Российские журналисты Паша Никулин и Михаил Шубин рассказали, зачем издают альманах о насилии
Паша Никулин, журналист: «Терроризм, наркобизнес, политические радикалы — это слишком удобные враги государства»
ФОТО из паблика Moloko plus во "Вконтакте"

Данияр Молдабеков, Vласть

В большинстве постсоветских республик, как известно, есть заметные проблемы со свободой слова. Не вводя прямую цензуру, власти придумывают способы ограничения свободы журналистов, либо, так или иначе, мешают СМИ, публикующим неудобные для государства материалы. В дело идут блокировки, штрафы, а иногда – реальные уголовные сроки. Причем, когда дело доходит до суда, обвинение, как правило, предъявляется за якобы экономические преступления. То есть, власти все еще формально уважают конституционное право на свободу слова, но на деле, сдается, не вполне…

Особенный трепет у властей вызывают наиболее острые темы – терроризм, наркотики, политические радикалы, сепаратизм, расизм. Эти темы, если и попадают на страницы русскоязычных постсоветских СМИ, то, по большей части, в интерпретации спецслужб. Кто-то, возможно, поспорил бы с этим утверждением, но несколько российских журналистов, вдохновленных идеей их коллеги Паши Никулина, решили создать печатный журнал – альманах, – в котором такие тексты стали бы нормой. Вернее, не просто нормой – только эти темы и освещаются на страницах moloko plus.

Пока, впрочем, вышел только один номер – о терроризме. В нем авторы журнала попытались разобраться: чем терроризм отличается от гражданской войны, почему люди становятся террористами, есть ли им оправдание? Авторы журнала, судя по всему, очень разочарованы, что у обывателей, читающих официальные медиа, сложились однозначные ответы на эти вопросы. В жизни все гораздо сложнее, уверенны соавторы moloko plus, российские журналисты Паша Никулин и Михаил Шубин. В интервью Vласти они вновь рассказали о своем праведном гневе. И поделились планами на ближайший номер.

Расскажите, когда и почему пришла идея и появилась концепция журнала? В чем она заключается?

Никулин: Концепция журнала появилась в процессе сбора денег. Я это все делать начинал один и очень слабо представлял, как делать журнал, сколько нужно денег и так далее. Я просто чувствовал некоторый творческий потенциал, для реализации которого мне не хватало единомышленников и средств. В процессе решения первой проблемы автоматически решилась вторая. Люди узнавали о краудфандинге, задавали вопросы, предлагали помощь. Таким образом уточнялась концепция издания и формировалась команда. Уже в феврале 2016 года собралась команда и была необходимая сумма денег. Мы вместе поняли, каким должен быть журнал.

Темы, которые вы освещаете (и планируете освещать), судя по всему, действительно игнорируют в российских СМИ. Когда это начало происходить? И, как вы думаете, почему? Как журналист, сталкивались ли вы с такого рода цензурой, самоцензурой, когда вам запрещали писать на определенные темы? Как объясняли (если такие ситуации были) запрет?

Никулин: Я не знаю, можно ли сказать, что российские СМИ игнорируют темы терроризма или наркотиков (названия первого и второго номеров журнала, соответственно), но в России четко прослеживается монополия государственной точки зрения на эти вопросы. Дело в том, что государство, на мой взгляд, чувствует себя неуютно, когда независимые оценки нарушают его стройное повествование. Терроризм, наркобизнес, политические радикалы — это слишком удобные враги государства, с которыми можно сражаться вечно и оправдывать этим противостоянием нарушение гражданских прав и свобод. Если подойти с должным усердием к освещению этих проблем в СМИ, то общество можно сколько угодно долго держать в напряжении. Конечно, никто не захочет, чтобы появился альтернативный взгляд на эти вопросы. С цензурой я сталкивался минимально, и всегда за этим следовал мой уход из СМИ. Так было в «Русской планете», например, где у меня из репортажа вырезали куски текста, чтобы не разгневать инвестора. Еще можно назвать цензурой запрет моего интервью с боевиком «Джабхат аль-Нусры» в The New Times, это уже государственная цензура (в мае этого года Роскомнадзор вынес предупреждение российскому журналу The New Times из-за публикации интервью Никулина с боевиком, воюющим в Сирии – V).

Были ли еще какие-то, кроме желания писать о важных темах, мотивы из-за которых вы создали журнал?

Никулин: Мне было невыносимо от мысли, что я всю жизнь проведу за переписыванием новостей Следственного комитета и походами на оппозиционные митинги и суды. Хроникой текущих событий заниматься, наверное, стоит, но меня интересует глобальная повестка, а не повестка отдельно взятой страны. Когда я это понял, у меня перед глазами было две возможности: первая — сделать вид, что с моей профессией все хорошо и продолжить ходить на ненавистную работу, рискуя в один из дней перестать узнавать себя в зеркале, или сделать журнал. Я выбрал делать журнал.

Шубин: Кто ​знает, что такое важные темы? Для каждого же они свои. Кому-то важны финансовые рынки и российская политика. Если говорить о первом номере, то мне было интересно разбираться и готовить подборку книг о том, почему и за что люди готовы умирать и убивать. Не ради денег, не ради близких, а за какие-то смыслы и идеи.

Кто, кроме вас, создавал журнал? Расскажите, пожалуйста, подробнее о процессе создания.

