Он ведет речь о выступлении первой американской леди в ответ на разразившийся вокруг Дональда Трампа (кандидата в президенты США) скандал. Если кто-то все еще не в курсе - на свет выплыл разговор Трампа и телеведущего Билли Буша, состоявшийся еще в 2005 году. В нем кандидат в президенты нелицеприятно высказывается о женщинах, самодовольно рассказывает о том, как пытался соблазнить замужнюю, и заносчиво добавляет пассаж о том, что «если ты звезда», то можешь делать с женщинами все, что захочешь.

Дональд Трамп за эту речь уже извинился, и смысл этих извинений сводился к тому, что он нынче так не думает. Несмотря на это, он основательно терял в рейтингах и справедливость, казалось, уже торжествовала. Но все-таки без страстного выступления первой леди эта страница американской истории не была бы, выражаясь языком корректоров, вычитанной начисто. Мишель Обама отозвалась на заявления Трампа так, что этот ответ нашел отклик не только в сердцах мид-вэстовских женщин, но и далеко за океаном.

Фрэнк Бруни довольно точно формулирует секрет успеха этой речи: «Она (Мишель Обама) эффективна, потому что она - мы знаем это - никогда не искала боя. Она вступает в игру, когда ей есть, что защищать. (…) Что-то нечто большее, чем наследие ее мужа, которое победа Трампа может уничтожить. Это - ее женское достоинство. Это достоинство всех женщин».

Мишель Обама говорила о страхе уязвимости. О страхе показаться слабой в мире, где слабым нет места. И я сейчас не про политические страсти в Вашингтоне (колумнист NYT отмечает, что сила Мишель - в роскоши не быть политиком, насколько, конечно, может не быть политиком жена уходящего президента).

Я сейчас про то, что здесь, в Казахстане, у женщин нет голоса среди тех, кто облечен какой-либо властью. Не только у женщин, что страшно.

У слабых.

Больные, слабые, бедные, «социальные аутсайдеры» - это даже не политический электорат больше. Потому что мы более не имеем политических состязательных кампаний. Слабых даже перестали кормить - обещаниями и сухпайками во время электорального периода.

И никто не может сказать: «Хватит!», как это сказала Мишель Обама всем тем, кто разделяет мнение Трампа.

Дело, вы понимаете, не в вычурном феминизме. С правами в Казахстане все настолько неидеально, что мне, как человеку вооруженному только лэп-топом, в какой-то момент показалось, что это вовсе не оружие. Буквы, собранные в белом поле электронного А4, не сделают кого-то умнее настолько, чтобы он перестал отпускать мизогинисткие шуточки.

Но, когда жена Барака Обамы, человек, думается, более защищенный, чем любая казахстанская студентка от любого казахстанского ректора, Мишель Обама, дважды первая леди, говорит: «Это больно» (It hurts), ты понимаешь - как важно, чтобы кто-то говорил, что это больно.

Ощущать бесправие. Больно. И ощущать бесправие еще и потому что здесь ты - женщина. Или учитель из Караганды без отца-бизнесмена, а только с матерью, умершей за день до вынесения приговора.

Это больно - необходимость каждую минуту быть лучше, чем ты есть, потому что ты в одну минуту можешь потерять весь профессиональный капитал просто потому что ты женщина.

Это больно. Когда учителя из Караганды закрывают на время суда, потому что он опасен для общества (может еще раз позвонить и сообщить о лже-заложенной бомбе). А на следующий день после вынесения приговора, скорее всего, только по причине большого общественного резонанса, ведут в наручниках к телу матери, но не дают поехать на кладбище. Закон суров. А учитель просит всех своих плачущих от несправедливости учеников встать так, чтобы он их увидел и запомнил. На ближайшие два года, на которые его осудили. В то же время юриста Джохара Утебекова, вершители этого самого закона, судьи, целой коалицией собираются засудить за критику в адрес этого приговора.

Это больно, когда сына бизнесмена не просто оправдывают, а отпускают в обход суда, до процесса, какими-то неизвестными доселе лазейками. А потом коллектив из адвокатов сбивчиво, в духе какого-то сложного триллера, убеждает общественность в коридоре суда в том, что «Рафик не виноват». «Рафик», конечно, не такой опасный, как учитель из Караганды, но изначально проходил подозреваемым по делу об убийстве. Сестра его избавляется от тела с помощью каких-то людей, которых теперь объявили в розыск, но судить ее не будут, потому что закон суров, но он закон. А главный осужденный по делу об убийстве студента Ерасыла Аубакирова (все уже забыли) был задним числом уволен из прокуратуры. Прокуратура потом оправдывалась - он у нас всего лишь техсотрудником числился.

