В прошлом политическая стабильность в Саудовской Аравии опиралась на три отдельных соглашения – внутри королевской семьи; между королевской семьёй и традиционной элитой королевства; между государством и населением.

Соглашение внутри семьи аль-Саудов основано на принципе «асабийя» – это способность амбициозного клана держаться вместе ради монополизации власти. Однако королевская семья стала слишком большой и слишком разобщённой, чтобы издержки поддержания её единства оказались оправданными. По приближённым оценкам, примерно пять тысяч принцев третьего поколения со своей свитой тратят $30-50 млрд в год.

Соглашение между традиционными элитами также восходит ко временам генезиса королевства. Знатным семьям была предоставлена возможность аккумулировать экономическую власть. Привилегированный доступ к государственным контрактам, субсидиям и капиталу, а также защита от конкуренции и возможность свободно импортировать трудовые ресурсы привели к тому, что их компании глубоко укоренились в экономике страны.

Этот защищённый частный сектор саудовской элиты вырос до того, что составляет уже более 50% ВВП страны. Но в основном в нём работают иностранцы, поэтому он не создаёт никаких побочных выгод для местного населения, зато усиливает влияние негативных внешних факторов.

Тем временем, населению была предложена экономическая стабильность в обмен на лояльность. Данное соглашение институционализировано в виде патерналистской сети высокооплачиваемых рабочих мест в госсекторе и в виде широкого спектра щедрых социальных пособий и потребительских субсидий. В результате, более 75% саудовских граждан работают на государство, а значительная часть оставшихся денег госбюджета тратится на социальную поддержку населения «от колыбели до гроба».

Между тем, подушевые доходы от экспорта нефти равняются сейчас всего лишь $5000 в год в пересчёте на 20 миллионов граждан Саудовской Аравии, поэтому сложившаяся система стала слишком затратной. Трудная задача принца Мухаммеда заключается в том, чтобы осуществить переход к менее дорогостоящему политическому порядку, при этом генерируя такой прирост экономической эффективности, которого будет достаточно, чтобы предотвратить рост нестабильности и гражданских беспорядков из-за вынужденной коррекции.

Другие авторитарные режимы региона – в странах с более многочисленным населением и меньшим количеством нефти, таких как Ирак, Египет, Алжир и Сирия, – воспользовались «республиканской стратегией», потакая бедным разными формами протекции и подавляя экономическую элиту. Это позволило блокировать появление любой серьёзной оппозиции, но ценой стала анемичная и, в основном, неформальная экономика, опирающаяся на потребление.

Такой подход в стиле Венесуэлы может быть привлекателен для принца Мухаммеда, потому что популистский пыл этого подхода хорошо сочетается с начатой им чисткой элит и нейтрализацией любой серьёзной оппозиции. Иностранные и контролируемые государством компании могут заменить аристократов, которые сейчас обеспечивают необходимые частные услуги. А платёжный баланс страны можно стабилизировать, снизив объёмы потребления и импорта, особенно королевской семьей и богачами.

Проблема с этим подходом в том, что он позволит лишь отложить на время решение критически важной задачи повышения производительности труда. Другие авторитарные правители, испытывающие трудности, например, Реджеп Тайип Эрдоган в Турции и Владимир Путин в России, всё чаще выбирают этот близорукий путь, принося частный сектор в жертву на алтарь выживания режима. Однако саудовское королевство могло бы действовать лучше, если вспомнить о том, какие активы имеются в его распоряжении.

Ещё менее привлекательной для нынешних правителей Саудовской Аравии является альтернатива в виде создания авторитарной правящей коалиции с традиционными элитами, поскольку это приведёт к снижению уровня потребления для простого народа и, с высокой долей вероятности, повышению уровня репрессий. А внутренние распри – это последнее, что нужно наследному принцу.

Есть путь лучше, но он требует большей сбалансированности и координации. Боль коррекции должны разделить все группы населения, а реформы должны активней фокусироваться на расширении размеров экономического пирога.

Этот путь реален, поскольку в Саудовской Аравии в изобилии имеются «созревшие фрукты» – молодое общество, требующее социальной эмансипации; хорошо образованные женщины, которые желают расширить своё участие в экономике; наконец, миллионы рабочих мест, созданных для иностранцев, но доступных и местным жителям.

Этот сценарий омрачается низким уровнем производительности в частном секторе, который контролирует саудовская элита. Для того чтобы вырваться из ловушки экономики со средним уровнем доходов, Саудовской Аравии надо заняться демократизацией – если уже не политики, то, по крайней мере, рынков, сильнее опираясь на принципы верховенства закона и справедливой конкуренции. Если рассматривать нынешнюю антикоррупционную кампанию принца Мухаммеда с этой точки зрения, тогда за ней должны последовать усилия по введению более инклюзивных правил и норм в частном секторе.

Если удастся заставить работать частный сектор королевства, тогда экономические проблемы страны станут вполне умеренными. Каждый год на рынок труда здесь выходят примерно 200 тысяч молодых людей. Примерно столько же рабочих мест нужно для того, чтобы дать возможность женщинам начать экономическую деятельность, а также постепенно сократить размеры госсектора, а это значит, что в течение ближайших пяти лет нужно будет создать два миллиона новых рабочих мест. Для сравнения: сейчас в королевстве трудятся девять миллионов иностранных работников.

Не новые мегаинвестиции в высокие технологии, а трудный путь «саудизации», начатый ещё десять лет назад, может постепенно справиться с поставленной задачей, если одновременно увеличить поддержку конкуренции, а также малых и средних предприятий. Впрочем, самым трудным является первый шаг: госслужащие сейчас зарабатывают в три раза больше, чем работники в частном секторе. Для объединения рынка труда можно поставить среднесрочные цели – снижение зарплат саудовских работников на треть, повышение их производительности на треть, субсидирование всего остального из госбюджета.

Искушение популизмом – в лучшем случае – приведёт к появлению авторитарного, сидящего на пособиях государства со средним уровнем доходов. Саудовской Аравии гораздо больше пойдёт на пользу стратегия экономической и социальной инклюзивности, расширяющая базис политической поддержки путём убеждения всех влиятельных групп (членов королевской семьи, аристократии, простых смертных) в том, что свои краткосрочные потери они должны рассматривать как инвестиции в будущее королевства.

Project Syndicate, 2017