С Фаролом Чарльзом мы встретились дважды – до и после визита в Астану. Временами Фарол переходил на русский язык, объясняя это тем, что ему нужна практика. Когда мы встретились во второй раз, Фарол начал нашу беседу со слов, что у него дома старая стиральная машинка, которая выполняет свои функции очень плохо, поэтому он вынужден носить одну и ту же одежду. На то, что он одет в ту же кофту, что и во время нашей первой встречи, я не обратила внимания.

— Я из Калифорнии, но сейчас живу в Нью-Йорке, потому что изучаю международные отношения, энергию и безопасность – Security and energy policy. Я очень заинтересован в улучшении взаимоотношений между США, Казахстаном, Центральной Азией, Россией.

Я заинтересовался Россией в 2006 году. Очень люблю российские самолеты – МИГи «Сухой». Мой папа работал в военно-воздушных силах США, и он вдохновил меня стать военным пилотом. Но в Америке, если ты носишь очки, ты не можешь управлять самолетом. Тогда я решил, что может я и не стану пилотом, но буду работать в международной политике, чтобы улучшить отношения между странами.

Я выбрал страны бывшего Советского Союза, потому что я люблю российские самолеты, русскую культуру, историю, историю и культуры стран Центральной Азии и Кавказа. Я знаю, что сейчас отношения между странами напряжены и нестабильны: сегодня они могут быть хорошими, а завтра плохими. Думаю, что причина кроется в том, что Соединенные Штаты не доверяют России. Соединенные Штаты хотят решать все мировые проблемы, связанные с безопасностью. Мы не спрашиваем мнения других стран, не консультируемся и не просим совета. Мы думаем, что наши решения лучшие, но иногда это не так. Мы видели это в Ираке и в Афганистане.

Россия также не доверяет США, потому что в России думают, что Штаты хотят видеть Россию слабой. Исторически сложилось, что Россия – параноидальная страна, поскольку многие страны нападали на нее. Я это понимаю. Я считаю, что главное – не обвинять другие страны. России не стоит обвинять США, США не стоит обвинять Россию. Мы должны работать над тем, чтобы понимать позиции каждого.

Я должен был отправиться в Россию в 2014 году, но я попал в КИМЭП, поскольку из-за войны в Украине Госдеп посоветовал американцам не посещать Россию. Это связано с санкциями, которые наложило США на Россию после аннексии Крыма. Мой университет также не хотел осуществлять программы обмена в России – отправить студента в Россию стоило дороже. Поэтому вместо России я поехал в Казахстан. Мой Университет Нью-Йорка сотрудничает с КИМЭП. Кроме того, я посчитал, что Казахстан – наиболее интересная и развитая страна. Скорее всего, это относится к Алматы и Астане, нежели к другим городам республики. Я думаю, здесь нет той ксенофобии и расизма, какие есть в России. Если ты азиат или кавказец, ты можешь столкнуться с проявлением расизма в Москве.

Впервые я приехал в Алматы в августе 2014 года на восемь недель. На меня постоянно все смотрели. Раньше со мной такого не случалось, я чувствовал себя немного некомфортно, гуляя по городу. Мне кажется, что такая реакция это не расизм, это огромный интерес. Они никогда не видели кого-то черного раньше, может по телевидению, но никогда прежде вживую.

Это действует раздражающе, но я понимаю их. Если бы я жил, например, в Алабаме всю жизнь среди афроамериканцев, и увидел азиата, я бы тоже был удивлен: «Вау, это азиат!» Я понимаю эту точку зрения, но это, конечно, неудобно. Поэтому, когда я здесь, я предпочитаю ходить на занятия, а затем сразу домой. Дома я чувствую себя комфортно.

Я арендовал квартиру на Пушкина – Курмангазы, и стал замечать, что некоторые люди следили, шли за мной до самой квартиры. Полицейские объяснили, что в том районе много местных, которые грабят иностранцев.

