Как фермеры готовятся к изменению климата

Алмасбек Садырбай, фермер и руководитель национального агродвижения вспоминает, как в 2021 году по сети разлетелись фотографии лошадей, умирающих от голода в Мангистауской области.

«Тогда природа показала нам всю сложность ситуации. Экологическая проблема, фермеры, неимоверно истощающие землю, нерационально её использующие, плюс власть. Тогда это был набат: казахи, одумайтесь! Это был сигнал для власти. Правительство, дайте нам программу, дайте нам что-то новое. Что изменилось после тех Мангистауских, Кызылординских событий? Ничего. Власть, как организатор аграрной политики, водосбережения, ничего не предприняла за эти три года», - возмущается он.

Полили поля два-три раза

В конце августа в шести районах Жамбылской области объявили режим чрезвычайной ситуации – из-за нехватки поливной воды засохли поля – около 7,8 тысяч гектаров, а закредитованные фермеры лишились урожая. Пострадало около 350 хозяйств.

О том, что в Кировском водохранилище из-за маловодия не будет воды, было понятно давно. 17-19 июля в Бишкеке прошла встреча представителей Кыргызстана и Казахстана, на которой казахстанская сторона просила увеличить поставки воды из Кировского водохранилища из-за нехватки поливной воды в Жамбылской области. Тогда Кыргызстан предупредил, что в таком случае лимит Казахстана будет исчерпан уже в начале августа, но Минсельхоз на это согласился. Казахстан подписал протокол, согласно которому со второй декады августа прекращается подача поливной воды.

«Они посчитали, что если всё выберут, то дальше можно выкрутиться. Представляете, это как голод. Вот человек, у него есть булка хлеба и у него целый месяц больше ничего не будет, - возмущается Садырбай. - И что мы с этой булкой сделали? Съели за два дня. А в Кыргызстане комитет водного ресурса более рачительно и экономно использовал воду и растянул это все по периоду, а мы взяли и все выбрали за один раз. Это некомпетентность, безграмотность руководства водного комитета, министерства. И сейчас они по самым минимальным расчетам нанесли урон стране на 3,5 млрд тенге».

Фермер Маут Фазулов в эфире телеканала КТК рассказал, что он смог полить поля всего 2-3 раза за лето и у него пропало 40 гектаров свеклы и 50 гектаров кукурузы. В это было вложено более 20 млн. тенге, и плюс сейчас он должен 500 тонн зерна птицефабрике. Он утверждает, что более богатые хозяйства получали воду, а небольшие – нет. По его словам, «Казводхоз», с которым он подписал весной договор, пообещал, что вода будет, поэтому мужчина начал сажать урожай.

Андрею Тимофееву, главе крестьянского хозяйства «Тимофеев» в Жамбылской области повезло больше - с водой у него пока «терпимо», потому что он находится в «голове» – его хозяйство четвертое или пятое в очереди от Таласа – реки, протекающей по территории Кыргызстана и Казахстана. Но все равно воды очень мало: луковые поля и люцерновые удалось полить только трижды.

Он отмечает, что при «капельке», как он называет этот тип полива, урожай намного лучше: морковь и лук вырастают одинакового размера, как «по стандарту». На своем хозяйстве фермер постепенно добавляет технологии капельного орошения, понимая, что проблемы с поливом будут только нарастать.

Он отмечает, что не получал от государства никаких субсидий на установку капельного орошения, хотя и пытался: «Ничего не говорят, но и не платят. Потом слышим: того посадили, потом того, даже меня как-то комиссия из Астаны вызывала, оказалось, что кто-то постоянно субсидии получает, а кто-то вообще не получает. Меня как свидетеля вытащили в город».

По его словам, один гектар с капельным орошением обходится в 1,2 - 1,3 млн. тенге. Это чтобы полностью вырастить урожай: сюда входят и удобрения и многое другое другое.

Государство говорит, что субсидирует переход аграриев на влагосберегающие технологии, покрывая 50% затрат. Год назад депутаты сената просили правительство увеличить субсидии до 80%, но премьер-министр Алихан Смаилов ответил, что это приведет к увеличению коррупционных рисков.

