Отрицание. В то, что папы больше нет, невозможно поверить. Вещи в его доме по-прежнему хранят его запах. В записной книжке его рукой записаны ближайшие планы и важные даты. Я слышу его голос в ответ моим мыслям. Но не могу больше взять его за руку, поговорить. Никто не будет больше относиться ко мне с такой любовью и нежностью, как папа. Как будто большой и очень важный кусок моей жизни ушел вместе с ним. Смерть близкого человека это не то, что «произошло» – это происходит снова и снова. И это происходит уже только для тебя.

Борьба. Я не хотела смириться со смертью папы. Невозможна была сама мысль о том, что я бессильна это изменить. И тогда я начала искать смысл. Почему мой папа умер? Можно ли было его спасти? В очередной раз прокручивала в голове его болезнь, искала возможные зацепки и пути к спасению. Мне очень хотелось найти тот момент, где можно было бы все исправить. Если уже не для моего папы, - то для других людей, кому суждено столкнуться с этой болезнью.

Я поговорила с другом-онкологом, мне хотелось узнать потенциальные причины или предвестники рака. Услышав от него, что «причина рака – в голове», я стала задавать вопросы психологу. Я также искала ответ в молитвах и в своей духовной практике рейки. Мне очень хотелось найти смысл в той боли, через которую прошла я и моя семья.

А потом я поняла, что все, что я замечаю в жизни – это болезнь, боль и смерть. Мы видим то, что хотим видеть. Каждый день я видела в СМИ и в соцсетях просьбы о помощи – рак не щадил ни молодых, ни известных. Каждый раз мое сердце горячо откликалось на чужую боль. А потом ее стало слишком много.

Боли и борьбы в моей жизни стало больше, чем самой жизни. Меня перестала интересовать работа, я начала ссориться с близкими, обижаться на друзей, ничего не приносило радости. Зачем все это, если все равно когда-нибудь все закончится?..

Агрессия. Мы все такие умные, когда даем оценку чужим чувствам и поведению. После смерти папы каждый старался высказать мне свою позицию по поводу того, что именно мне правильно чувствовать. Люди рассказывали мне свои истории потери близких – кто-то с горечью, иные с пафосом. Многие говорили: «Не надо плакать, от этого ему тяжелее уйти». А кто-то не сказал ничего, даже общепринятых слов сочувствия.

Я была очень зла на всех и вся, просто невероятно. Эта злость переполняла меня и давала силы. Я была зла потому, что хотела чувствовать только то, что чувствую. Мне казалось, что я должна отстаивать свои позиции. Я была напряжена и всегда готова дать отпор.

Смирение. А потом что-то рухнуло. Будто прорвало плотину, и все мои чувства и эмоции хлынули через край. Я позволила себе плакать – столько и так, как мне хотелось. Позволила себе злиться и не вести себя правильно. Позволила чувствовать вину и обиду, облегчение и горе. Чувствовать то, что было важно для меня, а не для других людей и даже не для папы. И что-то стало меняться.

… Сегодня я не могу сказать, что смирилась со смертью папы – но я могу теперь с этим жить. Я по-прежнему плачу, когда перебираю его вещи и фотографии. Когда родственники увозили из папиной квартиры стол, мое сердце дрогнуло. Мне вспомнилось, сколько раз мы сидели за этим столом, всей семьей, и сколько хорошего в этом было, – а теперь это просто мебель. Мой брат сказал мне на это: «За этим столом будет еще много хорошего. И у нас будут еще другие посиделки за другими столами»… Что-то новое появилось в моих отношениях с младшим братом. И с другими членами моей семьи.

Что-то наполнило мою жизнь с уходом папы – я потеряла, но вместе с тем и обрела. Все когда-то заканчивается. Но ведь и начинается тоже. Мое смирение – в том, чтобы признать и то и другое.

P.S. Хочу выразить огромную благодарность Оксане Ковальчук, психологу и гештальт-терапевту, чья поддержка помогла мне вернуться к самой себе.

Спасибо моей семье и друзьям – за вашу любовь и участие, за ваши обиды и слезы.

Спасибо всем, чье сердце откликнулось на мои слова.