Тогда и началась эта жизнь, о которой теперь вспоминаю. Каждая весна казалась абсолютно космической. Я до сих пор помню этот запах майского воздуха - приходит ночь и сердце замирает в ожидании. Мне каждый вечер казалось, что должно случиться что-то хорошее.
Анашу тогда не курили, но портвейн пили. Пойти-то некуда было. Часов в 10 вечера все закрывалось, а ты сидишь и играешь на гитаре. Менты приходят. Сейчас так молодежь так не пьет – мир открыт. Сегодня они в Нью-Йорке, завтра – в Париже. Есть, что познавать. А мы сидели с гитарами и портвейном. Только книги и музыка спасали от отупения.
Через какое-то время отец «сослал» меня в армию, я служил под Москвой в музвзводе. Отцу надоело, что я хипповал и вообще был не очень послушным. В нашем взводе было много алматинцев. Если ты во дворе мог уживаться со «старшаками», то ты сможешь ужиться в любом городе. Так, что особо никто не гнобил, к тому же, это были ракетные войска, дисциплина.
Но стресс у меня был. Ведь в Алма-Ате - джинсы, записи The beatles, девушка! Хотя она мне через три месяца написала письмо, что встретила другого, может, и хорошо, что встретила. Но тогда это был удар. Когда я вернулся, и мы сидели во дворе с пацанами, она проходила мимо и остановилась чуть поодаль. Я ей говорю: «Что хотела-то?» - «Объяснить». А зачем мне ее объяснения? Потом были еще девчонки, конечно…
Просто она первая была. Когда мы встретились, ей было 14, мне – 15. Нас называли free family – мы любили музыку, хипповали, ходили босиком и слушали англоязычные группы. Мы и встретились так случайно. Был май – все как в романах, говорю же, мой двор был на пересечении улиц Гоголя и Сейфуллина, а она жила где-то наверху. Далеко. Встретились мы случайно, я ее увидел и провожал до дома. Мы часов пять шли, потом просто гуляли. Тут у меня крыша-то и поехала.
Но страдал я не очень долго, когда она то письмо написала - армейский быт затянул меня. В армии все так устроено, что тебе некогда думать, да и не нужно – там думают за тебя.
Друзьями там обзавелся – чеченцы, украинцы, азербайджанцы, молдаване, дагестанцы, грузины, прибалты, из Питера ребята, из Тамбова, москвичи…весь Советский Союз, можно сказать. И вот еще странная штука: в Алма-Ате я не чувствовал себя казахом, я там ощутил это, под Москвой, в армии – землячество, ощущение плеча. Там же как было… Если ты один, тебя могут загнобить.
Вообще я должен был родиться в Москве. Мать и отец познакомились в столице. Мама училась в МГУ. Позже отца звали преподавать в Торговую академию, но вот мама была против.
Зато я отправил один из своих рассказов в Литинститут в Москву. Это, как если бы сейчас в Колумбийский поступать! И мне прислали приглашение на учебу! Поехать я по разным причинам не смог. Но везде с этой бумажкой ходил, показывал знакомым, а знакомые-то все люди творческие. Мы постоянно «обмывали» мое приглашение, пока не потеряли его.
Дос-Мукасан
В Дос-Мукасан в 70-е меня позвали, а я тогда учился в «политехе» на экономиста. У меня отец экономист был, он окончил Московский институт стали и сплавов, и решил, что я тоже могу – а я не мог. Я совершенно другой человек. В тот момент мне все так надоело, что я сразу пошел в Дос-Мукасан, хотя, будем откровенны, мне не очень нравилась эта фольклорная музыка, я люблю рок или рок-н-ролл, это другой мир, другая история. С Дос-Мукасан мы объездили весь Союз в 70-80-х, начиная Калининградом и заканчивая Татарским проливом. В 1985-м у нас была поездка в Москву, на Всемирный фестиваль молодежи и студентов. До этого мы бывали в столице не один раз, но именно эта поездка нас поразила. Чистота, порядок, ни одного бомжа в городе, будто на режимный объект попали. Мы на автобусе колесили по Москве, и тогда меня поразило, что магазины были забиты вещами. В Алма-Ате тогда в сравнении с Москвой ничего нельзя было купить, а там, казалось, можно купить все.