Арсен Рысдаулетов, директор Ассоциации садоводов Алматинской области, констатирует, что любая субсидия, связанная с поддержкой фермеров, это значительная и весомая помощь: «В идеале говорят, что фермер должен быть успешным и не зависеть от объема государственных субсидий. Но постоянная инфляция не позволяет фермеру в долгосрочной перспективе правильно планировать свой бюджет. В бюджете на год закладывается цена операционных и капитальных затрат, оптовая цена продукции, возможность получения кредитной линии, и в лучшем случае - получение субсидий. Инфляция корректирует эти планы. По итогу фермер сталкивается с повышением операционных расходов, нехваткой субсидий от государства, а цена на продукцию чаще всего может оставаться на прежнем уровне. Стоимость залогов для получения кредитной линии от БВУ может быть занижена, а при получении кредита фермер может уже не нуждаться в этих деньгах. Самый худший сценарий, это когда по итогу фермер получает кредит, а оборудование и другие расходы к этому моменту подорожали на 30-50%. Я знаю много таких печальных историй. На самом деле многие фермеры, особенно мелкие, живут сегодняшним днем. Им нужно выжить в этом сезоне. Крупные компании могут прогнозировать и планировать свое будущее в регионе. Они могут позволить себе иметь два источника воды: забор воды из рек и каналов, бурение артезианской скважины. Второй вариант достаточно дорогой».

Рысдаулетов считает, что государству необходимо быстрее и эффективнее поддерживать и субсидировать фермерские хозяйства, которые используют капельный полив, дождевальные установки, гидропонику и удобрения: «Это дорогое удовольствие, но оно позволяет экономить от 30% до 80% воды. За последние 10 лет мы как страна сделали хороший скачок в развитии сельского хозяйства. Появилось множество эффективных фермерских хозяйств. Было и немало тех, кто обанкротился. Многие старые и новые компании перешли на водосберегающие технологии. Нужно продолжать этот тренд. Уже запускаются местные заводы, которые выпускают весь комплекс необходимого оборудования для системы капельного орошения. Это обнадеживает».

Тимофеев отмечает, что капельное орошение - дорогая технология для наших фермеров, но в нынешних условиях это мизерные затраты водных ресурсов. Благодаря этому ему удалось вырастить овощи, но, видимо, он не сможет их продать из-за политики государства:

«Похоже, что мы в Россию не выйдем с нашей продукцией, а это очень плохо. Такие затраты сделать, а потом не продать. Когда нам запретили вывозить морковь, мы остались на нуле. Думают, что если запретить вывозить, то так она не подорожает. Закрыли таможню на вывоз и всё, пошла цена вниз, а мы-то попадаем. Считают, что так, наверное, страдает меньше людей».

В прошлом году морковь, которую он рассчитывал продать, пришлось скормить скоту. «В день до 20 тонн моркови скоту отдаем, казалось бы где-то кому-то ее не хватает, где-то кто-то голодает, а мы скот кормим морковью, потому что никто ее не покупает».

Фермер уменьшил и дальше будет сокращать поголовье скота, потому что не заготовил нужного количества сена: надеялся продать морковь, но теперь нет денег на сено. «Решили на силос добавить кукурузы, а теперь с этой засухой я посмотрел ролики, где кукуруза высохла на корню, и боюсь».

По мнению Алмасбека Садырбая сейчас становится нерентабельным заниматься крупным рогатым скотом: в таких условиях он не наедается и болеет: «Но с другой стороны, это и исторически так: его нам в советское время навязали, потому что индустриализация была, коллективизация и это помогло, а сейчас этого всего нет и фермеру в одиночку выживать, содержать КРС тяжело. В стране останутся те животные, которые могут выживать в полупустынных, пустынных зонах, это овцеводство, коневодство, верблюдоводство. Коневодство и то с натяжкой, сложно будет».

Воды с ледников не становится меньше, но...

Проблема с водой не только в Жамбылской и Кызылординской областях. Арсен Рысдаулетов отмечает, что и в Алматинской области уже несколько лет есть нехватка осадков. Особенно фермеры это почувствовали с 2018 по 2022 годы: тогда были проблемы и с поливной водой и с дождями. Он вспоминает, что доходило до того, что в Большом Алматинском Канале спускали многолетний ил, который там накапливался годами. В этом году таких проблем с водой не было, но пришла аномальная жара.

«Продукция у фермеров быстро переспевает. Ягодные культуры были худшего качества, так как жара не позволяла в полной мере соблюдать холодовую цепь. Соответственно потребитель недополучил то количество качественных ягод и других культур, которые вырастили фермеры», - говорит он.

При этом ученые отмечают, что сейчас проблем со стоком воды с гор нет – наоборот, есть его увеличение. Ледники тают активно и проблемы могут начаться позже – в 2030-2040 годах. Из-за изменения климата максимум стока может сместиться на весну, а не на лето, как сейчас, и фермерам в этом случае придется адаптироваться к новым вызовам.