Когда экономика идет на спад, много людей из областей и менее крупных городов, вроде Семея или Шымкента, приезжают в Алматы на поиски работы. Некоторые не находят ее и начинают грабить людей. Я не думаю, что ты можешь с этим что-либо поделать. Просто будь осторожен. Там, на Курмангазы – Пушкина каждую неделю что-то происходило, поэтому я решил вернуться в Калифорнию и приехать сюда позже. В этот раз я поступил умнее – выбрал квартиру в районе аль-Фараби - Мендыкулова, стараюсь проводить практически все свои встречи в дневное время и не выхожу на улицу ночью. Если я хожу куда-то вечером или ночью, то только в компании.

Я познакомился здесь со многими хорошими людьми. Нигде прежде я не встречал более гостеприимных людей, а я был в Мексике, Канаде, проездом в Голландии, Турции, Коста-Рике, на Багамах. Самые гостеприимные люди были в Казахстане, не только казахи – киргизы, узбеки, уйгуры, русские, мои одногруппники, соседи. Везде я встречал хороших людей.

Ночная жизнь здесь более доступна, чем в Нью-Йорке, потому что пиво здесь гораздо дешевле. В Нью-Йорке пинта пива будет стоить около десяти долларов, здесь же пиво можно купить меньше, чем за 2-3 доллара. Девальвация сделала вещи здесь такими дешевыми (в долларовом эквиваленте). Билет на самолет до Астаны стоил дешевле, чем мои ботинки.

Почему в Казахстане нет сушилок? В Америке после стирки, мы кладем вещи в сушку. Наверное, лучше сушить одежду на горизонтальной поверхности или естественным путем, но мы в Америке живем в спешке.

Здесь, чтобы перейти улицу, нужно спускаться под землю. У нас по-другому, надземные пешеходные переходы располагаются только на скоростных шоссе, не на обычных городских улицах, это сделано для безопасности. Но в Нью-Йорке действительно опасно, потому что иногда таксисты ездят очень быстро и могут сбить тебя.

В Астане я чувствую себя более комфортно, потому что тут больше иностранцев, я не настолько отличаюсь. Прошлой ночью я думал о том, каково быть черным в Казахстане, кто испытал подобное? Иногда это тяжело – быть здесь настолько другим. В Штатах я жил и рос по большей части в белом обществе. Я был другим, но здесь это чувство другое, оно более экстремальное. Я думал о том, что здесь испытывали другие такие же, как и я? У меня есть друг в КИМЭПе, он из Ганы. У него тоже были разные неприятные истории, но он старается быть позитивным. Он рассказал о том, как парень из Шымкента, увидев его, перебежал через дорогу, чтобы сфотографироваться.

Когда я приехал в Алматы в первый раз, со мной постоянно хотели сфотографироваться. В этот приезд – ни разу. Может, из-за непростой экономической ситуации, а может, просто потому что на улице холодно. Когда меня просят сфотографироваться, я соглашаюсь, потому что я хороший парень. Когда я жил на Пушкина – Курмангазы, проходил мимо донерной по пути на занятия, каждый день два турка и два парня из Шымкента, которые работали там, просили меня с ними сфотографироваться. Иногда я прятался от них (смеется).

Я закончил свое исследование, встречи в Астане прошли хорошо. Я встретился с профессорами из Назарбаев Университета, они очень умные люди. Также я встречался с представителями Казахстанского института стратегических исследований. Я был очень удивлен, потому что в Соединенных Штатах, мы считаем, что здесь люди не могут говорить что-либо негативное о ситуации в Казахстане или регионе. Человек, с которым я встречался, был очень честен, говорил о проблемах, о том, что нужно предпринять. Я очень удивился.

Когда я приехал сюда в 2014 году, я действительно хотел изменить мнение людей об американцах, показать, что мы не тупые. Кто-то из нас заинтересован в изучении мира, кто-то заботится о нем, пытается создать позитивные изменения, наладить диалог. В этот раз я более реалистичен и понимаю, что некоторые вещи не даются легко, даже если ты пытаешься что-то исправить. Я решил делать то, что мне под силу, быть реалистом и продолжать свои исследования. Я не ожидаю, что все изменится завтра.