…В 8 часов утра у филармонии собралось уже порядка двухсот человек. Они идут через главный вход, над которым висит огромный портрет Батыра – на голубом фоне, те самые полнеба, где горит его душа. Он смотрит с фотографии теплым фамильным шукеновским взглядом. И только черная траурная лента наискосок в правом нижнем углу зачеркивает надежду.

Вокруг разливаются звуки «Отан ана». Нескончаемая вереница идет в зал, здесь на сцене – близкие родственники, друзья, 13-летний сын Батырхана. Они держатся. Если кто-то и держался, то это - они. На помосте, который уже через полчаса завалят цветами, и сам Батырхан. Очень трудно говорить: «тело». У изножья укрытого гроба – саксофон. Он сегодня смолк, как в еще одной его песне, любимой поклонниками.

Лилии, розы, тюльпаны, незабудки. Работники акимата трепетно собирают цветы и несут на улицу, словно устилая ими его последний путь. В зале – все вместе. Простые люди, музыканты, артисты, политики, левые, правые, пропагандисты, либералы, звезды, миллионеры и пенсионеры. Большая, светлая, солидарная тоска.

Министр культуры Арыстанбек Мухамеди-улы, сенатор Гани Касымов, аким Алматы – Ахметжан Есимов, Зейнулла Какимжанов, композитор и друг Батыра – Еркеш Шакеев, певица Нагима Ескалиева, певица Макпал Жунусова, певица Дильназ Ахмадиева, актер Сергей Погосян, актер Владимир Толоконников, Марат Бисенгалиев, соратники и друзья по «А Студио» и многие-многие другие.

Два часа люди непрерывным потоком идут к сцене, поклониться в последний раз. Молчат несколько секунд, кто-то подходит к родственникам. Выходят через боковые двери и становятся на площадке перед главным входом в филармонию. Здесь уже установлена импровизированная сцена. Вокруг нее стоят тысячи людей. По прилегающим улицам. Вокруг филармонии. Движение по периметру нескольких кварталов перекрыто. В этом пространстве – люди. Семьями, по одному - дети, молодежь, старики… Взрослые мужики поднимают над головами телефоны – запечатлеть, оставить для себя, поделиться с миром. Рука дрожит – слезы сегодня простительны.

«Без пушек, без солдат ты страны покорял», - бьется в мозгу. А может, в сердце.

Все на улице – ждут своего короля.

«Три шага назад!» - ровно в 10 часов просят организаторы. Выносят гроб. Под аплодисменты.

Аким Алматы Ахметжан Есимов зачитывает телеграмму с соболезнованиями от президента. Телеграмм много – от Касым-Жомарта Токаева, Гульшары Абдикалыковой, Бауыржана Байбека, Бердыбека Сапарбаева, Имангали Тасмагамбетова, Амана Тулеева, Аллы Пугачевой.

«От себя хочу сказать, - говорит Есимов, - я знал Батырхана очень близко, высоко ценил его великолепное искусство, его талант… Особенно у нас были теплые отношения в последние годы. Сегодня у стен филармонии, раньше она называлась «Казахконцерт», где он начинал свой творческий путь, мы с ним прощаемся. Сейчас поступает очень много предложений. Безусловно, все эти предложения будут рассмотрены. Со своей стороны, я думаю, будет правильно, если 18 мая, в его день рождения, мы проведем вечер памяти во дворце Ленина. Я думаю, что память о Батырхане Шукенове, талантливейшего музыканца, на всегда останется для всех казахстанцев».

Слово дают министру культуры Арыстанбеку Мухамеди-улы: «Мы с Батырханом вместе учились в консерватории и по жизни шли вместе и, конечно, эта утрата для нас – невосполнима. Я с гордостью могу сказать, что Батырхан любил свое творчество, свой народ и своих поклонников… Я еще раз выражаю благодарность миллионам его поклонников»…

Выступает заместитель акима Кызылординской области Рауан Кенжеханулы. По цепочке бережно передают цветы от тех, кто стоит дальше. Они все плывут и плывут по рукам, к последней сцене Батырхана.

Слово предоставляют Байгали Серкебаеву: «Здесь мы начинали творческий путь группы «Алма-Ата», сегодня мы прощаемся с нашим братом. Он навсегда останется первым золотым саксофоном нашей страны. Мы провожаем настоящего героя. Сегодня огромное количество людей скорбит далеко за пределами Казахстана. Светлая память тебе, Батыр», - говорит он и замолкает.