Никулин: Ну Миша, конечно. Еще моя подруга Юлиана Лизер — шеф-редактор журнала. Целый коллектив авторов и ребят, которые помогают нам вести паблик в «ВКонтакте» и заниматься другой важной работой: Захар, Тома Муллаходжаева, Яна, Женя Офицерова, Катя Летова. Дизайном и версткой у нас занята Алена Липатова. Лех Урбаняк отбирает фотографии, Ангара рисует. Еще есть приглашенные авторы и фотографы. Паша помогает с IT. Большой коллектив. Мы как группа Laibach, постоянного состава нет, все меняется от номера к номеру.

Почему вы выбрали форму альманаха? Читая другие ваши интервью, мне показалось, что дело пошло, ваши авторы увлечены работой. Не было ли идей сделать более частую периодичность? Раз в месяц, например?

Никулин: Мы выбрали форму альманаха, потому что пока не накопили достаточно капитала и опыта для того, чтобы реализовать другую модель.

Шубин: Тут все просто. Мы делаем журнал в отрыве от своей основной работы. По выходным или после рабочего дня. Если бы была возможность платить команде moloko plus зарплату, то тогда можно вести разговор о какой-то частой периодичности.

Почему важно рассказывать о тех темах, которые вы выбрали для альманаха?

Шубин: Мы живем во время всеобщей апатии и кризиса идей. Каждого заботит свой карман. Больше волнует открытие нового бара в центре города, выпуск нового айфона или мышиная возня политиканов. Все стало каким-то фальшивым. Не за что умирать. Хотелось, чтобы люди рефлексировали о том, для чего они живут и не закрывались от окружающего мира и его жизни, которая не укладывается в модель: работа — ипотека — пляжи Турции. Почему тех, кого раньше называли революционерами, сейчас стало так удобно называть террористами? Стоит ли легализовать рынок секс-услуг и перестать стигматизировать проституток? Что такое секты и кто это определяет, забывая о том, как развивались мировые религии? Важно задавать эти вопросы и говорить об этом.

Сейчас, если не ошибаюсь, вы работаете над номером, в котором авторы расскажут о проблеме наркотиков. Я понимаю (хотя и не согласен) почему власти не любят, когда тема терроризма освещается не по их шаблону, но что не так с наркотиками?

Никулин: Об этом будет много в нашем номере. Кстати, есть важный труд Нильса Кристи и Кеттиль Брууна. Он называется «Удобный враг». Я позволю себе процитировать: «Удобная общественная проблема — это та проблема, в процессе борьбы с которой за жертв никто не будет заступаться, агрессоры покрываются славой, а потери несут слабейшие и незащищенные слои общества, тогда как на жизнь большинства это никак не влияет. Идеальным противником была бы такая проблема, которую можно использовать в качестве объяснения других нежелательных явлений — проблемы молодежи, проблемы бедности и преступности. Это позволяет власти не особенно беспокоиться по поводу более опасных и актуальных общественных проблем, чем избранная мишень. Удобная мишень».

Шубин: С одной стороны, у государства, конечно, есть монополия на разрешенные наркотики. Другие же вещества оно запрещает. Ущемляет ли это свободу людей распоряжаться самостоятельно своей жизнью, разумом и телом — вопрос. Нам любят рассказывать о задержании крупной партии наркотиков на границе, ловле курьеров, но почему-то всегда молчат о том, какой бизнес и с какими гигантскими оборотами существует у них прямо под носом. Выгодно это им или же они бессильны? Ну и конечно же у нас не любят говорить о проблемах и предпочитают на них закрывать глаза. Создается ощущение, что если человек сел на инъекционные наркотики — то он уже живой труп для общества. Его выкидывают в Апофеты. Удобнее приковывать его наручниками или обращать в веру, чем попытаться разобраться что к чему. Заместительная терапия, инъекционные комнаты, чистые шприцы, реальные программы реабилитации — все-таки более действенные способы, как мне кажется, но для этого нужно говорить обо всем этом.

Кто ваша аудитория? Кто будет читать об этом?

Никулин: Паблик «ВКонтакте» читают люди всех возрастов, например, там почти тысяча человек старше 45 лет. Кто эти люди? Я их даже представить себе не могу. Когда была презентация в Москве, я ожидал увидеть панков, скинов и анархистов, но кроме них пришло много студентов и студенток, и каких-то цивилов. Спрашивал в магазинах, в которых продается наш альманах — там отвечали, что moloko покупают люди всех возрастов. Поэтому среднего портрета нашего читателя — нет.

Я понимаю, что, видимо, деньги в этом случае не главное, но все-таки: получается ли что-то на журнале заработать?

Шубин: С самого начала не стояло цели как-то на этом зарабатывать. Единственное, чего мы добивались — отбить деньги, потраченные на первый номер, чтобы на них напечатать второй. Это у нас получилось. Чтобы вы понимали, речь идет о сумме в сто с небольшим тысяч рублей. Авторы получили за тексты гонорары, иллюстраторы за дизайн, вот в общем-то и все. Ведение паблика, печать футболок, рассылка номеров, работа с магазинами и прочее — все это делается на добровольной основе. Ни о каком заработке даже и речи не идет.

Силовики как-нибудь давали о себе знать?

Никулин: Конкретно по поводу альманаха до нас не докапывались. А из-за моей работы проблемы были: один раз в редакцию Esquire (Никулин предлагал материал «Из Калуги с Джихадом» российской версии журнала – V) приходили фсбшники, которым, как я понимаю, позвонил главред и сказал, что я с террористами общаюсь. Эта история ничем не кончилась.

Казахстан как-нибудь фигурировал в журнале?

Никулин: Пока нет, но для нас географических рамок не существует.

В материале использованы фотографии Стаса Юрченко, Михаила Шубина и из паблика moloko plus в социальной сети «Вконтакте».

Репортер интернет-журнала Vласть

Еще по теме:
Свежее из этой рубрики
Просматриваемые