Нет никаких итогов, есть только придуманные нами hallmarks - маркеры и засечки, за которые мы пытаемся цепляться, чтобы смирить собственное несовершенство. Этот год так меня подвел, что подводить его итоги - почти физически болезненно. Но он оставил важный, едва ощутимый, ангельский поцелуй в макушку, знак, навроде того, что вкладывают в печенье бумажными пожеланиями - нет никаких правил, которые мешают стать тебе лучше. А если они есть, то не следуй им. Слышишь?

Я, знаете ли, благодарный рождественский консьюмерист. Я верю в Санту и всех этих сказочных тварей, плачу от рекламы Кока-Колы, переживаю за Ипполита каждый раз, как в первый - порядочный ведь человек.

За сестру португалки Аурелии в «Реальной любви», на которой не женился герой Ферта, приехавший увезти свою музу в Лондон, тоже переживаю. Нормальная же девчонка: «Соглашайся, Аурелия пока за него! Если что, потом выйдешь замуж за принца Уильяма».

Подаю всем нищим под Новый год. Они, наверное, мою фотографию передают из рук в руки. Верю, что все, кто улыбается мне, делают это от души.

Верю, что одумаются и Крым вернут. Хотя с Крымом я погорячилась…

Лет эдак шесть назад я решила, что если есть реквизит, то пьесу можно как-то вытащить. Даже если все актеры - неопытные бесталанные идиоты, то есть шанс. Даже если режиссер - ни к черту. Даже если сценарист - альтернативно одарен. Главное - елку нарядить. С елкой как-то проще. Понимаете? Эта елка стала обсессией. Я пыталась сделать так, чтобы елка была со мной везде, где бы я ни оказалась 31 декабря. Однажды я обошла весь рынок. В 5 вечера, 31 декабря. Все было настолько плохо в моей жизни, что мне казалось, без елки в 12 - шансов не останется вовсе. Все елки были распроданы. Никаких елок. Никаких особых денег. Никакой надежды. Слякоть. Темнота. Гомон спешащих домой. Какой-то торговец посмотрел на меня и спросил: «Ты что, хлебную карточку потеряла?»

Я ответила просто и честно: «Елок нет». Он отвел меня куда-то, где уже сгружали елки в грузовик и собирались домой - к детям и Ипполиту. Елку мне продали. Я ее дотащила как-то. Нарядила. Разглядывала отойдя, примерялась, так как смотрят на не совсем ровно повешенную картину. Все, казалось, было хорошо - ни к чему не способная труппа и отменный реквизит. Я выглядела, наверное, немного нездоровой. Это, знаете, все равно что красить губы на руинах. И переживать, что оттенок не тот.

Но ничего не поменялось. Ни в 23.30, ни в 00.05. Пьеса оказалась провальной - что с елкой, что без нее. Но я все еще верила. Я каждый год искала елки, тащила их на новую сцену и думала - даже если все сейчас не очень, то елка-то была. А это значит, мы не попадем в разгромные рецензии. С елкой.

Сегодня я улыбнулась. Никаких болезненных побегов за елками. Никаких правил, что мешают стать лучше и начать сначала. Никакого самообмана. Первое правило бойцовского клуба имело бы значение, но бойцовского клуба нет.

Под конец года мы с главным редактором Вячеславом Абрамовым задумались о героях. Одна из номинаций премии интернет-журнала Vласть - «Человек года» вручается на усмотрение редакции. Это – единственная премия, которая не определяется экспертным голосованием вне нашего СМИ.

Дело в том, что профессия предполагает умение ранжировать события точки зрения их эфирного, печатного и он-лайнового значения. Все что происходит, делится на материалы, достойные первой полосы, могущие претендовать на вторую, попадающие на цветной социально-развлекательный разворот и оставленные на «закрывашку» из культуры, анекдотов и прогнозов. С ньюс-мейкерами по этому же принципу. Выражаясь отраслевым сленгом, у нас не было героя на «первую полосу».



- У меня есть пять вариантов. Но я в них сомневаюсь, - сказал Абрамов и посмотрел в окно.

Перечислил. Я поняла, почему он сомневается. 

