«В наше время о коррупции понятия не имели!»

Vласть: Вы с детства дружили с Герольдом Бельгером, можете об этом рассказать?

Ахмадин: В первый класс я пошёл в 1944 году. В нашей деревне школы не было, зато в соседнем посёлке была русскоязычная школа-четырёхлетка, после окончания которой меня отправили в интернат села Ленино Октябрьского района. Там я и познакомился с Герольдом Бельгером. В детстве мы его называли просто Гера. В моей памяти он до сих пор остался Герой. Мой двоюродный брат Ибрагим учился вместе с ним, жили по соседству, крепко дружили, всё время вместе пропадали. Я тоже всегда был вместе с ними, часто ходили на рыбалку, река Ишим была от нас в полутора километрах.

Vласть: Герольд Карлович уже тогда хорошо по-казахски разговаривал?

Ахмадин: В начале Гера не знал казахского, а другие дети не понимали по-русски. Но я-то в русской школе учился, поэтому иногда был переводчиком. А потом он начал осваивать казахский язык и года через два свободно на нём разговаривал. Родители Геры были интеллигентные люди. Ни разу не слышал, чтобы они разговаривали на повышенных тонах. Наверное, поэтому семья Бельгеров во всём районе пользовалась авторитетом. Кроме того, Карл Фёдорович, отец Геры, был фельдшером - обслуживал более десяти аулов. Его уважали, всегда называли по фамилии: «Вот наш Бельгер придёт, все вопросы решит!» Он приходил, давал советы, какие-то лекарства и люди выздоравливали! А ведь в то время медикаментов толком не было, поэтому он больше словами лечил и человеческим отношением. Помню его небольшую сумку на плече с инструментами и кое-какими лекарствами. Бельгеры были как наши казахи, мы к ним обращались как к родным.

Vласть: Когда вы покинули Ленино?

Ахмадин: После восьмого класса старший брат Галымжан забрал меня в Караганду, где работал в органах внутренних дел. Я постоянно созванивался со двоюродным братом из аула, передавал привет Гере. Несмотря на то, что связь в то время была плохой, мы друг друга не теряли. После выпуска я решил пойти по стопам брата и поступил в алматинскую школу МВД, в то время единственную в Казахстане. Через два года, получил среднее юридическое образование, а в 1959 году, меня в звании лейтенанта направили в город Сарань на должность оперуполномоченного угрозыска.

Vласть: Получается, вы стали настоящим сыщиком...

Ахмадин: Да, я занимался оперативной работой, раскрытием преступлений, как правило, неизвестных. То есть, совершилось преступление, злоумышленник, разумеется, скрылся. И приходится с самого нуля начинать оперативную работу, искать преступника.

Vласть: Принято считать, что в советское время уровень преступлений был значительно ниже, чем сейчас.

Ахмадин: Мне пришлось работать как при советской власти, так и во времена независимости. И на самом деле, волна преступлений в то время намного меньше была, по крайней мере, в тех областях, где я работал. Да и преступления в то время были не такие, как сейчас. В основном бытовые убийства, грабежи.

Vласть: Можно сказать, что работа была более спокойной?

