Пекин очень озабочен тем, что внутри страны стало много внешнего культурно-идеологического влияния, в особенности эти опасения усиливаются, когда дело касается Запада. Может ли это значить, что пока Коммунистическая партия КНР противодействует более крупным игрокам, таким странам, как Казахстан, нужно пользоваться моментом и наращивать свою узнаваемость через артистов, искусство, историю, музыку?

Исторически у Казахстана с Китаем нет какой-либо серьезной геополитической и идеологической конкуренции. Мы соседи и разделяем общие угрозы и вызовы.

Оба государства работают вместе и прилагают все усилия, чтобы нравиться друг другу. Ведь не только Китай проецирует «мягкую силу» в Казахстане, но и Астана стремится улучшать свой имидж и повышать привлекательность национального бренда, проводя различные культурно-развлекательные мероприятия, приглашая казахстанских артистов выступить перед китайской публикой.

Масштабы государств, безусловно, несопоставимы, но есть один ключевой или даже стратегический момент, который делает обе страны восприимчивыми друг к другу. И Казахстан, и Китай не воспринимаются Западом в качестве членов так называемого «демократического клуба» и их типы управления отличаются от западных. Более того, Астане и Пекину удобно и комфортно работать друг с другом на уровне глав государств, правительств, министерств и других госведомств. Даже если существуют примеры работы с гражданским обществом, они не воспринимаются негативно, как воспринимается американский фактор, отождествляемый с драйвером «цветных революций».

Стоит отметить, что после запуска «Экономического пояса Шелкового пути» контакты Китая и Казахстана не только интенсифицировались, но и расширились, включив в себя взаимодействие на уровне вузов, аналитических центров, провинциальных органов власти, музеев, других творческих организаций. В такой диверсификации контактов нет ничего опасного, тем более, учитывая, что многие из этих упомянутых институтов подотчетны государству. По сути, чем больше такого диверсифицированного взаимодействия, тем сильнее government-to-government relations. (взаимодействие между органами государственной власти - V)

Все это может говорить о том, что если Китай и Казахстан не переходят рамки дозволенного, а самое главное не воспринимают действия друг друга как вмешательство во внутренние дела, то культурное и творческое взаимодействие воспринимается на высоких уровнях позитивно.

Конечно, никогда не предугадаешь, что именно «выстрелит» и станет наиболее эффективным инструментом «мягкой силы». Несмотря на большие денежные вливания правительств в стратегические коммуникации, чаще всего охват не столь масштабен или же эффект достигается только по истечении длительного времени.

Димаш Кудайберген, по всей видимости, уже стал тем значимым фактором, с которым нельзя не считаться, говоря о культурном сотрудничестве и «публичной дипломатии» Казахстана в Китае. К тому же, тот факт, что казахстанского исполнителя по достоинству оценивают соседи, способствует тому, чтобы и Китай воспринимался адекватно внутри казахстанского общества. Иными словами, все административные методы борьбы с синофобией оказались не такими эффективными, как известность казахстанского певца в соседней стране. Осознание нашей молодежью того факта, что их ровесники в Китае – не «другие», а также фанатеют от исполнителей, следят за жизнью своих кумиров, заучивают их песни и фолловят в инстаграме - может стать намного более эффективным методом для снижения градуса неприятия.

Другой не менее важный, а, возможно, самый главный нюанс - Димаш все-таки представляет казахскоязычную аудиторию, несмотря на то, что его можно уже называть национальным казахстанским героем. А, как известно, именно в казахскоязычной среде больше всего скепсиса и настороженности по отношению к Китаю.

Наличие общего кумира у китайской и казахскоязычной молодежи говорит о том, что одна общая тема для обсуждения у этих групп точно есть. И хорошо, что она - творчество и современность, а не исторические страхи и фобии.