уголовным обвинениям, включая “оскорбление президента с использованием интернета”».

В прошлом году СМИ обсуждали другое событие в стране - покушение на жизнь экс-советника президента Комила Алломжонова, которое стали рассматривать как признаки «раскола» элит.

Генпрокуратура Узбекистана объявила в розыск по этому делу двух граждан России, а их машину нашли возле ночного клуба, чьи владельцы были связаны с Отабеком Умаровым - мужем младшей дочери президента Шахнозы Мирзиеевой.

Параллельно продолжилось возвышение старшей дочери президента - Саиды Мирзиеевой, занявшей этим летом должность руководителя администрации президента. Фактически она стала вторым человеком во властной иерархии страны.

«Любой авторитарный режим сталкивается с дилеммой того, как продлить жизнь режима без личности, который этот режим возглавляет. Узбекистан здесь не исключение. Сейчас много разговоров про Саиду Мирзиеёву, но это непредсказуемые вещи. Сегодня она выглядит преемницей, а завтра может быть уже не совсем подходящей кандидатурой, вспомните Гульнару Каримову или Даригу Назарбаеву», — считает Темур Умаров.

Он верит, что нынешний режим останется авторитарным, но может адаптироваться к «новой реальности», так как общество становится «все более пристально следящим за действиями своего руководства».

Таджикистан: ожидания транзита власти и зачистка элит

В Таджикистане, в отличие от соседних центрально-азиатских стран, все еще ожидают транзита власти. 73-летний Эмомали Рахмон руководит страной уже свыше 30 лет.

Разговоры о транзите не утихают уже почти десятилетие и только усилились после повышения статуса сына президента Рустама Эмомали, которому сейчас 37 лет и в последние несколько лет он руководит парламентом республики.

Почему транзит до сих пор не состоялся - вопрос открытый.

«Возможно, это связано с чередой кризисов, потрясших страну: Covid-19, приход к власти талибов в Афганистане и вторжение России в Украину. В такие времена новому лидеру было бы трудно справиться. Однако переход, похоже, всё же неизбежен. Просто неизвестно — когда именно», — считает Эдвард Лемон, профессор Техасского университета A&M, специализирующийся на Центрапьной Азии.

Тем не менее подготовка к мягкой передаче власти все заметнее. Во время празднования Нового 2025 года, страну с праздником поздравлял не действующий президент, а его сын.

Последние годы также ознаменовались репрессиями не только в адрес гражданского общества, но и влиятельных политиков, их родственников и бывших полевых командиров времен гражданской войны начала 1990-х. Самым известным стало дело о якобы попытке «государственного переворота».

Были приговорены к срокам до 27 лет лишения свободы зампред непарламентской Социал-демократической партии Шокирджон Хакимов - один из немногих оставшихся в стране критиков режима. Помимо него, были отправлены в тюрьмы экс-глава министерства иностранных дел, бывший председатель Верховного совета и другие бывшие высокопоставленные чиновники.

«Попытка переворота была сфабрикована правительством. Нет достоверных доказательств, что она действительно представляла угрозу. Скорее, это был предлог для арестов различных бывших и действующих чиновников, чтобы ослабить потенциальную оппозицию режиму и расчистить путь для наследования власти», — утверждает Лемон.

Правительство также сумело подавить протесты и установить контроль над Горным Бадахшаном, отдаленным регионом Таджикистана, где регулярно проходили столкновения между силовиками и местной памирской общиной.

«Тогда были арестованы и уничтожены ключевые неформальные лидеры, подавлено гражданское общество, особенно сеть Ага хана (духовный лидер мусульман-исмаилитов, которые являются большинством в Бадахшане - В.). Там было усилено силовое присутствие. Автономия региона существует лишь номинально», — констатирует Лемон.

Страна также остается одной из беднейших в регионе - половина ее экономики держится на денежных переводах трудовых мигрантов и этот показатель только растет (с 39% ВВП в 2023 году до 49% в 2024 году). По мнению Всемирного банка, это делает страну уязвимой, так как ужесточение миграционной политики в России грозит сократить эти доходы в будущем.

«В то время как в Душанбе мы наблюдаем впечатляющее новое строительство, большинство сельских районов остаются нищими, и люди почти не надеются на достойный заработок. Правящая семья страны поделила экономику между собой, обогащаясь за её счёт, — утверждает Лемон, — Тем не менее, режим Рахмона остаётся устойчивым. Ему удалось эффективно управлять внутриэлитными противоречиями, внешними угрозами и создать культ своей личности».

Туркменистан: продолжающаяся изоляция и женское лицо авторитаризма

В Туркменистане третий год продолжается президентство Сердара Бердымухамедова, сына второго президента Гурбангулы Бердымухамедова. Несмотря на формальную отставку, экс-президент спустя год вернулся на государственную службу, заняв кресло председателя парламента Туркменистана и усилив полномочия этого института.

