Во вторник в Пекине завершился XIX съезд Коммунистической партии Китая. Он начался 18 октября с трёхчасовой речи председателя КНР Си Цзиньпина, в которой он представил политическую доктрину «социализм с китайскими характеристиками в новой эре». Однако примечательным съезд стал не из-за «Идей Си Цзиньпина», которые Компартия поспешила закрепить в конституции партии. В них, по мнению экспертов, как раз и нет ничего нового. Это компиляция и некоторое перефразирование всего того, что Си Цзиньпин неоднократно артикулировал в своих программах развития с момента назначения главой государства в 2012 году. Центральный момент нынешнего съезда в корневых политических изменениях, которых ждали аналитики, и которые стали очевидны после внесения в конституцию имени самого Си Цзиньпина. Это ставит его в один ряд с сакральными для Китая фигурами Мао Цзедуна и Дэн Сяопина.
Почему съезд был одним из самых важных и неопределённых в истории партии?
Эксперты, наблюдавшие за ходом мероприятия по всему миру, действительно не решались утверждать о его результатах что-либо однозначное. Во время своей вступительной речи Си Цзиньпин анонсировал обновление кадрового состава высших партийных органов – Центрального комитета КПК, Политбюро и Постоянного комитета Политбюро – ключевого политического ведомства страны. Этого все и ждали, предполагая, что он изолирует от этих постов потенциальных конкурентов и сохранит за собой два влиятельных поста, которые он занимает помимо председателя страны – генсека Компартии и верховного главнокомандующего. Но даже те, кто имел очень хороший доступ к источникам в Компартии, не представляли, какой будет финальная конфигурация функционеров.
С начала 90-х годов точный состав Политбюро становился известен уже за три-четыре месяца до съезда. Причиной такой предсказуемости были инвестиции, за которые в этот период усердно боролись китайские элиты. Подобной открытостью они хотели показать, что в партии нет разногласий относительно будущего курса страны, которые могли бы обернуться социальными потрясениями. И что вне зависимости от того, кто станет во главе неё, пришедший в страну капитал конвертируется в доходные промышленные объекты. В 2017 же году всё стало с точностью да наоборот. В привлечении капитала Китай не заинтересован, а прогнозируемость действий его руководства скрылась за централизацией всех решений.
Зачем и как Си Цзиньпин может попытаться удержать власть?
Во время вступления в должность председателя, Си Цзиньпин заявлял о своём желании сделать Китай мировым лидером и устранить его многочисленные социально-экономические проблемы. Но значительно приблизиться к этому пока не удалось, а даже наоборот. В экономике страны расширяется доля государственного участия, эффективность бюрократического аппарата падает, а концентрация власти в руках Си Цзиньпина растёт. Всё это происходит под видом борьбы с коррупцией: за последние пять лет через проверки дисциплинарной комиссии прошли порядка 1,3 млн. человек, и примерно четверть из них была осуждена.
Чтобы воплотить свои реформаторские замыслы, Си Цзиньпину, по мнению экспертов, понадобится больше положенных двух сроков на всех его постах. И единственный формальный фактор, который сдерживает его – это конституционный запрет, который, однако, ограничивает его лишь в праве более двух раз занимать должность председателя. Гораздо важнее для него сохранить посты генсека Компартии и верховного главнокомандующего после 2022 года. Последний после своего ухода занимали и многие другие председатели, а для сохранения позиции Генсека Си Цзиньпину нужно основательно преградить путь для преемников. Одним из способов достижения этой цели может стать сокращение участников Постоянного комитета Политбюро с семи до пяти. Другой вариант – продолжать преследование политических оппонентов. Некоторых из них уже дезориентировал арест главы парткома Чунцина Сунь Чжэнцая в июле этого года, который считался одним из двух будущих лидеров страны, согласованных элитой.
Но каждый из этих вариантов чреват издержками. Си Цзиньпин не обладает легитимностью Дэн Сяопина – одного из основателей Компартии, которая позволила ему удержаться на посту верховного главнокомандующего после сложения полномочий председателя Китая. Поэтому, как полагают аналитики, он будет и дальше выстраивать авторитет через идеологические инструменты и расстановку своих людей на ключевых местах. Эта тактика может дать ему статус «отца-основателя» и создать большую коалицию внутри госаппарата.
