Официальная реакция ЕС на полицейское насилие во время референдума о независимости Каталонии равносильна умыванию рук. Заявлять, как сказал президент Европейской комиссии, будто это внутренняя проблема Испании, находящаяся вне компетенции ЕС, есть лицемерие высшей марки.

Конечно, лицемерие давно уже стало основой поведения ЕС. Его официальные лица без сожалений вмешивались во внутренние дела государств-членов – например, требуя отставки избранных политиков за отказ от урезания пенсий беднейших сограждан или распродажи государственных активов по смехотворным ценам (что я испытал на себе). Но когда правительства Венгрии и Польши открыто отказались от основополагающих принципов ЕС, невмешательство внезапно стало неприкосновенным правилом.

Каталонский вопрос имеет глубокие исторические корни, как и национализм в более широком смысле. Но разве «прорвало» бы его так, как это случилось недавно, если бы Европа не запустила до такой степени кризис в еврозоне, начиная с 2010 года, загоняя в непрекращающуюся стагнацию Испанию и остальные страны европейской периферии, в то же время создавая предпосылки для ксенофобии и моральной паники, когда беженцы начали пересекать внешние границы Европы? Пример иллюстрирует эту связь.

Барселона, блистательная столица Каталонии – богатый город с профицитом бюджета. Тем не менее многих его жителей не так давно лишили жилья испанские банки, ранее спасенные от банкротства за налоги, собранные с этих же людей. Результатом стало создание гражданского движения, которому в июне 2015 года удалось провести Аду Колау в мэры Барселоны.

Среди обязательств Колау перед жителями Барселоны было сокращение местных налогов для малых предприятий и домохозяйств, помощь бедным и строительство жилья для 15 000 беженцев – значительная доля от общего числа, которое Испания должна была принять из таких «прифронтовых» государств, как Греция и Италия. Всего этого можно было бы достичь, не разоряя городской бюджет, а просто уменьшив его профицит.

Увы, Колау вскоре поняла, что сталкивается с непреодолимыми препятствиями. Центральное правительство Испании, ссылаясь на обязательства государства в отношении директив ЕС о жесткой экономии, приняло законы, фактически запрещающие любому муниципалитету сокращать профицит. В то же время центральное правительство запретило въезд 15 000 беженцев, для которых Колау построила прекрасное жилье.

По сей день бюджетный профицит продолжается, обещанные услуги и местные налоговые льготы не были предоставлены, а социальное жилье для беженцев пустует. Что такое печальное положение дел приведет к возрождению каталонского сепаратизма – в этом можно было не сомневаться.

При любом системном кризисе сочетание жесткой экономии для многих, социализма для банкиров и удушения местной демократии порождает ощущение безнадежности и недовольства, которое является питательной средой для национализма. Прогрессивные, не настроенные националистически каталонцы, такие как Колау, оказываются между двух огней: авторитарное правительство страны, использующее директивы ЕС как прикрытие для своего поведения, и возрождение радикального местничества, изоляционизма и атавистического нативизма. Оба эти явления – следствие невыполненного обещания о совместном, общеевропейском процветании.

Каталония представляет собой отличный учебный пример для демонстрации более широкомасштабной европейской головоломки. Выбор между авторитарным испанским государством и национализмом в духе «снова сделать Каталонию великой» равноценен выбору между президентом Еврогруппы министров финансов еврозоны Йеруном Дейсселблумом и лидером французского ультраправого Национального фронта Марин Ле Пен: жесткая экономия или распад.

Долг прогрессивных европейцев состоит в том, чтобы отвергнуть как руководство, окопавшееся на уровне ЕС, так и националистический разброд, уничтожающий солидарность и здравый смысл в таких государствах-членах ЕС, как Испания.

Альтернативой является европеизация решения проблемы, вызванной главным образом системным кризисом в Европе. Вместо того чтобы препятствовать местному и региональному демократическому самоуправлению, ЕС должен поощрять его. В договоры ЕС можно было бы внести поправки, закрепляющие право региональных правительств и городских советов, таких как Каталония и Барселона, на бюджетную автономию и даже на собственные фискальные деньги. Им также можно разрешить осуществлять собственную политику в отношении беженцев и миграции.

Если по-прежнему выдвигается требование государственности и отделения от международно признанного государства, к которому они принадлежат, ЕС может ввести кодекс поведения для отделения. Например, он мог бы оговорить, что разрешит референдум о независимости в том случае, если запросившее о нем региональное правительство выиграло выборы абсолютным большинством голосов, уже имея это требование в своей программе. Кроме того, референдум должен проводиться по меньшей мере через год после выборов, чтобы была возможность провести основательное, спокойное обсуждение.

Что касается нового государства, оно должно быть обязано поддерживать как минимум такой же уровень финансовых трансфертов, как и раньше. К примеру, богатая Венеция могла бы отделиться от Италии, если она будет продолжать финансовые трансферты в пользу Юга. Более того, новому государству нужно запретить устанавливать новые границы и обязать гарантировать его резидентам право на тройное гражданство (новое государство, старое государство и Европа).

Каталонский кризис – это недвусмысленный намек от истории, что Европе необходимо выработать новый тип суверенитета, который укрепляет города и регионы, ликвидирует национальный партикуляризм и поддерживает демократические нормы. Немедленную пользу от этого получат каталонцы, жители Северной Ирландии и, возможно, шотландцы (которые таким образом выхватят эту возможность из пасти Брексита). Но в более долгосрочной перспективе пользу от этого нового типа суверенитета получит Европа в целом. Общеевропейская демократия – необходимое условие для того, чтобы Европу стоило спасать.

Project Syndicate, 2017