Ахмадин: Нагрузки всегда хватало. Квартирные кражи, разбойные нападения. На раскрытия грабежей приходилось тратить немало времени. Помню, поздним вечером ограбили женщину, которая пришла в больницу проведать мужа. Прямо во дворе саранской больницы молодой здоровенный парень лет 20 снял с неё шубу, отобрал деньги и скрылся. Мы поговорили с потерпевшей, опросили работников больницы и выяснили, что к одной медсестре приходил брат, чьи приметы совпадали с приметами подозреваемого. Он проживал в одном из посёлков под Саранью. Я взял с собой сотрудника, вооружились до зубов и выехали по адресу. Часа в три ночи нашли квартиру, но парень в ту ночь дома не появлялся. В одной из шахтёрских столовых нам сказали, что похожий по описаниям парень ждал автобус в Караганду. Мы стали проверять следовавший в Караганду транспорт и уже у самого города остановили автобус, в котором и оказался наш преступник. Он уже успел продать вещи - их нашли по горячим следам и вернули потерпевшей. Судья дал этому парню восемь лет лишения свободы - он был ранее судим, полтора месяца как освободился и снова попался на краже. По его поведению чувствовалось, что на работу устраиваться он не хотел, жить воровством ему было проще, тем более, что в то время шахтёры хорошо зарабатывали, а шахтёрские жёны очень хорошо одевались, поэтому и грабежи были распространены. А после работы в Сарани я поступил в Высшую школу МВД СССР. В то время это была единственная школа по подготовке следователей и оперативных работников. Конкурс тоже был большим - из Казахстана приехали поступать 60 человек, а прошли только трое и я в том числе. Через три с половиной года я закончил обучение и меня тут же назначили начальником Майкудукского отдела милиции Караганды. Мне было 26 лет, я чувствовал себя не готовым к такой серьёзной должности.

Vласть: Криминальный был район?

Ахмадин: Пожалуй, самый криминогенный район города. Там активно шла стройка и жителей старых районов Караганды переселяли в Майкудук. Новые дома, заводы, фабрики, шахтёров было много. Но бездельников время тоже хватало.

Vласть: Но ведь в то время нельзя было бездельничать - за тунеядство судили.

Ахмадин: Меры, конечно, были строгие, но уголовники приезжали к близким и родственникам. Наведывались воры-гастролёры, которых привлекала богатая Караганда. Совершались квартирные кражи, разбойные нападения и грабежи. Убийства бывали, но очень редко и в основном на бытовой почве. А в 1973 году меня назначили заместителем начальника УВД Карагандинской области. Участок был серьёзный, в порядке контроля и оказания практической помощи я постоянно ездил по городам и районам. В 1974 году мне поручили курировать Темиртау. В криминальном отношении это был очень сложный город - квартирные кражи, грабежи, изнасилования, убийства. Однажды сидим мы с начальником УВД полковником Дорошенко, обсуждаем текущую ситуацию. Я ему говорю: «Василий Михалыч, а почему бы нам не обратиться к руководству металлургического комбината? Пусть выделять дружинников и транспорт для обеспечения порядка в Темиртау». Начальник милиции согласился и мы поехали в комбинат. Директор комбината дал добро и направил нас к секретарю парткома, фамилия которого была (тут Алимжан Ахмадиевич выдерживает достойную МХАТа паузу) Нурсултан Назарбаев. Мы постучались, доложились секретарше. Заходим в небольшой кабинет, за столом сидит молодой интеллигентный мужчина и говорит: «Я в курсе дела, товарищи полковники, но хотел бы выслушать более подробно».

Мы рассказали ему о сложной обстановке, высоком уровне хулиганства, жертвами которого являются и сотрудники комбината.

Он записал всё, о чём мы просили уже на следующий день комбинат выделил нам дружинников и транспорт. С тех пор мы стали сотрудничать, раз в месяц приезжали в Темиртау, Нурсултан Абишевич всегда принимал нас вне очереди, выслушивал просьбы, оперативно решал все вопросы. В этом отношении у нас был идеальный порядок. А ведь ситуация в Темиртау была непростая. В то время город стоял на особом контроле Москвы.

Vласть: А чем было обусловлено внимание Москвы к Темиртау? Вроде бы обычный город, небольшой.

Ахмадин: Всё началось в августе 1959 года, когда я ещё был курсантом школы милиции в Алматы. Однажды ночью нас подняли по тревоге, а положение у курсантов было военное - за каждым было закреплено оружие. Посадили в машины, помню, большие такие «Шкоды», и повезли в аэропорт. Мы сначала подумали, что началась война. Все молчим, никакой информации нет. Нас посадили в несколько самолётов и вылетели, сами не зная куда. Где-то через 2 часа самолёт приземляется в незнакомом аэропорту. Когда стали заезжать в город, я узнал Караганду, но город мы проехали и отправились в Темиртау. Перед въездом в город нас, 300 вооружённых курсантов, построили и объявили, что здесь проходят массовые беспорядки.