Насколько велики шансы Си Цзиньпина стать влиятельным теоретиком китайского социализма?
Здесь всё выглядит не так однозначно. К нынешнему моменту китайское общество уже столкнулось со значительными идейными трудностями. Во время вступления в должность Си Цзиньпин был возмущён тем, что граждане и члены Компартии стали воспринимать коммунистические лозунги как бессмысленный рудимент. Они поддерживали их для карьерного продвижения, но проявления кризиса заставляли их усомниться в действенности идеологических установок. В 2016 году во время празднования 95-й годовщины партии Си Цзиньпин заявил, что отторжение марксизма может сбить страну с нужного пути развития и в следующие два года усилил идеологическую подготовку.
Анонсированные им идеи, по мнению экспертов, мало чем отличаются от всего предложенного ранее. Они не считают их целостными и до конца продуманными. В этом комплексе социалистические лозунги сочетаются с традиционной культурой и современным национализмом, смешанным с идеей «китайской мечты», которая обещает великое возрождение китайской нации. Политтехнологи Си Цзиньпина продолжают идейные эксперименты, но действительно успешными назвать их пока нельзя.
Что ещё может помешать Си Цзиньпину?
Ухудшение экономической обстановки. Несмотря на то, что Китай продолжает демонстрировать более чем 6% рост ВВП, его фундаментальные проблемы углубляются. К сегодняшнему дню страна успела накопить внутренний долг в 300% ВВП, загрязнить 20% сельхозземель и 80% подземных вод, и даже исчерпать демографический потенциал. Шесть лет назад она достигла максимума экономически активного населения и сейчас на каждого пенсионера приходится только два работника, тогда как тридцать лет назад – четыре-пять человек. Всё это создаёт предпосылки для замедления роста экономики, мощности которого может уже не хватить на то, чтобы перекрыть все основания для структурного кризиса.
Другой проблемой может стать увеличение имущественного неравенства. В 2016 году коэффициент Джинни в Китае достиг 46,5 пунктов – одного из самых высоких показателей среди стран ОЭСР. До прошлого года он падал благодаря огромному потоку инвестиций, который стимулировал деловую активность. Только на преодоление кризиса 2008-2009 годов китайское правительство выделило более $568 млрд. Однако сейчас инвестиционный потенциал Китая стремительно гаснет. Усугубляет ситуацию и медленный темп реформ, с помощью которых страна хочет перейти к развитию экономики за счёт потребления. Власти регионов по-прежнему строят ненужные экономике недвижимость, дорожную инфраструктуру, цементные и сталелитейные заводы, чтобы поддерживать видимость роста. Не происходит и необходимой ликвидации неэффективных промышленных предприятий.
Смена же стратегии развития может привести к социальному взрыву. По данным правозащитной организации China Labour Bulletin, уже к 2016 году число забастовок и стачек по стране выросло до 2 600 со 100 случаев в 2011 году. Предотвратить социальное недовольство можно через программы перепрофилирования, однако китайские чиновники не торопятся их создавать, предпочитая направлять усилия на аппаратную борьбу.
Что в итоге?
По всей видимости, следующие пять лет для Китая будут достаточно напряжёнными. Экономический двигатель, сконструированный предшественниками Си Цзиньпина, продолжит приходить в негодность, а хаос в политической системе – только нарастать. Многое зависит от того, что на самом деле он вкладывает в идею развития страны. Если укрепление власти будет происходить лишь ради самого себя, Китаю вряд ли удастся избежать экономических катаклизмов. В стране может вспыхнуть внутриэлитный конфликт, который снизит и без того слабую мотивацию к реформам.
У международного сообщества, вероятно, тоже не будет возможности влиять на Китай. Обещая странам равномерные выгоды в проекте «Один пояс – один путь», Си Цзиньпин по-своему видит его реализацию. Именно через него он начинает всё активнее продвигать собственное понимание мирового порядка. У Европы и США могут возникнуть трудности в уравновешивании его амбиций, из-за чего единственным выходом для них может стать надежда на «естественные» перемены политической системы Китая к лучшему.
