У меня давно нет иллюзий относительно статуса «культурной столицы» применительно к Алматы – ни в контексте Казахстана, ни тем более Евразии. И на той же «Артмиграции», где главными героями были театры из регионов России, в которых режиссерами работают выпускники столичных вузов, признавалась коллегам: Алматы – это театральная провинция Москвы и Петербурга. Фестивальная программа во многом укрепила мое зыбкое осознание, что «провинциальный» - это вовсе не ругательное слово, когда дело касается театра. У массы театров из регионов России – а я видела на «Артмиграции» Новосибирск, Пермь, Калугу, Ярославль и Екатеринбург – есть собственное, нестоличное, сногсшибательное обаяние и особенная эстетика.

Взять, например, «Гупешку» - спектакль калужского областного драмтеатра по пьесе Василия Сигарева, чуть ли не самого «черного» современного русского драматурга. История семейной пары, в которой муж-тиран своим отношением подавляет личность, характер и психику жены, превращая ее только в подобие человека. Жителям мегаполисов, где о правах женщин если не кричат на каждом углу, то уж точно открыто осуждают сексизм и насилие, такой сюжет показался бы жесткой социальной драмой. Но режиссер Виктория Печерникова, москвичка, работающая в Калуге, прекрасно осознает особенность восприятия провинциальной публики. Поэтому основной мотив ее «Гупешки» - смирение. Где прогрессивному обществу – позорный эпизод, там нестоличному большинству – печальная правда.

Сигарев и сам глубокий провинциал, впервые попавший в театр студентом на премьеру спектакля по собственной пьесе. Его тексты, особенно ранние, ближе жителям маленьких городков. Из известных мне постановок драматурга в Казахстане – спектакль в темиртауском ТЮЗе «Семья вурдалака» - о молодом наркомане, заставляющем страдать все свое немногочисленное семейство. Если знать о черной славе Темиртау, понятно, почему режиссер театра выбрал к постановке такой сюжет.

Провинциальный театр – это про сглаживание острых углов. Вот «Школа для дураков» по роману Саши Соколова, которую поставил петербуржец Максим Соколов с труппой пермского ТЮЗа – милая, трогательная история вечного непонимания между детьми и взрослыми. Точнее, она такой кажется. Но если обратиться к первоисточнику, к книге, то там речь совсем о другом – о зверских порядках в школе для учеников с отставанием в развитии. О диктате, нетерпимости, рукоприкладстве и безразличии.

Особое отношение к порокам и даже некая их романтизация – тоже характерная черта. Пьяница Венечка из спектакля «Москва-Петушки» ярославского театра драмы имени Волкова по Венедикту Ерофееву, которого сыграл выглядящий совсем юно актер Кирилл Искратов, получился истинным херувимом. Лирический герой Ерофеева и в чистом виде – средоточие обаяния, а уж в постановке режиссера Дениса Азарова – втройне. Особенное очаровывающее впечатление спектакль оставляет, если знать один факт о работе над ним: однажды волею постановщика актеры вместо репетиции совершили виртуальную поездку из Москвы в Петушки со всеми без исключения ерофеевскими «и немедленно выпил». Говорят, что исполнитель роли Венечки до Петушков не доехал.

Что до Новосибирска, который даже язык не поворачивается назвать театральной провинцией, настолько у них все крепко, концептуально и креативно, то и там есть определенные характерные черты. Спектакли там часто пронизаны ностальгией и упиваются светлой тоской по бандитским, «пацанским» временам. Например, «Ворон» Ивана Орлова или «Бешеные псы» Сергея Чехова – это практически «Реальные пацаны», попавшие во вселенные Гоцци и Тарантино.

Точное, плотное отражение действительности, провинциальной действительности, со всей ее пугающей жесткостью и простоватой привлекательностью – таким в первую очередь видится российский театр вне театральных столиц. Там же может быть классический театр в Казахстане – актуальным и честным, без унизительного оправдания «вечными темами». Главное здесь - перестать бояться прослыть провинциалами, перестать считать это определение оскорбительным, что, к сожалению, может стать нестерпимо болезненным для отечественного менталитета.