Vласть: Неужели в Темиртау всё было настолько серьёзно, что по тревоге подняли вооружённых курсантов аж из Алматы?

Ахмадин: У темиртауских рабочих были проблемы с жильём и питанием, а уголовники воспользовались этим, подняли смуту среди рабочих, даже не то чтобы рабочих, а условно-освобождённых, которых пригнали сюда на строительство металлургического комбината. Они были людьми свободными, но под контролем комендатуры. Так вот, уголовники сумели сагитировать молодёжь против руководства города и металлургического комбината. Как только начались беспорядки, преступники принялись за мародёрство - грабили магазины, столовые, продовольственные склады. Потом оказалось, что ещё до нашего прибытия, по команде руководства областного УВД были привлечены солдаты внутренних войск, которые применяли боевое оружие - более 10 человек были застрелены прямо на месте преступлений. А всё потому, что участники беспорядков перешли с грабежей на убийства.

Vласть: По чьему приказу действовали солдаты?

Ахмадин: Приказ был от начальника УВД Карагандинской области. Кроме того, прибыли военные из других городов СССР - Новосибирска, Омска, Ташкента. Мы, курсанты, находились там более полумесяца, наводили порядок, задерживали преступников. После этого случая в Темиртау приезжал даже генеральный прокурор СССР Роман Руденко и секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. Пошёл разбор по партийной линии, сняли первого секретаря Карагандинской области Павла Исаева, освободили от должности начальника УВД. Дошло даже до министра внутренних дел Казахской ССР генерал-лейтенанта Шракбека Кабылбаева - против него возбудили уголовное дело. Посчитали, что применение оружия было незаконно и что они вообще там допустили массовые беспорядки. Следствие шло около года, но в результате уголовное дело прекратили и признали, что применение оружия всё-таки было законно. В результате министра Кабылбаева через несколько лет восстановили на прежней должности. Случай для Советского Союза уникальный — обычно не восстанавливали.

Vласть: Вы принимали участие в задержании фигурантов прогремевшего на весь Советский Союз дела «меховой мафии», крупнейшего подпольного синдиката по пошиву шуб, который базировался в Карагандинской области. Расскажите об этом.

Ахмадин: В то время я уже был заместителем начальника областного УВД. Однажды начальник вызывает нас, своих заместителей, к себе и по большому секрету рассказывает, что в Караганду прибывает специальная комиссия, которую нужно встретить. Нас удивило, что они сошли не на станции в Караганде, а проехали километров 20-30 от города. Встретили их и снова собрались у начальника, который объяснил, что приехали расследовать очень серьёзное дело и что этим занимается КГБ. Мы должны были с ними встретиться, составить план действий. В какой-то степени к нам (сотрудникам МВД - V) было недоверие. На следующий день были определены конкретные группы по объектам и субъектам преступлений. Одна группа поехала в город Сарань, другая группа - в Абай, третья работала в Караганде. Именно в этих городах находились подпольные комбинаты. За неделю задержали всех организаторов. Я занимался организацией охраны преступников, чтобы никто из них не сбежал. Во дворе КГБ был следственный изолятор, всех преступников поместили туда и обеспечили двойную охрану, состоящую из сотрудников МВД и КГБ. Но в основном операцию проводили работники госбезопасности, к местным, повторюсь, особого доверия не было.

Vласть: Потому что в этом деле были замешаны и сотрудники милиции?