Не было еще года, когда бы для меня лично отсутствовал человек, его олицетворяющий. В прошлом году - Александр Горюнов, который ценой собственной жизни избежал столкновения с людьми и другими авто, находясь за рулем злосчастного грузовика, у которого отказали тормоза. Мы не вручили ему премию, потому что так случилось, что единственного человека, который оказался ее достоин, уже не было в живых…



Это уже второй год, когда интернет-журнал Vласть не вручает премию «Человек года» на усмотрение редакции и выходит без "первой полосы". Дело в том, что редакция не может усмотреть этого самого человека среди ныне живущих и прямоходящих. Человека, чье имя бы заставляло воодушевленно биться сердца критического большинства современников. Да, у нас – редакция идеалистов. 



Я всерьез предлагала вручить премию тому, чье имя прозвучало в каждой (!) итоговой колонке наших авторов. Можно я его не назову? Тот, кто виртуозно обошел всю систему и победил ее. Он - главный оппозиционер, диссидент и оппонент года. Этот мальчик сделал то, что за 20 с лишним лет не смог сделать никто из по-фрондерски настроенных активистов – вернул нам веру в то, что в условиях замкнутых систем с контроверсивным законодательством, невозможное возможно. Кто, если не он?.. Но мы решили не дискредитировать премию.



Потом мы задумались о «жертвах» странных решений суда. Было короткое, бурное обсуждение, которое быстро обнулило восторг. Тут просто: не «Что сделали с ними?», а «Что сделали они?»

Надо признать, для меня с точки зрения слова, год чрезвычайно сложен для формулирования. Однозначного. Острословного. А слово - это важно. Особенно, если за ним что-то стоит. 

Было так, что в этом году за словом ничего не следовало. Много было разочарований, что уж там. Еще больше открытий, не всегда приятных. Самое для меня неожиданное оказалось то, что ты лишаешься не только тех, кто умирает. Или вот еще: честность - необзяательное условие для победы. Скорее, наоборот. Или вот еще: iPhone может фотографировать кнопкой регулирования уровня звука. Ладно, с кнопкой я погорячилась. Самое важное открытие, знаете, какое? Мы исступленно соскучились по героям.

Это время не плохих событий, это время - девальвации поступков. А мы, циничные, городские, колкие и осознавшие всю тщетность елок, все еще скучаем по героизму. Мы верим, что мальчик, победивший систему, в конце фильма обязательно упадет на колени и заплачет в раскаяньи. Нам немного стыдно, что заикавшийся и не совсем трезвый журналист из Вятки, задававший вопрос Путину на пресс-конференции, оказался человеком, перенесшим инсульт, а мы уже написали пару циничных постов в его адрес. А он, говорят, действительно принял на грудь.

Нам кажется, что обещание в соцсети уволиться, в случае, если суд докажет виновность подчиненного - это как-то правильно, что ли. Это ушедшая романтическая алматинская пацанская эпоха «Драма» и «Дерибаса». Это честно. Никому ненужный кодекс правды.

Нам кажется, что если кто-то приносит в наш дом елку под Новый год, то пьесу еще можно вытащить. Наш народ так просто обогреть. Достаточно дать ему, изголодавшемуся по поступкам, немного веры в героизм и пацанство.

Под новый год в Алматы давали Губермана. Того самого, Игоря Мироновича, автора «гариков». Сначала был брошен клич в соцсетях. Молодой человек по имени Тимур сказал: «Приходите». И вот тут началось трогательное-осторожное: «Как? Так просто? А деньги?», «А бесплатно запустят?», «А в чем подвох?». И в простенький зал потянулись - журналисты, женщины в возрасте, девушки с маникюром, мужчины с ехидцей. Когда увидели его на сцене, веселого, старенького и бойкого поэта, стали звонить знакомым: «Это правда он, ты еще успеешь». Атомная реакция - цепочка добра.

В конце вечера Игорь Миронович поблагодарил со сцены «хорошего парня Тимура», который его привез и дал возможность всем нам послушать его, Мироновича. Я не знаю, почему ни в одной публикации этого не было. Тимур Турисбек был на вечере с сестрой - Айнурой Турисбек, дизайнером и дочерью казахстанского политика Заутбека Турисбекова.

Я подошла после. Спросила, что это, собственно, было? «Хороший парень Тимур» улыбался и был прост и честен: «Я вообще удивился, когда узнал, что он жив, стихи нравились, а биографию не читал. А потом обрадовался, написал ему письмо». - «Почему вы сделали вечер бесплатным?» - «Не знаю» - «И все-таки?» - «Я так мечтал его увидеть, вдруг, еще кто-то тоже хотел».

…Эй, вы там наверху, дайте уже народу эту елку. Мы сами вытащим эту пьесу. Даже с пустой пока "первой полосой".