Микрофон отдают музыканту, соратнику, другу Еркешу Шакееву. Слышно, как трудно ему говорить:

«Много заслуженно высоких слов в адрес Батыра – «герой степи», «герой сердце», «любовь Казахстана», эти слова продиктованы болью ваших слов, морем пролитых слез. Я познакомился с Батыром в далеком 1978 году, еще будучи девятиклассниками, мы сильно подружились, именно здесь, в этом прекрасном городе. А потом встретились через 10 лет, в стенах этого здания, с тех пор стали родными людьми… Была дружба, разногласия, творческие взлеты, падения, мы – земные люди, я всегда видел, как он высоко поднимался по лестнице духовности. Буквально в прошлый четверг мы исполняли с ним песню «Родина моя» в Астане. Я увидел перед собой кристально чистого человека, очень светлого, вокруг него стайками вились дети, старики, взрослые и уже тогда, несмотря на заметное недомогание, он каждому уделял внимание, потому что по-другому он жить не умел. И мы с ним отошли в сторону, я прочитал ему стихи, я хочу вам прочитать, потому что это последние стихи, которые я ему прочитал…»

Шакеев читает стихи. Люди затаив дыхание, слушают строки, как будто бы ждут очень важного откровения.

«Мы провели два дня, будто прощались, - говорит Шакеев, - я впервые вижу, как миллионы людей под влиянием смерти одного человека вышли из оцепенения и соприкоснулись с высокой степенью духовности».

На сцену выходит Бауржан Шукенов, старший брат. Люди замолкают. Он мягким голосом, исполненный шукеновским фамильным благородством, с теплом обращается к собравшимся:

«Вы себе не представляете, какой он был хороший братик». Одной-единственной этой фразой Бауржан Камалович оглушает всех вокруг. Из иконы и кумира Батырхан заодно мгновение, за одно слово превращается в земного близкого человека – отца, сына и брата, которого сегодня хоронит его семья. Рядом стоящие женщины начинают плакать в голос. Сразу после «братика».

«Он был замечательный сын. Замечательный отец. Наверное, большой артист и должен уходить вот так – на пике народной любви, славы, с огромными планами… Но так хотелось, чтобы это продолжалось хоть немного дольше, - говорит Шукенов и вдыхает, чтобы голос не сорвался, - Он так берег сердце своей мамы всю жизнь, а свое не смог сберечь… Даже его уход… Он настолько объединил нас. Мы все, жалуемся на жизнь, что она такая… Но своим уходом он нас смог объединить. Мы почувствовали, насколько у него большое сердце. У него оно было большое и кусочек этого сердца пусть останется у каждого из вас, на всю оставшуюся жизнь», - его речь прерывают аплодисменты.

«Удивительное дело – он любил каждого и каждого из нас. Каждого… Никогда не делил никого. На хороших. На плохих. Он мог понять всех людей. Больших людей, маленьких. Детей. Стариков. И такая большая любовь, видимо… не выдержало сердце. Я хочу, чтобы мы всегда помнили его, и мы будем его помнить, спасибо всем, кто пришел. Спасибо всем, кто с нами. Я думаю, он всегда был благодарен своему зрителю, выходил с широко распростертыми объятьями и большой улыбкой, пусть эта улыбка навсегда останется в ваших и наших сердцах».

Добавить больше него. Как он вообще нашел слова?

«Давайте достойно проводим его в последний путь», - говорят со сцены.

Огромный людской океан расступается и отпускает своего любимца, когда артиста несут к ритуальному автобусу - «там его зовут и ждут». Последние аплодисменты. Сначала растерянные. Потом с отчаянием. Потом с уверенностью. Потом с обожанием. И наконец – с большой людской любовью. Как удары огромного сердца. Единого.

У нас у всех будет еще уйма времени его оплакать. И совсем не останется возможности аплодировать в последний раз, пока он здесь.

Аплодисменты звучат и звучат, рассекая уважительную, глубокую тишину. И кто-то вдруг кричит: «Браво!» Это важное для любого артиста слово подхватывают и уносят от одной улицы до другой. «Браво!» «Браво, Батырхан!» Голоса срываются. «Браво, жаным сол», - плачет возле меня взрослая женщина в платке.

Люди стоят живой цепью по улице, по которой уезжает колонна машин. Кто-то успевает добежать с последним букетом и передать его в машину.