Рысдаулетов считает, что темы изменения климата и проблема нехватки воды в регионах должны стать главными в нашей стране и повторяет слова генерального секретаря ООН Антониу Гуттериша: «Эпоха глобального потепления закончилась и наступила эра глобального кипения».

«Казахстану необходимо адаптироваться к этим условиям. Наши граждане и государственные служащие не осознают под каким риском мы находимся. Мы наблюдаем обмеление трансграничных рек, обмеление озер, нехватку осадков, поливной и питьевой воды в различных областях страны. Отдельные чиновники засыпают грунтом озера ради строительства жилищных комплексов. С точки зрения сельского хозяйства нам нужно продолжать делать акцент на водосберегающие технологии. В Казахстане не так много природных источников воды», - говорит фермер.

Профессор из университета Рединга Мария Шахгеданова, много лет занимающаяся ледниками Центральной Азии, встречалась с фермерами Алматинской области, которые жаловались на то, что из-за изменения климата у них проблемы с нехваткой воды. Профессор рассказала им, что по данным ученых, стока с гор стало наоборот больше и проблема в рациональном использовании ресурсов, в современных ирригационных системах.

У Садырбая есть пастбища на жайляу, он согласен с тем, что происходит интенсивное таяние ледников и мы нерационально используем воду. «У нас с каждым годом происходит износ всех сетей, это первое. И второе - у нас эту воду разворовывают, все это списывают на потери, а фермеры думают, что воды мало».

Он считает что на прошедшем Совете безопасности по воде в первую очередь должны были выделить ресурсы для анализа и проектирование ирригационных сетей. Но по факту сейчас проектирование ирригационных сетей возложили на местный бюджет, у которого нет на это ресурсов.

Садырбай считает, что правительство должно решиться и поднять цену на воду, чтобы ею реально дорожили. Причем нет значения, в городе или на селе: «У нас очень низкая цена на воду, нигде в мире чистой питьевой водой не моют автомобили, не поливают огороды. А мы это делаем, потому что нет цены. Это, конечно, радикальные меры, может быть, некоторые фермеры будут обижаться на меня, имеют право. Но это критическая ситуация и нам тоже надо меняться. Надо измерять продукцию не в деньгах, надо измерять ценность в воде. Сколько нужно воды, чтобы вырастить килограмм риса? Сколько ушло воды на другую аграрную продукцию. Вода должна быть дорогая».

Рысдаулетов отмечает, что для ответственных фермеров одним из решений является установка метеостанций на своих участках, которые позволяют отслеживать климатические данные в течение года. Например, количество выпавших осадков, температуру, влажность воздуха и почвы, атмосферное давление, направление и скорость ветра. В последствии можно анализировать эти данные за разные периоды и сравнивать их.

«К примеру, нам метеостанция помогла определить причину неожиданной гибели черешневого сада, - рассказывает Рысдаулетов. - Это могла быть болезнь или значительные перепады температуры. Мы определили, что в начале ноября 2021 года было резкое снижение температуры с +15 до -15 за два дня. Так как в этот момент деревья только готовятся к остановке сокодвижения, мы увидели, что деревья еще не адаптировались и это стало причиной их гибели».

Такая метеостанция стоит 1795 евро плюс 360 евро за ежегодную лицензию.

Рысдаулетов замечает, что в этом году в южных областях страны было около четырех возвратных весенних заморозков, что свело на нет труды фермеров, которые выращивают косточковые культуры, такие как черешня, персик, слива, абрикос и нектарин. Сильно пострадали и овощники, у которых погибла большая часть рассады. В Алматы также неожиданными стали обильные осадки в начале августа. Согласно его метеостанции в первую неделю августа в предгорной части области выпало около 33 мм осадков, что больше характерно для весны. Сильная и продолжительная жара в июле добавила этим климатическим качелям еще больше испытаний.

«Не с кем разговаривать»

Садырбай считает, что водную политику должно формировать правительство: «Нужно признать, что земля истощается, температура растет, геоботанический состав кардинально изменился, то есть, если раньше на одном квадратном метре произрастало 50 трав, то сейчас, наверное, осталось 10-15. Земля оголяется и начинается эрозия почвы. Ветра выдувают верхний слой и животные, которые раньше щипали травы только сверху, щиплют ее глубже. А глубже корни, возле корней сидят болезни, которые лежали многие годы. По всей стране происходит вспышка болезней, там и ящур, и сибирская язва (31 августа 12 человек в Акмолинской области были госпитализированы с сибирской язвой - прим. В), это биобезопасность, это такая цепочка. Но профессионального правительства не может быть без профессионального парламента. Потому что в парламенте должны задавать правильные вопросы, загонять в угол тех, кто в правительстве и заставлять их работать. Так что у нас пока я не вижу профессионального парламента, и пока не будет профессионального правительства».

