В современной истории можно найти массу аналогичных поворотных моментов, которые заканчивались как плохим, так и хорошим. Сто лет назад русская революция свелась к столкновению железной воли Владимира Ленина с нерешительностью Александра Керенского, который в итоге тайно бежал из Санкт-Петербурга от большевиков.

Другая русская революция (в канун Нового 1999 года, когда президент Владимир Путин получил властный плацдарм, позволивший ему в итоге править страной до сих пор) тоже свелась к единоличному эгоистичному решению тогдашнего лидера страны. Сделав приоритетом личную безопасность и безопасность своей семьи, а не благополучие России, президент Борис Ельцин назвал Путина, бывшего полковника КГБ, своим преемником.

Если же говорить в более позитивном ключе, где была бы сегодня Франция, если бы в июне 1940 года сравнительно малоизвестный тогда генерал Шарль де Голль не отправился в изгнание и не обратился с эмоциональным призывом к своей стране – сопротивляться нацистским оккупантам? И где был бы Запад, если бы в том же году кто-нибудь другой, а не Уинстон Черчилль, стал британским премьер-министром?

У США тоже было немало подобных поворотных моментов. Некоторые из них описал Джон Кеннеди в своей книге «Рассказы о мужестве», вышедшей ещё до того, как он стал президентом. Например, госсекретарь Дэниел Уэбстер ради того, чтобы спасти Союз, поддержал «Компромисс 1850 года», хотя он и ненавидел рабство.

Роберт Тафт, несмотря на свою ненависть к нацизму, осудил Нюрнбергский трибунал, отстаивая фундаментальный правовой принцип США: человека нельзя обвинять в уголовном преступлении на основе норм, введённых задним числом. Уэбстер и Тафт, как и шесть других человек, о которых писал Кеннеди, рисковали своей политической репутацией, принимая трудные решения, потому что верили: они защищают подлинные интересы своей страны.

Подобное политическое мужество не является уделом одной лишь истории. На прошлой неделе 11 членов британского парламента от Консервативной партии отказались предоставить правительству премьер-министра Терезы Мэй «полномочия Генриха VIII», то есть возможность издавать новые законы и отменять старые без одобрения парламента. Бунтовщики в партии тории – их возглавил бывший генеральный прокурор Доминик Грив – отказались поддерживать это решение, какой бы ни была цена сопротивления. А цена оказалась высокой: Грив уже получает угрозы своей жизни, другие депутаты лишились постов в руководстве тори.

Сегодня США стали местом, где подобной храбрости и бескорыстия не видно. Но трудно найти более подходящий момент для проявления мужества, чем сейчас, когда президент Дональд Трамп и республиканское большинство в Конгрессе пытаются принять закон о налогах, который принесёт выгоду самым богатым домохозяйствам Америки за счёт увеличения долгового бремени страны на $1 трлн.

Республиканцы долгое время осуждали любые решения, ведущие к росту дефицита бюджета США. Роб Портман из штата Огайо даже работал директором Административно-бюджетного управления в Белом доме при президенте Джордже Буше-младшем. Но сейчас все они поддерживают снижение налогов, которое приведёт к увеличению дефицита на такую же – если не ещё большую – сумму, как при президенте Бараке Обаме. (А Обама, надо заметить, пытался предотвратить начало новой Великой депрессии, а не обеспечить огромную экономию на налогах богатым спонсорам).

Да, семь сенаторов-республиканцев – Сьюзен Коллинз из штата Мэн, Роберт Коркер из Теннеси, Джефф Флэйк и Джон Маккейн из Аризоны, Рон Джонсон из Висконсина, Лиза Меркауски из Аляски и Марко Рубио из Флориды – заявили, что встревожены этим законом. Эта встревоженность является следствием более фундаментальных страхов (которые те же самые сенаторы в той или иной степени сами и озвучили): администрация Трампа наносит серьёзный ущерб американским институтам.

Однако теперь даже эти сенаторы, похоже, встали в общий строй, по сути, пообещав обеспечить Трампу важную законодательную победу. Такая победа поможет поддержать его шаткое президентство, хотя в долгосрочной перспективе они углубит неравенство в стране. Тем самым, они поставили клановую, партийную лояльность выше тревог за свою страну.

Конечно, трудно просить от Маккейна новых проявлений героизма. Его мужество в период, когда на протяжении пяти лет он был военнопленным во Вьетнаме, ставится под сомнение, наверное, только Трампом, а достоинство, с которым он борется сейчас со своей болезнью – раком мозга – лишь повышает то уважение, которое он вызывает у большинства американцев. Но факт в том, что сейчас Маккейн отказывается от собственного призыва, с которым он выступил, вновь оказавшись в сенате после операции на мозге: вернуться к «прежним методам законодательства в Сенате», в том числе путём проведения публичных комитетских слушаний по законопроектам.

Коллега Маккейна, ещё один сенатор из Аризоны, также оказался неспособен поддержать слово делом. Флэйк, автор мемуаров под названием «Совесть консерватора», недавно выступил в сенате с яркой речью, осуждающей Трампа. Флэйк считает, что Трамп угрожает американским «принципам, свободам и институтам», пренебрегает «правдой и приличиями», занимается мелочными и «безответственными провокациями». Тем не менее, Флэйк поддержит налоговый закон Трампа и даже не поморщится.

Меркауски и Коллинз сыграли важнейшую роль, не допустив поддержанной Трампом отмены закона «О доступной медицине» 2010 года и его замены на новый, безжалостный закон о здравоохранении. Коркер тоже изображал из себя человека, далёкого от трамповской трясины. Но когда речь зашла о снижении налогов для богатых, все эти люди оказались готовы, будто самые твёрдые приверженцы Трампа, променять свою честь на одобрение клана.

Пройдут годы, и молодые, амбициозные политики, рассматривая президентство Трампа и пытаясь объяснить те события, которые сейчас разворачиваются перед нами, напишут в стиле Кеннеди «Рассказы о трусости», где речь пойдёт об отсутствии честности и порядочности у республиканцев. Вопрос лишь в том, что станет с американской демократией к этому моменту.

Project Syndicate, 2017
www.project-syndicate.org`