Кажется, за три года работы в радиоэфире это впервые, когда после каждого слова требуется кислород. "Скорбное известие... Этой ночью в Москве... Остановилось сердце... Через две недели исполнилось бы 53..."

С этажей уже бегут: "Так это правда?". Сообщение от коллеги: "Почему другие дают ЭТО только в середине эфира?!" Директор радиостанции почти без надежды: "А министерство культуры уже подтвердило?.." - они были знакомы, ему не хочется верить. Начинаем с горькой новости все выпуски. Страна должна знать, кого она потеряла. На запрос "Батырхан Шукенов" всезнающий сайт с каждым часом даёт все больше ссылок. С одинаковым содержанием. "Предположительно, инфаркт". В голове интро "Джулии". Коллега разбавляет звук: "В серых каплях дождя всё пустое прольём". Каждый час на радио теперь начинается с его песни. Хотя и франшиза, хотя и "не формат". Страна должна знать, кого она потеряла.

У знакомой на светофоре спрашивают, где она "поймала" песню Батырхана? Через секунду уже в двух машинах играет "Нелюбимая". Выпуск, выпуск, еще выпуск. Почти нет подробностей, но - страна должна знать, кого она потеряла. Уже в ньюсруме КТК девчонки сокрушаются: "С ним нет полноценных интервью! Нигде! Есть только песни. Много песен".

"Значит, расскажите о нем через них".

Еркеш Шакеев плачет в трубку, он не в состоянии что-то сказать даже без камеры; не справившись с собой, в конце концов, просто бросает телефон. Жена перезванивает журналисту и извиняется. "Он не может. Он не верит. Простите".

Жена и сама плачет. "Давайте наберем больше материала. Страна должна знать, кого она потеряла".

Бибигуль Тулегенова, у которой Батырхан жил, когда перебрался из Кызылорды, в столице. Не может.

Роза Рымбаева согласна. "Эта потеря невосполнима". Фотографии, архивы, старые кассеты. Работа находится для техники, которой год как никто не пользуется. Фейсбук стал мемориалом. "Он был сверхскромным человеком". "Он никогда не отказывал в автографе и фотографии". "Он - проявление высочайшего таланта". Тексты, тексты, тексты. Работа, работа, работа. Лучший надзиратель за душевным состоянием.

"Отставить скорбь! Не раскисать! Страна должна узнать, кого она потеряла".

Между часами редакционного сумасшествия обрывки из скорбящих телевизоров: "я каждый день встречаю на алтаре печали", "никому свои секреты не рассказывай", "имя ее прошептав, в море утонет закат".

Соболезнования. Звонки. Поиск. Уточнения. На мониторе - первые робкие цветы у Дворца Республики. График. План. Ритм. Не сбиваться. Не отвлекаться. Не время препарировать внутреннее состояние.

"Больше эфира - страна должна знать, кого она потеряла".

"Выше по верстке - страна должна знать, кого она потеряла".

О нем так много, что делим на три части. При этом первая "вытягивает" на 6.13, что по телевизионным меркам - как минимум три полноценных репортажа. Итого - шесть? И еще надо успеть показать море. Море, которое колышется в центре Алматы. Под незапланированным никакими погодными сайтами дождем и набежавшими тучами. Живое. Поющее.

"К чему вспоминать мне новое имя твое".

Откуда они все взялись? Эти сотни. Которые в обычной жизни не может выгнать из дома ни общегородской субботник, ни девальвация. Как вместе, одну песню начали распевать те, кто за Пу, и кто за По? Не иначе как сверху так захотели.

Эфир в домах наполнен им, эфир вне стен разлился его песнями.

Страна узнала, кого она потеряла. Можно не сомневаться. Теперь можно и самим понять . Уже наедине. Когда в графике строка "свободное время".

Мы плачем после десяти.