В материале о проекте нового Водного кодекса Власть рассказывала, что сейчас в Казахстане вопросами водных ресурсов занимаются около 70 различных структур и шесть министерств.

При этом Алмасбек Садырбай утверждает, что по сути правительство ничего не сделало по политике влагосбережения и на деле никак не помогло фермерам больше применять влагосберегающие технологии, капельное орошение или дождевальные установки.

К примеру, всем известно, что каждый год Казахстан страдает от весенних паводков, эту воду можно было бы собирать для полива, но все упирается в систему: «Весенними паводками должны руководить водники, они знают, сколько накопить, сколько отпустить. А у нас ими занимается МЧС, задача у него какая? Не собрать воду, а спустить её. А рядом стоят водники: "Ну удержи немного воды", а у чс-ника голову оторвут, у него боязнь, что затопит. А вы сейчас попробуйте построить какое-нибудь водохранилище. Прибежит чс-ник: "Ты соберешь воду, а там внизу аул какой-то, его снесет. Уже не осталось специалистов ни в водном комитете, ни в водхозе, ни в Минэкологии. В стране будет порядок, когда в каждой отрасли будет работать специалист. Если ты водник, ты должен заниматься водой. У нас сегодня водники - бывшие прокурорские, антикоровские, у нас нет гидротехников. Мне бы хотелось, чтобы министерством сельского хозяйства руководил реальный аграрий, который знает, как пахнет навоз, может отличить коровий навоз от овечьего, в кормах разобраться, знает, что такое поливная вода. Водник должен руководить водными ресурсами».

Садырбай вспоминает, как принимал участие в переговорах между Казахстаном и Узбекистаном и их вели два вице-премьера - со стороны Казахстана был Серик Жумангарин. «И вот когда дошли до водного вопроса, со стороны Узбекистана выступил Хамраев, уважаемый аксакал, водник, я с уважением к нему отношусь. И он сказал: «С кем разговаривать на казахской стороне? Нам не с кем разговаривать». Представляете? И вот это все слышали и это вся оценка. У нас нет никого, кто может разговаривать, а водный вопрос - это столько деталей, он настолько чувствительный».

Когда 15 мая этого года президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев собрал совет безопасности, чтобы обсудить водный вопрос, Садырбай увидел в этом хороший знак, но ничего нового или интересного фермер там не услышал.

Наука, о которой забыли

В Казахстане есть научные институты, доставшиеся еще от Советского Союза, которые занимаются выведением засухоустойчивых видов растений, районированием и т.д.

Однако Арсен Рысдаулетов отмечает, что диалог между государством, бизнесом и наукой в стране не налажен: «Это сотрудничество не стимулируется ни одной из сторон. Есть сторона в лице государства, которая требует от научных институтов быть самостоятельными и создавать совместные проекты. Бизнес предпочитает идти по протоптанным путям и привлекать эффективные западные технологии, которые ушли далеко вперед. Значит, нужно стимулировать научные институты в их желании развиваться и наверстать годы, когда про них забыли. На месте нашего министерства сельского хозяйства я бы создал и увеличил количество совместных проектов между продвинутыми мировыми сельхоз университетами и институтами. Необходима устойчивая поддержка и финансирование науки. Но также нужен человек-драйвер, который будет вести всю эту машину вперед, и вдохновлять как полководец. Таких людей сейчас мы не наблюдаем».

Садырбай настроен еще более пессимистично: науки нет, потому что она недофинансируется, а государство не понимает ее важность. В НИИ нет молодежи, там за мизерную зарплату работают мастодонты советского периода. Он вспоминает, что год назад ему пришлось обращаться к министерству, когда люди науки, у которых он учился, работающие в институте овцеводства в селе Мынбаево в Алматинской области, оказались на бирже труда. «Ученые подметали улицы, потому что про финансирование их института забыли и это происходило на протяжении 6 или 8 месяцев. У нас вся отрасль критически недофинансирована. Даже внутри нашего ЕврАзЭС мы проигрываем по всем позициям. И в аграрной науке нужно ротацию делать, потому что советские знания отошли, более современные технологии появились. Мы не то, что застряли, мы ушли в минус по сравнению с советским временем».