Но несмотря на свой статус поле команде досталось не бесплатно. Кейптаун, которому собственно и принадлежит стадион, позволил «Аяксу» использовать поле на основе контракта с фиксированной арендой, который как раз истекает в этом году. Так что клубу придется вернуться на свое родное тренировочное поле в 12 милях от города, на рабочей окраине Пэроу.

Опыт Южной Африки — полученный за те четыре года после чемпионата мира — должен послужить предупреждением для Бразилии, которая также вложила немало средств в строительство новых стадионов. Большинство из которых кстати находится в отдаленных районах, вследствие чего их редко будут использовать в дальнейшем.

До 2010 года многие, включая некоторых госчиновников, хотели провести реконструкцию стадиона в городе Атлон — в районе, где проживает рабочий класс, а жители в основном относятся к цветной или смешанной расе. По мнению властей инвестиции в транспорт, безопасность и экономическую инфраструктуру, вложенные в проведение чемпионата именно в Атлоне, позволили бы сократить неравенство.

Но представители крупнейшего руководящего органа в футболе пришли в ужас от того, что правительство Южной Африки собиралось позволить болельщикам мирового чемпионата жить в дешевых отелях Атлон. Следуя четким и строгим указанием ФИФА, местные власти отступили, и новый стадион был построен в Грин Пойнте. Этот стадион стоит там и по сей день. Хотя и служит неубедительным подтверждением надежд южноафриканского правительства на то, что проведение чемпионата мира позволит создать общественные места, где люди будут собираться вместе, преодолевая границы, возведенные во времена апартеида и все еще разделяющие их.

Стадион в Кейптауне символизирует самое худшее наследие, оставленное ФИФА в Южной Африке. Стадион представляет собой мегасооружение, ненужное состоятельным гражданам, проживающим по соседству — большинство из которых являются представителями европеоидной расы. И стадион уж точно располагается далеко от тех мест, где проживают настоящие футбольные болельщики — преимущественно негроидной и монголоидной расы.

Существование стадиона также ударило по общественному карману. Только на его содержание с 2010 года ушло по крайней мере $32 миллиона. А эти средства лучше было бы потрать на самые необходимые нужды, такие как улучшение санитарных и жилищных условий для бедного населения. Недостаток подобных условий продолжает оставаться той искрой, которая периодически пораждает протесты.

Городская администрация заявляет, что хочет превратить стадион в многофункциональное место с несколькими долгосрочными арендаторами с тем, чтобы сохранять наполняемость и доходы в внесезонное время, когда проводится мало концертов и фестивалей. Однако помимо Аякса еще не было найдено других долгосрочных арендаторов. А крупнейшие команды по регби Кейптауна похоже больше привыкли к своей исторической родине в Ньюландс — еще одного благополучного района.

Проблема существует не только в Кейптауне. Остальные стадионы, принимавшие чемпионат мира — особенно те, которые были построены специально для мероприятия, а также города, где они были построены — также испытывают проблемы с превращением построенных объектов в самодостаточные сооружения, представляющие собой пользу для общества.

Тот факт, что реальная общественная полемика по поводу оплаты счетов и целесообразности расходов начинается с запозданием, является ярким доказательством того, насколько успешно ФИФА использует всемирную любовь к футболу и чемпионату с целью получения согласия населения и правительства на подписание соглашения с чудесными условиями — согласно которым ФИФА получает прибыль, а принимающая сторона только берет на себя все расходы.

Сейчас с Бразилией происходит то же самое. Со своей стороны бразильцы ответили на «отравленное» предложение ФИФА более организованно, чем жители Южной Африки во время или после чемпионата. Поняв из чего сделано блюдо под названием «чемпионат мира», вам может показаться, что из-за протестов в Бразилии жителям Южной Африки возможно будет не комфортно смотреть футбольные матчи. Но вы ошибетесь.

Для некоторых южных африканцев все дело в прагматизме. Возьмем Аякс, например. Игроки клуба были счастливы переехать на стадион Грин Пойнт, потому что теперь у болельщиков есть больше, чем просто футбол. Стало безопаснее ходить вечером после игр. На окраинах, где проживает большинство болельщиков клуба, например, нет тех форм развлечений, что есть здесь. Также можно поднимать цены на билеты и потенциально привлекать более состоятельных болельщиков.

Но все же по большей части память о проведении чемпионата мирового уровня (со стороны кажущегося идеальным) продолжает вызывать благоговейный трепет и служить предметом национальной гордости. Хотя внутри страны это событие не привело к обещанному толчку в развитии экономики.

Южные африканцы показали в 2010-м и продолжают показывать сейчас снова — не отходя от экранов телевизоров — свою готовность проводить чемпионаты из любви к футболу, несмотря на недовольство по отношению к ФИФА и наследию мирового чемпионата. Можно только надеяться на то, что несмотря на победу или проигрыш — бразильцы будут более решительны в своих требованиях к свои лидерам.

The New York Times

Перевод для Vласти Нины Кузнецовой