Стабильность Центрально-азиатской Энергетической Системы (ЦАЭС), которая служила гарантом энергетической безопасности, зависела от механизма обмена ресурсами. А энергетическая политика стран региона была направлена на обеспечение параллельной работы национальных энергетических систем. Однако, сейчас ЦАЭС находится в процессе дезинтеграции, что приводит к иррациональному использованию ресурсов.

Увеличение объемов экспорта на внешние рынки сопровождается ограничениями и перебоями в поставках энергоресурсов для внутреннего потребления. А укрепление независимых энергетических систем требует инвестирования в дорогостоящие проекты. Но хуже всего то, что подход центральноазиатских стран в энергополитике препятствует координации действий по решению этих проблем.

Казахстан и политика диверсификации

Главным приоритетом своей энергетической политики Казахстан определил диверсификацию. И диверсификацию практически во всем:

• отойти от высокой зависимости от конкретного импортера (экспорт сырой нефти в Италию-28%, Китай-16%, Францию-13%, Нидерланды-9% и другие) или транспортной инфраструктуры для обеспечения стабильности экспорта энергоресурсов на внешние рынки.
• увеличение доли государства и новых участников в проектах по разработке нефтяных и газовых месторождений;
• диверсификация ресурсов в общем балансе потребления за счет увеличения доли возобновляемых источников энергии (ВИЭ). Несмотря на наличие данного положения в Стратегия «Казахстан-2050», многие эксперты скептически оценивают возможность увеличения потребления ВИЭ до 50% к 2050 году;
• даже диверсификация зависимости от поставок энергоресурсов из Центрально­­-азиатских стран.

Кыргызстан: в условиях энергетического кризиса

В отличии от Казахстана, Кыргызстан не обладает достаточными производственными мощностями, чтобы полностью удовлетворить потребности страны в энергии. Исходя из этого, на сегодняшний момент перед республикой стоит задача смягчение последствий энергетического кризиса в стране через:

• равномерное распределение ограниченных энергоресурсов среди населения, потребляющие до 63% от общего объема электроэнергии в республике;
• сотрудничество с Казахстаном, который обеспечивает поставки нефтегазового сырья и электроэнергии в республику, а также с Россией, которая выступает в качестве ключевого партнера в сфере модернизации объектов энергетического сектора и 'своповых' поставок энергоресурсов через Казахстан;
• реконструкцию существующих гидроэлектростанций, 53% и 37% из которых были построены 40 и 30 лет назад соответственно.

Таджикистан на пути энергетической независимости

В следствии дезинтеграции ЦАЭС, в самом тяжелым положении оказался Таджикистан. Будучи полностью изолированным от потенциальных поставщиков энергоресурсов правительство уделяет особое значение энергетической независимости.

После выхода Узбекистана, единственного связующего звена между Таджикистаном и экспортерами ресурсов, из ЦАЭС в 2009 году и прекращении поставок природного газа в Таджикистан с 1 января 2013 года Таджикскому правительству больше не на кого надеяться в решении проблем энергетической безопасности кроме как на: а) свой потенциал - по разным расчетам на сегодняшний день страна использует менее 10 процентов своего гидроэнергетического потенциала; и б) помощь международных институтов – на долю Таджикистана приходится наибольшее количество именно грантов (около 80%) а не займов в рамках Центрально-азиатского Регионального Экономического Сотрудничества и других инициатив.

В целях укрепления своей энергетической независимости правительство определило приоритетным:

• строительство самой высокой в мире 335 метровой Рогунской гидроэлектростанции (ГЭС). Кыргызстан на официальном уровне отошел от иллюзии того что Камбарата-1 полностью решит проблему энергетического кризиса в стране. Таджикистан нет;

• создание независимой энергетической системы, объединяющей Юг страны, который является производителем электроэнергии, с Севером республики, который в рамках ЦАЭС зависел от Узбекистан;

Туркменистан в глобальной энергетической системе

В отличии от других стран региона, внутренняя и внешняя энергетическая политика Туркменистана почти полностью подчинена стремлению стать частью глобальной энергетической системы через увеличение экспортного потенциала. Статус постоянного нейтралитета формирует особый подход к осуществлению национальной энергетической политики в рамках «программы развития нефтяной и газовой индустрии Туркменистана-2030». Правительство делает ставку исключительно на:

• заключение двусторонних и долгосрочных договоров в сфере экспорта природного газа;

• разработку гигантского месторождение Галкыныш на востоке страны и соединение месторождения через трубопровод Восток-Запад с системой трубопроводов транспортирующих ресурсы на внешний рынок.

Узбекистан: стабильность превыше всего

Тогда как энергетические политики Центрально-азиатских стран в той или иной мере видоизменяются, Узбекистан делает упор на сохранение статуса-кво, что приравнивается к стабильности. Энергетическая политика Узбекистана основывается на утверждении о том, что страна обладает достаточной производственной мощностью и транспортной инфраструктурой для обеспечения собственной энергетической безопасности. Именно по этому в рамках Узбекской Программы Национального Развития:

• любой крупный энергетический проект, такой как Рогун или Камбарата-1, способный изменить существующий водно-энергетический баланс в регионе воспринимается как угрожающий стабильности а потому не приемлемым;
• правительство придерживается стратегии увеличения своего экспортного потенциала.

Руководствуясь убеждением самодостаточности, Узбекистан несмотря на свое ключевое значение для функционирования ЦАЭС, принял решение покинуть ее. Однако, возможность государства обеспечивать бесперебойный доступ к энергоресурсам как населения, так и объектов промышленности, с каждым годом становится все сложнее. Ведь уровень потребления энергоресурсов в стране почти равен объёму потребления во всех остальных центральноазиатских стран вместе взятых.