А как-то на одних гастролях я познакомился с двухметровым чукчей из чукотско-эскимосского ансамбля «Эргырон» (он до сих пор существует этот ансамбль). Музыкант этот, как все творческие люди, мог выпить, но этот бутылку водки выпивал за раз. Просто, как банку колы, мог выпить водку. Я с ним один раз побухал, а на следующий день он захотел продолжения. Но я-то такими дозами не могу. Прятался от него. Натурально прятался.
Мы ездили на агитпоезде «Комсомольская правда» по Сибири и дальнему Востоку, как-то, в одном из городов нас пригласили в гости. Из угощений была водка, хлеб с маслом и красная икра. Икры – полная бадья. И 20 литров красной икры стоили 20 рублей! Офигеть!
Однажды нас показали по центральному телевидению в программе «Утренняя почта», которую вел Юрий Николаев. В этой передаче показали наш клип, я стоял на льду Медео за бонгами, меня тоже мельком показали. И вот прошло месяца три, мы оказались проездом в Харькове, подошел какой-то мужик и говорит: «А я тебя знаю. Я тебя видел! В «Утренней почте»!» Я там был 3 секунды, а они запомнили. Вот какая сила телевидения была. Ну, и плюс мне повезло выступать в ансамбле в самый его расцвет – мы выпустили два лонг-плея.
В 80-х я стал заниматься журналистикой. А тогда как раз расцветал хард-рок в Алма-Ате, и параллельно играл в группе «Синдикат», тяжелые англо-американские каверы. Первый сборный концерт от «Рок клуба» был на стадионе «Спартак» в Алма-Ате. Но с этой музыкой у нас в стране всегда были проблемы. Особенно в советский период. А начиналось все в узком кругу людей, которые слушали музыку.
Я учился в 15-ой лингвистической гимназии. Там же мы создали первую группу. как тогда говорили - бит группу. И там все хотели быть гитаристами. Тогда стали тянуть жребий, и мне выпало, что я буду барабанщиком. Как раньше занимались на барабанах? Не было школ специализированных, сидишь за магнитофоном, примерно представляешь, как они это играют, и «снимаешь». Я нашел курсы, был такой Валерий Юлевич по прозвищу «Пистон», очень известный барабанщик в Алма-Ате. Я стал заниматься. Несмотря на все запреты, к 90-м люди стали уже собираться в группы и играть. Рок-клубы только начинались. Некоторое время были с «Синдикатом» там. Потом был второй рок-клуб, они базировались там, где сейчас театр АРТиШОК. Я стал про них писать. А с парнями из «Синдиката» мы иногда собираемся и лабаем тежялек для себя… и еще для тех, кому нравится эта музыка
В 1981 году, когда я ушел из Дос-Мукасана, и устроился в организацию, которая называлась «Алматинское объединение музыкальных ансамблей». Считалось, что это самое лучшие музыканты, которые выступали, будучи под крылом Комсомола и партии, так называемые «лабухи». Мы создали свою группу и стали выступать на первом этаже ресторана «Алма-Ата». На нас никто внимания не обращал, потому что там не было «файды» - на чай никто не давал. Туда в основном молодежь ходила.
А внутри «объединения» шла постоянно была борьба за «хлебные места». И в те заведения, где за вечер можно было 25 рублей чаевых получить, нас не пускали. А мы «сидели» на первом этаже – зато могли играть свою любимую музыку. Начинали вечер с вальса Сагатова «Алма-Ата», а потом переходили к хард- року. Зарплата была 80 рублей, зато был полный кайф от того что ты играешь!
Со всего города к нам приходили так называемые хэд-бенгеры ( если перевести - любители мотать головой или хаером) Уже тогда я обратил внимание, что в ресторане на втором этаже, довольно тогда престижном месте собирается человек по 25-30 физкультурников-казахов. Это были первые рэкетиры, стояли перед сценой, смотрели, на танцующих, но если что не так, могли и по морде дать...посетителю…а с ними мы задружились. Это потом я узнал, что многие из них ушли в криминальные группировки.
