Китай по-прежнему глубоко привержен экономической глобализации
  • 10494
Может ли Китай спасти мировой порядок?
Фото Айсулу Тойшибековой

Йон Дэн, профессор политологии в Военно-морской академии США в Аннаполисе, штат Мэриленд. Автор книг по международным отношениям Китая, в том числе Борьба Китая за статус

На январском ежегодном заседании Всемирного экономического форума в Давосе президент Китая Си Цзиньпин, опираясь на недавний опыт самого Китая, выступил в защиту глобализации и предложил свое видение всеобъемлющего и устойчивого развития. В момент, когда администрация президента США Дональда Трампа отвернулась от интернационализма, Китай предложил себя на роль глобального лидера. Но действительно ли Китай может предложить альтернативные решения, необходимые для того, чтобы механизмы глобализации продолжали работать?

Послевоенный либеральный порядок испытывает серьезные проблемы с момента финансового кризиса 2008 года, который ослабил экономику западных стран и подорвал влияние органов глобального управления и регулирующих институтов. По словам директора-распорядителя Международного валютного фонда Кристин Лагард, на развивающиеся страны после кризиса приходилось более 80% глобального роста, и теперь они производят 60% мирового ВВП.

Между тем набирающие силу державы, особенно Китай и Россия, еще больше подорвали ключевые либеральные институты и ценности. Аннексия Россией Крыма в 2014 году и ее интервенция в Сирии бросили вызов принципам гуманитарного интервенционизма, таким как «обязанность защищать» (“responsibility to protect”, R2P); а укрепляющий свое положение Китай противостоит верховенству Запада в послевоенном глобальном порядке — как в отношении «жесткой» силы, так и в отношении «мягкой».

США отреагировали на эти события попытками создать «либеральный порядок 2.0» и стратегией, нацеленной на спасение статус-кво в Азии. Многие наблюдатели в основном обратили внимание на стремление Америки предотвратить доминирование Китая в регионе. Но США также хотят защитить и укрепить принципы, сделавшие возможным послевоенный успех в Азии – те, которые бывший помощник госсекретаря США Курт Кэмпбелл называет «операционной системой Азии».

Так, администрация Обамы содействовала продвижению демократии в Мьянме, следила за соблюдением правил, защищающих свободу судоходства в море, и заключила соглашение о Транстихоокеанском партнерстве между США и еще 11 странами Тихоокеанского региона. Между тем, в декабре 2015 года Конгресс США ратифицировал реформы квот и системы управления МВФ от 2010 года, а в октябре 2016 года Исполнительный совет МВФ добавил китайский юань в корзину валют, составляющую расчетную единицу Фонда, специальные права заимствования.

Если бы в 2016 году президентские выборы в США выиграла Хиллари Клинтон, мы бы сейчас увидели со стороны США продолжение усилий по оживлению и сохранению прежнего статус-кво в Азии и за ее пределами. Но при Трампе, как опасаются многие, существующие международные соглашения скоро могут оказаться опрокинуты.

Заинтересованность Америки в поддержании либерального миропорядка проистекает из ее роли, которую политологи называют ролью «ответственного фидуциария» и «обладателя привилегий» в этой системе. Но Трамп воспринимает гегемонию США как бремя и, по-видимому, не замечает предоставляемых ею привилегий, не в последнюю очередь многочисленных выгод, связанных с контролем над основной резервной валютой в мире. Но в то же время Трамп не хочет отказываться от американского глобального превосходства, а это означает, что он может проявить склонность к торговым войнам или даже военным конфликтам.

Рассматривая роль Китая в таком мире, стоит отметить фундаментальный сдвиг в образе мышления этой страны с конца 2000-х годов, переход от озабоченности международным статусом к сосредоточению на более узкой теме национального омоложения или «китайской мечты». Например, Аластер Иан Джонстон из Гарвардского университета, проведя анализ китайских СМИ, приходит к заключению о том, что «вместо нападок на чуждые "враждебные силы", идеологическое послание от Си заключается в «великом возрождении китайской нации»».

Реалисты от внешней политики определяют статус великой державы с точки зрения самовосприятия страны или ее материальных возможностей. Однако для Китая этот статус расценивается в контексте его отношений с утвердившейся силой, а именно с Западом. Начиная с 1990-х годов, Китай начал воспринимать США и Запад как глобальный мейнстрим. Хотя китайские лидеры, возможно, и не стремятся присоединиться к Западу, они, безусловно, добивались его признания. Они не хотят, чтобы Китай воспринимали как враждебную ревизионистскую силу и записывали в «чуждые» для существующего порядка.

Вот почему Китай начал тяготеть к Западу и стремиться к дальнейшей интеграции в мировую экономику. Реформистская идеология правительства диктовала, чтобы Китай «встал на международные рельсы». Но после финансового кризиса 2008 года китайцы внезапно обнаружили, что «международные рельсы» не в порядке. По необходимости, но также и по собственному выбору, Китай с тех пор стал эгоцентричной, «пост-ответственной» державой. Сейчас его меньше сдерживает статус-кво, и он проявляет больше намерения его изменить.

К счастью, Китай не действует как традиционная ревизионистская держава, и он по-прежнему глубоко привержен экономической глобализации. Китайские лидеры видят в своей стране новый двигатель этого процесса. С 2013 года Си разворачивает масштабную общегосударственную программу «Один пояс и один путь», призванную стимулировать рост посредством глобальных связей и инвестиций в инфраструктуру. Китаю не нужна разделенная Азия или разрозненные региональные блоки, выстроенные вдоль геополитических разломов, поэтому он культивирует международное взаимоуважение посредством общих интересов.

Но Китай столкнется с уникальной серией проблем, пытаясь нести вперед факел экономической глобализации. Во-первых, он все еще является развивающейся страной, и его внутренний ландшафт чреват политическими опасностями и экономической неопределенностью. Правительство Си изо всех сил старается сохранить внутреннюю стабильность, уводя Китай от трудоемкой, требующей больших капиталовложений модели экономического роста в сторону модели, основанной на внутреннем потреблении и услугах. Приоритет этой внутренней программы означает, что попытка Китая возглавить глобальные изменения будет лишена ясного плана и последовательной стратегии.

Вторая проблема связана с незавершенной трансформацией Китая на мировой арене. После победы во Второй мировой войне США сразу же и бесспорно возобладали на земном шаре. Китай, стремящийся возглавить следующий этап экономической глобализации, не обладает столь же большой геополитической силой и легитимностью.

Наблюдатели на Западе и в развивающихся странах сомневаются в том, что предлагаемые Китаем решения действительно направлены на общественное благо; многие подозревают, что, например, инициатива Китая «Один пояс и один путь» является корыстной, навязываемой в одностороннем порядке схемой. Эта неопределенность подчеркивает центральный момент: пусть либеральный мировой порядок и испытывает трудности, альтернатива в виде лидерства Китая пока что не просматривается.

Project Syndicate, 2017

Еще по теме:
Свежее из этой рубрики
Просматриваемые