2006 год. Расцвет страны эльфов. Поздним августовским вечером иду сквозь свет нескончаемого ряда автомобильных фар, сверх ярких и обычных, наблюдая как резвятся в лучах мошки. За стеной света, на капотах, разливают по пластиковым стаканчикам дорогой виски. Молодые люди (ещё без бород) хохочут, девушки опираются о крыло Тойоты Марк 2, скрестив ноги, делая вид, что удобно. Брюзга из кинофильма, предсказывающий конец эльфийского рая друзьям, не желающим брать трубки для долгих разговоров во время корпоратива, я почти в старомодной безликой шляпе. В очереди к кассе за мной тележка, загруженная самыми блестящими упаковками. Довольные лица. Немыслимая компенсация за жильё в частном секторе.

Я уже поездил. Знаю, каким трудом в Польше достаются четыреста евро. Мне страшно. Далеко не мне одному. Но сделать ничего нельзя. Выйти из казино в тот момент, когда попёрло — почти невозможно. Покинуть серое здание, выглядящее жутко без алюкобондовых ночных огней, получается только утром, пройдя сквозь пустую парковку мимо дворника. Выйти из игры.

В те годы я путешествовал, потому что мне нужно было ощутить реальность. Факт существования реального мира. Пощупать стену тысячелетнего замка, услышать запах настоящего моря. Вот уже полгода никуда не езжу: реальность, наконец, пришла сама.

Реальность — это дышащая адреналином спина запыхавшегося полицейского с пистолетом в руке, за которой ты оказался. Человека, которому по долгу службы придётся находится на границе между мирами. Завтра его выведут стоять по периметру Зелёного базара в полном обмундировании. Его и ещё силы, достаточные для того, чтобы вернуть на место соскакивающее газовое покрывало, расшитое звёздами из фольги. «Вы можете игнорировать реальность, но вы не можете игнорировать последствия игнорирования реальности», держу в голове это выражение, когда прохожу паспортный контроль, возвращаясь в Казахстан. Возвращаясь. Где сейчас эльфы? Тихо принимают реальность Калининграда, Ванкувера, Лондона. Привезенное с собой облако — золотой парашют, быстро тает. Ведь, реальность, как известно, кусается.

2016 год. Свет фар поредел. Разговаривая с эльфами, я слышу «грустно последним уезжать», то есть уже всё решено.

Программа надежды развития нашего общества «Болашак», как ни странно, связана с отъездом. Правда, и с надежной на возвращение. Теперь уже и законодательно закреплённой.

Конечно, с нашим кочевым сознанием переезд может быть и не так болезнен. И возможен даже компромиссный вариант с существованием на две страны. Но воронка реальности тянет.

Набоков, человек, знавший, что такое эмиграция, писал:

«Так человек пересекает границу и, попадая в другой язык и чужую среду, становится эмигрантом: забавнейшее превращение, когда меняется не он, а окружающий мир, становясь словно бы грохочущим поездом, в котором бедняге предстоит сопротивляться всей памятью, несущейся встречь. И в один прекрасный день превращение происходит с ним самим, и он просыпается на полустанке:

Что за ночь с памятью случилось?
Снег выпал, что ли? Тишина.
Душа забвенью зря училась:
Во сне задача решена.

Решенье чистое, простое
(о чем я думал столько лет?).
Пожалуй, и вставать не стоит:
Ни тела, ни постели нет».

В «Пражаках» я писал о том, что слово эмиграция устарело. Имея возможность оформить документы, пользуясь изъянами давно устаревшей, неповоротливой системой разрешений и запретов на проживание, можно строиться где угодно. Купить квартиру, найти работу или работать удалённо. Сгладить все углы, включая языковые. Но что останется внутри? Как часто будет сниться свет фар, те люди, собравшиеся в то время и в том месте. Можно ли переродиться, чтобы выстроить свою реальность?

Чтобы кому-то однажды не пришлось задумываться об отъезде.