Это больно, когда блестящего правозащитника, который сбивает оказавшегося внезапно на дороге человека, сажают в колонию на несколько лет даже после примирения с родственниками погибшего. Страшно даже представить, какую норму применили бы к сестре (жене, сыну, дочери) правозащитника, если бы тем пришло в голову спрятать труп.

Это больно, когда сын другого чиновника и бизнесмена, пьяным врезается в толпу людей, убивает и калечит их, но выходит на свободу почти сразу. И вся судебная система бросает свои дела и доказывает миру, что так написано в законе. А он снова садится за руль пьяным. И весь мир негодует - потому что, миру страшнее пьяные мажоры за рулем, нежели теперь - учитель из Караганды, который якобы сообщил о заложенной бомбе. Пьяный мажор отделается 45 сутками в СИЗО и напишет с теплых берегов инстаграмное послание в духе Нельсона Манделы. Дескать, никогда не сдавайтесь, ребята - never give up. Хочется продолжить словами из песни британского коллектива Hurts (какое совпадение) - Never give up, Максат, it’s such a wonderful life.

Плохо работающая судебная система, помноженная на менталитет, коррупцию, неверие во власть - все это не делает людей сильнее. Все это делает людей уязвимее. Все это - от плачущих по учителю детей до случайного пользователя в интернете - «Им можно, почему мне нельзя?» - превращает нас из здорового общества в больной организм, не откликающийся на лечение.

Предрекая отзывы, замечу - это не сравнение двух политических систем, которые сравнивать даже как-то неловко. Это побужденное аналогичной ситуацией в другой стране, желание сформулировать очевидные вещи, которые оказались утоплены в корявых формулировках официальных лиц.

Когда влиятельная женщина на той стороне Земли дрожащим голосом говорит - ну, вы чего, мужчины, это же больно и неправильно думать, что вам все дозволено - ты вдруг понимаешь, насколько важный инструмент твой лэп-топ.

И если взять шире, дело не в гендерной политической борьбе. Дело в справедливости. В последний год в Казахстане все больше громких дел с низким содержанием справедливости.

Но если выпутаться из вязких рефлексии на тему: «А вдруг они действительно правы (не правы?), виноваты (не виноваты?), пострадали (не пострадали?)» можно увидеть, как ты начинаешь застывать, принимая ту форму, в которую нас всех замешали с цементом.

«Когда они движутся вниз, мы идем вверх», - слоган предвыборной кампании Хиллари Клинтон, слоган, который повторяла и Мишель Обама.

«Идеально, - напишет Фрэнк Бруни, - Мизогиния сыграет роль акушерки истории», - имея в виду то, что Трамп проигрывает выборы из-за тех, кого он считал людьми второго сорта - из-за женщин.

«И никакие конфетки Tic Tac не смогут подсластить эту участь», - завершит политический обозреватель и ресторанный критик свою статью.

У меня нет красивых «пищевых» метафор для того, чтобы определить то, что происходит в нашей стране. Я только хочу сказать - мы забыли, что все, что происходит, это не только больно, это еще и не норма.

Не норма, когда глава союза журналистов вместе с сыном сядут на шесть лет, и никто не сможет нормально объяснить, за что. Но в разных изданиях периодически будут раздаваться какие-то высокие звонки с просьбой «аккуратно» освещать процесс.

Не норма и ситуация с министром культуры и спорта. Возможно, он действительно не виноват, эти плохо написанные обвинительные статьи дают опцию - усомниться и все списать на салонные игры политических противников, но давайте уже кто-нибудь скажет ему: это не норма, что большое количество женщин обвиняет чиновника в харрасменте, а ощущение, будто ничего не случилось. Случилось. Это большой политический скандал, господин министр. Надо выходить, оправдываться, разговаривать и убеждать.

Ведь пока еще формально, эти государственные мужи числятся у нас, слабых, на службе и должны делать все, чтобы мы чувствовали себя защищенными.

Иначе, в конечном счете, повитухой казахстанской истории может оказаться справедливость.

«Справедливость» - слово не самое востребованное официальной риторикой. Но слово, дефицит которого испытывают все «второсортные».

Слово «слабых».