Заведующий Центра стратегических разработок и анализа администрации президента Максат Муханов полагает, что Казахстану только предстоит попасть в ловушку среднего дохода. По его словам, чтобы ускорить вхождение в 30-ку развитых стран, Казахстан использовал преимущества природных ресурсов, пытаясь трансформировать их в рост экономики, её диверсификацию и развитие обрабатывающих отраслей. И в 2006 году, согласно методологии Всемирного банка, уровень доходов в Казахстане был выше среднего.

Кризис 2008 года ослабил эту тенденцию, но ресурсная направленность, по мнению Муханова, сделала экономику более толерантной к его последствиям. Вместе с этим она создала задел для будущей трансформации, которая, по его мнению, и должна вывести Казахстан из ловушки среднего дохода. Этот процесс должен быть основан на пяти базовых пунктах.

Первый – это рост экономики, основанный на широком экспорте. «И в настоящее время правительством разрабатывается такая экспортная стратегия»,- подчеркнул чиновник. Второй –создание современных политических институтов на принципах квалифицированного управления, меритократии, подотчётности и верховенства закона. Третий пункт – развитие человеческого капитала, поскольку большая часть трудовых ресурсов страны сегодня сосредоточена в менее производительных секторах. Четвёртый – это инвестиции и вся необходимая для их привлечения инфраструктура. И пятый – территориальная модернизация через создание продуманной урбанистической политики.

Крымбек Кушербаев, аким Кызылординской области, также назвал проблему среднего дохода применимой к Казахстану. Однако преодолевать её он предложил через кредитную поддержку МСБ и институтов развития: «Это дало бы возможность выйти на рост валового внутреннего продукта за счет целевого кредитования инвестиционных проектов, модернизации и загрузки имеющихся производственных мощностей, более трети которых сегодня простаивает только из-за отсутствия оборотных средств».

Эта ситуация не позволяет населению заниматься многими видами деятельности, из-за чего продолжает расти социальная напряжённость. Он сопоставил 40% кредитование казахстанской экономики с 255% Китайской, но подчеркнул, что вливание денег не должно быть бездумным. Вместе с этим он считает необходимым облегчить процедуры регистрации предприятий, получения разрешений на строительство и улучшить защиту инвесторов. Не менее важной он обозначил и потребность в технологическом развитии, которое должно ускорить темп конкурентной борьбы.

Руководитель исследовательского центра TALAP Рахим Ошакбаев скептически отнёсся к релевантности ловушки среднего дохода для Казахстана, считая гораздо более важной проблемой страны ресурсное проклятие. Объяснение тому простое – по итогам 2016 года, после девальвации в августе 2015, подушевой ВВП Казахстана сократился вдвое до $7,1 тыс. Вместе с этим с 2012 года почти вдвое замедлился и экономический рост. И даже с учётом оптимистичных ожиданий правительства в 2022 году мы всё ещё будем отставать от среднемировых темпов.

По подсчётам Ошакбаева, с 2010 по 2016 год экономика Казахстана выросла на 27,1%, в том числе благодаря потреблению домохозяйств, притоку инвестиций и потреблению госсектора. Однако попытки диверсификации экспорта, развитие обрабатывающей промышленности и вступление в ЕАЭС принесли ей отрицательный эффект. На пике в 2011 году объём экспорта составлял $85 млрд, а к концу 2016 года снизился до $37 млрд, причём не только из-за падения цен на нефть. При всём этом диверсификации экспорта так и не произошло – сейчас 75-78% его объёмов формирует сырая нефть и рафинированная медь.

Концентрация доходов от экспорта по-прежнему колоссальна – в 2016 году 92 предприятия обеспечивали половину доходов страны как бюджетных, так и доходов Национального фонда. 90% же всех этих доходов приходится на менее чем 5 тыс. предприятий. В то же время приток «здоровых» налоговых поступлений в бюджет снижается, и доля трансферта из Нацфонда увеличилась с 33% в 2010 году до 46% в 2017. На фоне этого продолжают расти и бюджетные расходы: с 2012 года они выросли на 93% (5,4 трлн тенге). Хотя ранее правительство и парламент намеревались их сокращать.

«Рост расходов намного превышает очевидно темпы роста ВВП и в целом говорит нам об одной гипотезе, что мы находимся не в ловушке среднего дохода, а в некой институциональной ловушке. Когда наличие большой нефтяной ренты и бенфициаров этой нефтяной ренты в лице, в первую очередь, квазигоссектора, частного сектора, который получает госсубсидии, к сожалению, приобрели сильную институциональную силу, переговорную силу и даже воля главы государства и правительства, к сожалению, не может перебороть всё это», - предположил Ошакбаев.

Свой тезис об институциональной ловушке он подкрепил отсылкой к бюджетным параментрам, которые не прибрижаются к запланированным. Яркий тому пример – размер трансферта из Нацфонда, который должен был снизиться до 1,2 трлн тенге, но в реальности увеличился до 2,8 трлн тенге. Другой пример – дефицит бюджета, который не должен был превысить 1,5% к ВВП, но по факту сложился выше 3%. Ненефтяной дефицит при этом мы планировали на уровне 9,3%, но сейчас он составил 12%. Вместе с этим пострадал и план накопления золотовалютных резервов – к 2020 их должно было стать $180 млрд, но нынешний объём составляет почти в два раза меньше.

Для Казахстана также становится амбициозной задачей удержание государственного долга на приемлемом, 60% уровне к ВВП. К нынешнему моменту он составляет 53% к ВВП. По прогнозу центра TALAP, к 2018 году чистые валютные активы Казахстана могут составить $19 млрд (если соотнестиобязательства правительства, Нацбанка и квазигосударственного сектора к активам Нацфонда).