В 1989 году, когда я уже работал в газете «Горизонт», в редакцию пришло письмо из ресторана «Алма-Ата», в письме просили сделать рейд от газеты. Мы пошли вместе с милицией – секретарь горкома, главный редактор Алтынбек Сарсенбаев (он тогда уже сменил на посту московского Вячеслава Столярова) и я. Прошло почти 10 лет с тех пор, как я играл в группе в этом ресторане, а полукриминальные физкультурники все еще стояли. Другие, правда.
В «Горизонте» я писал про литературу, музыку и… криминал. Тогда только появился отдел в УВД специализированный отдел. И мы с его сотрудником, его звали Андрей, ходили в рейды - проституток вылавливали. Тогда они стояли в самых центральных местах – в гостинице на Медео, ресторане Иссык, иногда попадались мне и мои знакомые. В Алма-Ата тогда официально было зарегистрировано целых три (3) проститутки! И когда я написал статью о них, то был жуткий скандал, нас собрали … кажется… к алма-атинском горкоме партии и стали обвинять во всех грехах! Тогда я возмутился: «Ну, разве это газета или конкретно я занимаюсь проституцией и организую притоны?» Раньше бы за такую речь меня бы как минимум уволили, но были уже иные времена…
А еще раньше с представительницами первой древнейшей я столкнулся в Москве в 70-х. Пошел в буфет покупать бананы (у нас-то их еще не было). Там буфетчица была, вся из себя такая, она как-то так обратилась ко мне, неплохо сказала, душевно, «азиатик», что ли...или «косоглазенький», но не обидно.
«Азиатик, а ты хочешь кроме бананов что-нибудь? Катьку за «катьку»?» Я ничего не понял, плечами пожал и ушел. Это потом мне объяснили, что Катька – это девчонка, и «катька» - это 100 рублей екатерининских.
Когда мы играли в Дос-Мукасане, у меня не было финансовых проблем, я получал за концерт 25 рублей, иногда мы делали «левые концерты», а это было уже по 100 рублей. Приезжали с гастролей и получали деньги сразу за 2-3 месяца. Первый раз я вернулся с гастролей, мне выплатили примерно 1000 рублей. Для сравнения, мой отец, преподаватель, кандидат наук получал, кажется, 280 рублей, а средняя зарплата по стране тогда была рублей 100.
Проблемы с деньгами я стал испытывать, когда ушел в журналистику. Я всегда то-то писал – стихи, рассказы, очерки. А в музыке свои нюансы - ты должен играть то, что тебе заказывают, тебя покупают понемногу. Особенно в кабаке. Это школа для музыканта бесспорно, но ты вынужден каждый раз себе изменять…Если работаешь за «парнас», то должен играть то, что тебе заказали.
Первый компьютер и 2 млн на газету
Когда Союз распадался, я работал в газете «Горизонт». У нас был московский редактор Вячеслав Столяров. Он позволял нам писать все. На фоне всех эти казахстанских правд и огней алатау нашу газету моментально раскупали.
Раньше ведь как верстали газету? Линотипами, набирали текст, железными оттисками. На втором этаже сидел так называемый отдел лито – цензуры. Они читали сверстанные полосы, все надо было переделывать сначала, если что-то не проходило цензуру. На рубеже новой эпохи мы даже пару раз выходили с пустыми полосами. Мы писали на них: «Запрещено цензурой» и так выпускали номера. Был скандал и ажиотаж. А когда пришла свобода, лито отменили. И это было счастье.
Еще я помню ощущение от перестройки, когда показывали съезд, на котором Горбачев разрешил говорить все. Было чувство, будто ты смотришь чемпионат мира по футболу. Какие вещи говорили! Это было потрясение!
Тогда стало можно писать в газете все. Тогда вдохнули свободу. Сейчас такой и то нет – все от кого-то зависят: от государства, от владельцев.
В «Горизонте» я проработал при Столярове, когда его убрали, мы даже письма писали в ЦК Комсомола республики... А потом пришел Алтынбек Сарсенбаев на его место. И он показал себя грамотным профессионалом. У него было московское образование, да и мыслил он прогрессивно. Но я при нем проработал еще года 2 и ушел.