«Похоже, что транзит власти на данный момент завершён, — считает исследователь и журналист Брюс Панниер, — Гурбангулы, однако, похоже не вполне доволен работой своего сына, но занимая пост председателя Халк Маслихаты, он может продолжать направлять Туркменистан. Хотя главный интерес Гурбангулы в управлении сейчас, по-видимому, заключается в контроле над денежными потоками. Он присутствует на всех совещаниях по вопросам нефти и газа, тогда как Сердар встречается с иностранными делегациями, обсуждающими темы, не связанные с экономикой».

На политическую сцену закрытой страны внезапно вышла родная сестра президента Огулджахан Атабаева. Она стала курировать социальную сферу и участвовать в благотворительных проектах. Также Атабаева встречалась с Саидой Мирзиеёвой в Узбекистане, принимала министра здравоохранения Казахстана и представителей Турции и Ирана.

«Наличие женщины из семьи Бердымухамедовых в высшем руководстве полезно: её можно использовать как образец женского поведения внутри Туркменистана, а также как знак справедливого отношения к женщинам для критиков за пределами страны», — объясняет Панниер.

Помимо этого, Туркменистан продолжает политику изоляции и тотального контроля внутри страны: правительство жестко контролирует миграцию, силовики проводят обыски в домах вернувшихся трудовых мигрантов, пытают их, а по меньшей мере 96 человек до сих пор числятся насильственно пропавшими в стране.

«Экономическая ситуация тяжелая. Многие сообщения подтверждают нормирование продуктов, включая хлеб, высокую безработицу, случаи, когда люди роются на свалках в поисках чего-то на продажу», — говорит Панниер.

Тем не менее, точных данных о происходящем в стране из-за политики изоляции нет.

По мнению эксперта, Туркменистан остается устойчивым из-за репрессий, а также поддержки, оказываемой режиму соседними странами.

«Для них важно, что Туркменистан не станет безопасным убежищем для их собственных оппонентов или врагов. По этой причине Китай поставляет Туркменистану системы наблюдения и технологии блокировки интернет-сайтов. До прошлого года у России был контракт на закупку туркменского газа, подписанный всего несколько лет назад, когда экономика Туркменистана находилась в особенно тяжёлом положении. Эти два государства и, без сомнения, ещё некоторые другие заинтересованы в сохранении власти Бердымухамедовых. Они хорошо знакомы с этой семьёй, и все соглашения заключены именно с ней», — констатирует Панниер.

Казахстан: продолжающееся неравенство и авторитаризм

После Январских событий, унесших жизни как минимум 238 человек, президент Касым-Жомарт Токаев объявил о политических реформах и пообещал справедливое распределение доходов в стране. С тех пор прошла череда выборов, которые сопровождались привычными для режима нарушениями и давлением на оппозицию и активистов.

«Хотя Назарбаева и членов его семьи исключили из политики и принятия решений, политическая система осталась прежней. Как и при Назарбаеве, она позволяет президенту распределять должности и ресурсы для формирования клиентских сетей и укрепления власти. Независимого парламента и иных институтов, способных сдерживать и уравновешивать президентскую власть, нет», — констатирует политолог Димаш Альжанов.

Репрессивный аппарат и силовые структуры лишь усилили свое давление на представителей оппозиции - за два года были осуждены по уголовным статьям ключевые лидеры разных политический движений и партий. Среди них марафонец и лидер партии «Алға, Қазақстан!» Марат Жыланбаев, чье ухудшающееся состояние здоровья в колонии стало причиной общественного недовольства в этом году.

Не осуществилось также и обещание «Справедливого Казахстана». Экономическая модель страны, по мнению экспертов, продолжает способствовать росту неравенства и концентрации ресурсов у небольшой группы олигархов, а государство продолжает принимать решения, негативно сказывающееся на социальном благополучии граждан, несмотря на рост ВВП.

«Мы видим, что, несмотря на кампанию по возврату активов, проблема захвата экономики в период правления Назарбаева и концентрации ресурсов в руках узкой группы элит остаётся нерешённой. Реализовать “Справедливый Казахстана” при действующей распределительной модели, основанной на эксплуатации ресурсной ренты и экономических возможностей в пользу узкого круга лиц, не получится», — констатирует Альжанов.

Он также добавляет, что на данный момент не существует никаких институциональных препятствий для того, чтобы «президент ограничился только одним семилетним сроком».

«Сейчас аффилированные с властями лица и медиа инициировали дискуссию о новой Конституции. Полагаю, это попытка властей проверить реакцию общества на возможное обнуление ограничения по одному сроку и продление полномочий», — считает он.