И даже с равномерностью распределения нефтяных доходов у страны есть серьёзные проблемы. По подсчётам Ошакбаева, с 2007 года квазигоссектор получил из бюджета и Нацфонда $34,3 млрд: «И если мы посмотрим, сколько государство выделило денег и сколько получило обратно – это $1,6 млрд дивидендов». Вместе с этим активы государственного сектора к ВВП к сегодняшнему дню выросли почти до 60% от ВВП, в то время как в странах ОЭСР не превышают 15%. И при таком присутствии государства в экономике, предприятия квазигоссектора генерируют лишь 30% совокупных доходов государства. Ошакбаев также отметил, что в Казахстане распространено мнение о существенном вкладе частного МСБ в ВВП. Однако оно достаточно искажено. Его доля в ВВП составляет порядка 24%, но почти четверть этих компаний – это государственный или сырьевой сектор.

Ещё один негативный эффект высокого присутствия государства в экономике – дисбалансы на денежном рынке. В последнем отчёте счётный комитет сообщил, что на 1 июля 2016 года квазигоссектор имел на счетах и депозитах в банках 5,3 трлн тенге – это 32% всех денежных средств населения и юридических лиц и свыше 50% всех депозитов юрлиц.

«Получается, ежегодно мы накачиваем из бюджета квазигоссектор, он размещает деньги в банковский сектор и на нём образуется избыточная ликвидность, которую Национальный банк вынужден стерилизовать посредством выпуска нот, завышая базовую ставку. Он справедливо опасается, что этот денежный навес в 5,3 трлн тенге может уйти на валютный рынок. Это ставит сразу вопрос релеватности подходов инфляционного таргетирования и тезиса том, что у нас есть свободно плавающий обменный курс», - полагает Ошакбаев.

Всё это, по мнению экономиста, указывает на попадаение Казахстана в тактическую ловушку. Темпы роста ВВП остаются низкими, правительство вынуждено оживлять его фискальным стимулированием, наращивая госрасходы и увеличивая фондирование квазигоссектора, который является проводником этого стиулирования. В итоге Нацбанка сталкивается с появлением избыточной ликвидности, держит высокую ставку и абсорбирует бюджетные остатки. Поэтому в стране стагнирует кредитование, снижаются инвестиции и замедляется рост. «Закупки квазикоссектора сегодня составляют 4 трлн тенге, и пока участие государства в экономике остаётся большим, все наши усилия по диверсификации, развитию других отраслей будут тщетными», - резюмировал Ошакбаев.

Экономист Олжас Худайбергенов, тем не менее, подчеркнул, что ловушка среднего дохода очень актуальна для стран с высоким уровнем коррупции и слабой эффективностью госуправления. Потенциал для выхода из неё он видит в снижении «скрытых расходов» казахстанского бизнеса, из-за которых он теряет 30-40% своих доходов. В первую очередь это касается коррупции, которая остаётся высокой в силу большого рынка госзакупок, размером в 13-15 трлн тенге. Более того, она распространяется и на частный бизнес, который перенимает модель поведения у госсектора.

Другая причина издержек – неэффективность системы высшего образования. По словам экономиста, 90% выпускников устраиваются не по своей специальности, что увеличивает расходы работодателей на их дополнительную подготовку после трудоустройства, которая необходима для сокращения управленческих ошибок. Помимо этого у компании есть бюрократические издержки: «Они начинаются с возврата НДС и заканчивая получением каких-либо льгот и преференций по инвестиционным контрактам. Есть мера, что государство должно вернуть 30% от стоимости инвестиций, вложенных в основные средства. Вроде бы формально она есть, но на самом деле ей еще никто не воспользовался. Потому что там либо в бюджете денег нет, либо процедура совсем затягивается».

Бизнес также теряет от политики управления кадрами, особенно неквалифицированными, среди которых распространена практика недостач, хищений и высокой текучки. При стандартном, 2% показателе потери доходов, казахстанский розничный сектор теряет от них сразу 5-7%.Эти издержки компании вынуждены закладывать в себестоимость и мириться с ними, потому что даже при разоблачении недобросовестных работников они не могут подать на них в суд, поскольку юридические процедуры очень затянуты и сотрудник не обладает достаточными финансовыми возможностями для компенсации.

Руководитель Visor Holding Айдан Карибжанов в дискуссии о ловушке средних доходов счёл важным обратиться к опыту СССР, который во многом из-за неё и распался. «Его экономике нужны были какие-то очень большие и важные драйверы, как то революция, война, коллективизация, атомная бомба. Но когда в 1980-е годы оказалось, что цены на нефть упали, драйверов не нашлось», - отметил он. Это важно и для Казахстана, чей период интенсивного экономического роста 2000-х годов также был связан с ценами на нефть.

При этом он считает, что достижение устойчивого среднего уровня доходов – это неплохо. С точки зрения бизнеса этот фактор становится определяющим для начала работы в потребительском секторе. Но длительная стагнация доходов грозит странам излишней миграцией населения, за которой следует и миграция бизнеса. Однако положительным моментом для Казахстана может стать то, что в ловушку доходов может попасть Китай. Длительная неконкурентоспособность относительно него может дать нам возможность привлечь из него какую-то деловую активность и производства. Относительно же рекомендаций государству он поддержал предложения большинства экспертов, но отметил, что чиновники не должны выпадать из работы над ними.