Аплодисменты не стихают. Между поделенной на две части колонной проходят родные, близкие, друзья. Как по красной дорожке. Люди хлопают. Родственники почтительно склоняют голову и идут к автобусам. За ними несут оставшиеся цветы и венки. Кто-то машет вслед: «Прощай».

«Как же так?» - говорят почему-то шепотом стоящие рядом люди.

В этой сиротливой тишине, в этой большой людской пустыне, где все стоят иссушенными, маленькими песчинками в желтом солнце, в этих дружных, но вместе с тем одиноких аплодисментах так неожиданно остро, словно резко крутанули вентиль баллона, перекрыв кислород, именно сейчас, в эту самую секунду, когда его увозят навсегда, не хватает его интеллигентного, душевного, профессионального, проникновенного, теплого вокала. Не хватает его голоса. Утешь нас, Батыр.

«Его песню…» говорит кто-то.

А потом еще кто-то.

«Его песни», - плачет большое людское сердце.

…Первые аккорды. Люди поднимают глаза к небу. Много людей смотрит вверх, будто он сейчас споет именно оттуда. Колонки оживают. Как они угадали с песней?

«Я приду на край заката, ожиданием распятый», - запел Батырхан Шукенов, которого увозят мимо тысяч его поклонников.

Они улыбаются, когда слышат голос. И ревут. Они пытаются петь.

«Навсегда забуду день, что потерял»…

Также душевно, тихо, интеллигентно.

«…Как-будто в мире больше нет меня», - бьется истово людское сердце. Это аритмия.

Кислорода все равно мало. Но можно передать эту маску соседу и вдохнуть немного.

«Я каждый день встречаю», - ревет толпа. Ревет – не значит, кричит. Ревет, значит, не может сдержать слез. Это – великое зрелище. Торжество любви и музыки. Очень больно. Очень светло.

«На алтаре печали!» - говорят люди. Петь невозможно.

«..Снова, снова, снова, жду твои шаги», «Твои шаги!», «Твои шаги!» - поют люди, плачут и улыбаются разом. Сердце вдруг забилось сильнее. Ровнее.

Он никуда не ушел. Он смотрит с большого плаката, на котором он и полнеба.

Музыка стихает. Они не уходят. Они не могут уйти. Стоят. Десятки, сотни, тысячи. Много знакомых лиц, еще больше – незнакомых. Люди занимают импровизированную сцену, на которой стоял гроб. Она завалена цветами и листами с подписями к просьбе установить Шукенову памятник. Они разворачиваются лицом к филармонии. Берутся за руки. Они просят.

«Джулия!» «Джулия!» «Джулия!»

Тишина.

«Пожалуйста! «Джулия!» Люди начинают аплодировать. Не кричат. Директор Батырхана уходит в здание филармонии. Через 20 минут - в колонках шипение. Одна песня. Не та. Обрывается. Другая. Не та. Они хотят то, с чего начиналась история большой любви. Они просят «Джулию».

Вновь первые аккорды. «Девчонка из далеких дней, по школе бегал я за ней». Они поют. И аплодируют большому портрету. Под ним, на ступенях, тоже складывают цветы, те, кто не успел.

«Джули-и-и-и, Джулия!» - несется от улицы до улицы.

«Алматы, ты с нами?!» - говорит он собравшимся. Это запись его концерта. Алматы с ним. Всем, кажется, что он дает концерт. Последний. Может быть, самый важный.

«Браво, Батырхан!»

Так уходят большие артисты. Песня. Другая. Третья. Несколько часов подряд, в те самые минуты, когда его хоронят высоко над городом. Они уже не поют. Просто молчат. Держатся за руки и раскачиваются в такт. Его большое сердце, поделенное на город, на много городов, на всю страну, в день, что по странному стечению обстоятельств, зовется в календаре днем единства. Большое сердце остановилось, чтобы дальше пойти. Огромной человеческой неиссякаемой любовью.

Так у нас никого никогда не провожали.

После него осталось только помнить. Только петь. Только отсчитать много ударов сердца до одной из его песен:

«Всё пройдёт, печаль не навсегда,

И у рек не вечны берега

Дай нам Бог и веря и любя

Дойти до неба не спеша».

Браво, Батырхан. И прости нас, что никогда уже «Бис».

Фоторепортаж смотрите - здесь.

Видео - здесь.