Банк «Казком» предложил мне делать газету для деловых людей. Меня нашел глава союза малый предприятий Чингиз Рысбеков и предложил подумать. Так я придумал газету «Панорама». Тогда ничего подобного не было, гремел российский «Коммерсант», на него и ориентировались.
А деньги как мы получали? Чтобы сейчас такой кредит получить, надо исписать 150 листов и собрать кучу документов, а тогда союз малых предприятий выступил гарантом, и я пошел на встречу с председателем правления «Казкома» Нуржаном Субханбердиным. У них тогда офис находился в здании ЦК, на втором этаже кабинет его располагался, я спокойно зашел. Он спросил, сколько нужно. Это был 91-й год. Я сказал, что миллиона 2 рублей хватит. Тогда курс был 1 доллар – 20 рублей. Он мне говорит: «Ну, ты хотя бы напиши что-нибудь». Я от руки написал штатное расписание. Он тут же его подписал. Через пару дней деньги нам перечислили, правда, в течение года курс доллара упал до 500 рублей.
Были и свои нюансы, у нас в рубрике «слухи» в «Панораме» вышла заметка о том, что «аким З.М. женился на певице М.Ж.», на следующий день у нас отключили свет и воду. Дня на три. До сих пор не понимаю – это было совпадение или нет.
Помню, мы решили переходить на компьютерную верстку. Для этого нужен был компьютер. Он тогда стоил порядка 1 миллиона рублей, на эти деньги можно было купить три машины. Мы купили пару компьютеров, к нам приходили просто на них посмотреть.
Алтынбек еще во время нашей работы в «Горизонте» приехал из Москвы и рассказывал, что заходил к Бовину (Александр, советский и российский журналист, публицист, дипломат, 1930-2004 гг) и видел там компьютер. Мы расспрашивали Алтынбека: «Расскажи, какой он, компьютер?!»
После того, как я отовсюду ушел, сидел и думал, что делать дальше. В голову пришла мысль написать книгу об Алма-Ате. В ней я смешал документалистику и литературу. Оказалось, многим было интересно вспомнить про молодость, книгу переиздавали 3 раза.
Наверное, я ,в отличие от многих, сумел перестроиться. Иногда правда ностальгия накатывает. Зайдешь порою в свой двор, вспомнишь - никого уже нет из былых, многие ушли, иные – совсем изменились. Я в душе – барабанщик, писатель и мечтатель. Ну, разве я мог подумать, что когда-нибудь фильм сниму о музыке? Но когда стали снимать первый мой фильм, у нас поменялось несколько режиссеров, в итоге я стал этим заниматься сам. Оказалось, у меня получается.
Может быть поэтому, сегодня я не так переживаю за курс тенге. В 90-х через все это прошел. Как и многие. Тогда страшнее было. Например, у меня родился ребенок. И как то я пошел в магазин, на прилавках не было ничего. Вообще, ничего! Стояла соль одна. Помню момент - я шел и не знал, где и что купить. Увидел очередь у кулинарии – подошел. Там кости продавали бараньи - суп-набор. Вот это купил и такой довольный домой пошел.
Где-то я вычитал, что самый прожженные деляги – это американские дилеры подержанных авто. И вот согласно их статистике, на 20 непроданных машин, все равно одна всегда продается. Это жизнь такая. Надо помнить, что если, образно говоря, ты 20 машин не продал, 21-ую обязательно кто- то купит!
Арсен Баянов - публицист, музыкант, журналист, режиссер. Автор книги «Алма-Ата неформальная». Работал в ансамбле «Дос-Мукасан», в рок-группе «Синдикат». Публиковался в республиканском литературном журнале «Простор», роман, повесть, рассказы. Был главным редактором и основателем казахстанской газеты «Панорама». Работал в газетах «Аргументы и факты», «Московский комсомолец» и др. В 2009 Арсен Баянов презентовал трехсотстраничный иллюстрированный фолиант: "Антология.KZ 50 лет популярной музыки Алматы... джаз поп рок..." Автор документальных фильмов «Алма-Ата неформальная» и «Алма-Ата - город джаз, город блюз, город рок-н-ролл».