Ахмадин: В этом деле был замешан один из начальников следственного отделения УВД Валентин Терешков и подполковник милиции по фамилии Ким, который был замначальника Отдела по борьбе с хищением социалистической собственности УВД Карагандинской области. В этой преступной группе он выполнял роль советчика и обеспечивал безопасность, иными словами, крышевал. Также был арестован и начальник кафедры уголовного права и процесса карагандинской Высшей школы МВД СССР полковник Иосиф Эпельбейм. Это был очень грамотный мужик, мы часто встречались по работе. Но перед делом «меховой мафии» проработал в Караганде всего лишь месяц, поэтому мы не были близко знакомы. Судебный процесс проходил около года, в течение этого времени я занимался обеспечением охраны преступников. Потом Эпельбейма расстреляли, начальник следственного отдела Терешков повесился в камере, а подполковнику Киму дали около 15 лет и потом он вышел на свободу. Они были советчиками и консультантами, но получали за свою работу большие деньги, поэтому жилось им хорошо и богато (во время обыска у ключевых обвиняемых обнаружили миллионы рублей в трёхлитровых банках, сотни килограммов драгоценных камней и драгметаллов - V).

Vласть: Но ведь в то время богатство, даже если оно и было, старались особо не афишировать.

Ахмадин: Безусловно. Уже потом некоторые товарищи вспоминали, что когда приходили в квартиры к преступникам, то замечали, что они живут не по-советски. Но догадаться было непросто - очень скрыто они работали.

Vласть: Когда читаешь об этом деле, всегда заходит разговор о конфликте милиционеров и сотрудников гозбезопасности. Причём, эти два ведомства настолько не любили друг друга, что противостояние шло от союзных министров до областных руководителей. В чём была суть этих конфликтов?

Ахмадин: Со стороны Комитета всегда было какое-то недоверие к сотрудниками милиции. В то время они считали себя близкими к власти, являлись защитниками интересов государства и партии. Следовательно, и у партии было больше доверия к КБГ. Например, в составе членов бюро обкома партии обязательно был начальник комитета государственной безопасности, а начальник УВД не мог быть членом бюро обкома, даже если находился в звании генерала.

Vласть: Но это же не значит, что милиция плохо работала? По крайней мере, образ советского милиционера всегда формировался положительным - начиная от детских стихов про дядю Стёпу, заканчивая фильмом «Место встречи изменить нельзя». Как бы давали понять, что это люди идейные, не коррупционеры.

Ахмадин: Да в наше время мы о коррупции понятия не имели (смеётся). Но не все. В 1983-м меня назначили начальником УВД Чимкентской области, моя работа совпала с раскрытием знаменитого «Хлопкового дела» (серия уголовных дел над высокопоставленными чиновниками, связанная массовыми злоупотреблениями в сфере хлопковой промышленности в Узбекской ССР - V). Это было очень громкое дело — всесоюзного масштаба. Сначала в Узбекистане привлекли целый ряд секретарей обкомов партии, сотрудников МВД, в том числе 13 генералов. Затем расследование привело в Чимкент, поскольку это там тоже была развита хлопковая промышленность. В Чимкент приехали работники генеральной прокуратуры и госбезопасности. И в результате привлекли первого секретаря обкома Чимкентской области Асанбая Аскарова (был обвинён в получении крупных взяток, исключён из партии, около пяти лет провёл в местах лишения свободы, в 1991 году был освобождён и реабилитирован— V). В общей сложности за хищение социалистической собственности из Чимкентской области привлекли около 30 человек. В Чимкенте я был единственным генералом, поэтому имелось подозрение, что я тоже мог быть замешан в этих делах. Но тщательная проверка со стороны генеральной прокуратуры и КГБ ничего не обнаружила. А знаешь почему? Потому что у меня были, как говорил Дзержинский, холодная голова и чистые руки. Моя автобиографическая книга так и называется «Жить по чести». Я никогда ничего не брал, в гости не ходил, ни с кем 100 грамм не пил, знал дорогу от дома до работы и обратно.

Vласть: В Шымкенте достаточно сложно не ходить в гости. А с точки зрения южного менталитета это может выглядеть даже оскорбительно.

Ахмадин: Приглашали, ещё как приглашали, а я говорил, что у меня нет времени. Более пяти лет я там проработал, за это время сменились три секретаря обкома, но ни к кому в гости не ходил. Ведь как бывает? Куда-нибудь пойдёшь, потом за спиной разговаривать будут. До моего назначения должность начальника УВД занимал один полковник, который даже года на этом месте не продержался. Ходил по гостям, к своим сотрудникам, с их жёнами... того. Деньги брал понемножку. В общем, неразборчивый был. Вот за это его сняли с должности. И когда меня назначали, сразу предупредили: мол, смотрите, вашего предшественника мы снимаем за такие-то нарушения, будьте осторожны. А я и до этого осторожен был, с детства так воспитан — быть честным и порядочным! Чужого не брать! Так я и проработал до 1987 года. А потом, сразу после декабрьских событий, в порядке укрепления органов внутренних дел меня перевели в Алматы и назначили начальником главного Управления охраны общественного порядка республики.

Vласть: Чем конкретно занималось это управление?

Ахмадин: По всей республике порядок приходилось контролировать. Знаете, как было тяжело после декабрьских событий. Там сборище, тут драка, здесь избиение.

Vласть: В 1989 году, когда произошли волнения в Жанаозене, вы тоже курировали?

Ахмадин: Этим делом лично министр занимался. А я контролировал другие области — во многих регионах была сложная обстановка. Затем отправился руководить УВД Джезказганской области, а через год решением правительства меня назначили замминистром МВД Республики Казахстан и здесь я работал до конца. Было очень сложно, не хватало даже обмундирования, не могли вовремя платить зарплату сотрудникам. В техническом обеспечении мы тоже были очень слабы. Раньше ведь всё получали из Союза, а своих заводов по производству спецтехники у нас не было. Но ничего, выдержали на патриотизме. Замминистром я проработал три года, мне уже было 56 лет, настала пора уступать дорогу молодым, но на пенсию не хотелось, я был крепкий, здоровый, со свежей головой. И решил, что ещё смогу принести пользу для родины - поступил на должность начальника кафедры оперативно-розыскной деятельности при Академии МВД. Но с должностным окладом замминистра. Это было неплохо. Кстати, дисциплина, которую я преподавал, была самой секретной в Академии.

Vласть: Преподаватель обучал курсантов приёмам и методам, которые нельзя разглашать?

Ахмадин: Ни в коем случае! За разглашение секретов работы могли из органов выгнать! Поэтому во всех документах у нас написано «Сов. секретно».

Vласть: Все, кто проходил обучение на вашей кафедре, давали подписку о неразглашении?

Ахмадин: Обязательно! Книги на руки не выдаются — допускается только чтение в спецбиблиотеке. Понимаешь, это секретная литература о методах раскрытия преступлений. Наша была совершенно секретной и эти секреты я раскрывать до сих пор не могу, я подписку давал ещё в молодые годы. Вот скажем, вы следователь, ведёте официальное расследование, вызываете, допрашиваете, проводите очные ставки. А я, оперативник, параллельно с вами провожу секретную работу именно по тем делам, где личность преступника не установлена. Он же фамилию не оставляет на месте преступления: «Я — Петров, убил такого-то». Но вот этого условного Петрова оперативнику нужно найти. Я грубо, конечно, объясняю, но примерно всё так и есть.

Vласть: Давайте представим квартирную кражу со взломом. Преступник не дурак, он в перчатках работает, в чистых ботинках, не оставляет следов. Вычислил, когда хозяев не будет дома, осторожно вскрыл замок, забрал ценные вещи и спокойно ушёл. Никто его не видел. Как можно его найти? Разве что если у сотрудников органов имеются свои источники в криминальном мире, осведомители. Или об этом тоже нельзя рассказывать?

Ахмадин: (задумавшись и пристально глядя на журналиста): Вы примерно правильно говорите... А иначе как? Очень много методов, при помощи которых оперативники выходят на преступников, очень много.